Первое, что она утром сделает, поклялась себе Рори, отмывая ступеньки, — это попытается найти колокольчики, которые повесит в гараже, когда переедет.
Ну вот, терраса домыта. Она оставила небольшой квадрат перед дверью напоследок, чтобы войти в дом, не наследив на вымытом полу, и…
— Ох, идиотка, — пробормотала Рори, бросая щетку в ведро. Она мыла террасу, уходя от двери, а не приближаясь к ней! Неужели нельзя закончить ни одно богоугодное дело, чтобы чего-нибудь не напутать?
Схватив щетку, Рори разбрызгала во всех направлениях пахнувшую сосной мыльную пену и стала драить щетиной половицы, домывая последние несколько футов прогибавшихся досок. Она мурлыкала, сама того не сознавая, какую-то песенку о медленных кораблях в Китай и быстрых поездах на Гималаи.
Проклятие, чертыхнулась она, сердито отдирая от щетки комок жевательной резинки. Это, должно быть, мальчик Миллеров, которые живут на той стороне улицы. Ему шесть лет. На следующий год он придет к ней в класс, и первое, чему она его научит, так это класть жвачку за левое ухо, где сам Бог велел ее оставлять, если она надоела во рту!
«Медленный корабль» выпевался у нее все лучше и лучше, перенося в другой конец земли, где никто даже не слыхал ни о ней, ни о Чарлзе, ни о «Райском чае» Хаббардов! Приятное ощущение, да и работа сделана!
Левая коленка Рори уперлась в край ступеньки, а правая подошва коснулась чего-то теплого, твердого и круглого. А ведь ничего такого теплого, твердого и круглого поблизости быть не должно. Она оттолкнула это нечто, не имеющее права на существование, назад, потом потрогала ногой снова. С тем же результатом.
Кейн, ошеломленный взрывами яростной активности, сменявшимися вздохами, бормотанием и злобным шлепаньем щетки по полу, не сводил глаз с того, что могло быть только нежнейшей частью седалища, во всяком случае, в свете лампочки эта деталь выглядела именно так. Ткань на пижаме в этом месте протерлась, значит, она завтракает в пижаме, а потом одевается. А может, и после обеда носит пижаму, если не надо выходить из дома. Перед глазами у него возник образ женщины без лица, нежной, как пар, после горячей ванны и пахнущей… сосной? Нет, не сосной. Скорее лилией… или глицинией.
Этот образ стоил дальнейших исследований.
Рори, не смея оглянуться, ради опыта поджала ноги. Если это Чарлз, то ее обручение на этом и кончится. Рухнет, как карточный домик. Ну и ладно, пусть покоится в мире.
Но с другой стороны, если она сейчас, не оглядываясь, вползет в дом, то есть надежда, что они оба сделают вид, будто ничего не случилось, и когда-нибудь просто посмеются над этим происшествием.
Рори начала осторожно перемещаться к двери. Нет, Чарлз не будет смеяться. Если это Чарлз, то ей предстоит пережить очень неприятное объяснение.
С другой стороны, если это кто-то еще…
О Боже. Думай, Кристел Аврора Хаббард, думай! Или ты закричишь и позовешь на помощь, рискнешь разбудить Чарлза, чтобы он прибежал спасать тебя, или ты сделаешь бросок к двери, запрешься и наберешь 911…
Но не успела она сделать свой выбор, как ладони ее заскользили по мокрому полу, и она растянулась на террасе. Ухватившись рукой за раму, обтянутую сеткой от москитов, и дернув ее на себя, Рори заскулила от отчаяния. Сетчатая дверь не открывалась, упершись в ее распростертое тело. Она отползла назад и почувствовала, как ее левая нога толкнула пластмассовое ведро. Раздался приглушенный стук, потом удар, всплеск и чье-то «ох». Именно в таком порядке.
— Ох, черт возьми, леди, вы только посмотрите, что вы наделали! А у меня с собой лишь две пары джинсов.
Раздираемая ужасом и любопытством, Рори ухитрилась чуть повернуть голову. Через секунду она даже вспомнила, что нужно дышать.
Это не Чарлз. Она не опозорена навеки. Это незнакомый человек. Если бы у нее сохранилась хоть крупица здравого смысла, она бы испугалась до потери сознания, но почему-то незнакомец, облитый с головы до ног грязной водой, не выглядел угрожающе.
— Придется устроить стриптиз, иначе этот птеродактиль в доме напротив убьет меня за то, что я наследил на чистых полах.
— Чарлз? — с трудом квакнула Рори.
— Домоправительница. Миссис Как-ее-имя.
— Миссис Маунтджой. Значит, вы знаете Чарлза?
— Ага, я знаю Чарлза, — проворчал незнакомец тоном глубочайшего отвращения. Он расстегнул рубашку и отлепил от тела мокрую ткань. Рори заметила, что на нем нет майки. У нее промелькнула мысль, что даже в самые жаркие дни Чарлз носит под рубашкой майку. Нет, конечно, Рори не видела его майки. Но она постоянно просвечивает сквозь тонкую ткань белых рубашек, которые Чарлз всегда носит со своими серыми костюмами.
— Ммм… не похоже, что вы знаете его. Не помню, чтобы Чарлз упоминал ваше имя. — Ты же не знаешь его имени, голова садовая!
— Не упоминал? Почему-то это меня не удивляет.
— Кто вы? Как я могу поверить, что вы знаете Чарлза? — Ведь она встречала всех друзей Чарлза, а этого в жизни не видела, она бы его запомнила.
— Фамилия моя Смит. Вы можете не верить, но если это имеет значение, то мы с Чарли как-то в одной драке вместе получили первые синяки. Я был шафером на его первой свадьбе после того, как он увел мою девушку, и сейчас опять готов служить ему в той же роли. Теперь, наверно, вы получили представление, что за птица этот парень, который стоит перед вами.
— Никто из людей, хорошо знающих Чарлза, не называет его Чарли. — Дурацкий аргумент, Рори и сама это понимала. Все еще стоя на четвереньках, она через плечо разглядывала человека, скрытого тенью ветвей. Этот тип и есть тот старый друг Чарлза, который через две недели будет шафером на их свадьбе? Этот непонятный, дышащий опасностью мужчина? Со своим крючковатым носом, и кривой ухмылкой, и коварными глазами? Этот ночной хищник в прилипших мокрых джинсах и в рубашке цвета хаки имеет отношение к ее Чарлзу?
Рори попыталась примирить вид незнакомца с образом человека, который доводится Чарлзу другом детства и который ожидался к ним на свадьбу. Если бы она и заинтересовалась ожидавшимся гостем, то представила бы его похожим на Чарлза. С короткой стрижкой в стиле «Брукс Бразерс». В безукоризненном костюме с накладными плечами.
У незнакомца волосы были не такими длинными, чтобы ее сердце екнуло, но уж точно не были и короткими. И если эти плечи под мокрой рубашкой накладные, то ей надо срочно перечитать учебник анатомии.
В рассеянности Рори сдула со лба выбившуюся прядку волос. Она отчаянно старалась не замечать того, что все тайные фантазии, которые она с таким трудом и так долго загоняла в подполье, вдруг ожили и учинили в ее душе вакханалию.
— Так, — сказала она, пытаясь улыбнуться, — Чарлз говорил, что вы раньше жили в моем доме, правда?
Кейн кивнул. От него не укрылось, как нервно метались по его телу глаза женщины. Может, она намеренно провоцирует его? Ей что, не приходит в голову, какое возбуждение испытывает мужчина, когда женщина вот так шарит глазами по его телу?
Успокойся, парень! Что за чушь у тебя в голове!
— Третья ступенька на чердак по-прежнему скрипит? — спросил он, стараясь побороть неприятный озноб от мокрой одежды. Прекрасное антивозбуждающее средство, можно даже запатентовать. — Обычно я спал на чердаке. Летом, правда, там адская жара, а зимой мороз, зато весной и осенью хорошо.
В ожидании ответа Кейн изучал старую деву своего приятеля Чарли, школьную учительницу с бесцветными волосами и таким же цветом лица, а изучив, хотя и весьма поспешно, пришел к двум выводам. Вывод номер один: парень — идиот. Вывод номер два: мужчина заслуживает женщины, которую он может оценить.
В одном Чарли был прав: это, конечно, не Сьюзен. И все же в ней что-то есть…
В ней есть…
Чуть нахмурившись, Кейн суммировал все, что заметил в особе, стоявшей перед ним на коленях, и решил, что сумма получилась чуть меньше, чем давал этой женщине в своих объяснениях Чарли, но чертовски больше, чем сам он ожидал после этих объяснений.
Сексуальная? Черт возьми, очень! Красивая? Не сказал бы. Так что же в ней его притягивает? Глаза? Да, глаза вполне милые, но при желтом свете лампы он даже не определил, какого они цвета. Волосы — что-то среднее между белокурыми и русыми, увы, явно не рыжие, но и не бесцветные. В данный момент они больше похожи на беличье гнездо.
А кожа, — и тут вдруг до него дошло, что ее живое маленькое лицо усыпано не пятнами, а веснушками. Эти чертовы веснушки покрывают все видимые части тела!
Он подумал о невидимых частях и подавил мысль в зародыше: она могла привести к неприятностям. Интимные места у девушки, принадлежащей Чарли, — запретная зона.
Еще у нее приятный рот, отметил Кейн, продолжая исследовать девушку Чарли. Широкий, подвижный, с полной нижней губой. Интересно, сумел ли Чарли всесторонне воспользоваться этим достоинством, или он остался все тем же старым узколобым пуританином?
Нос немного коротковат. Подбородок перевешивает в сторону упрямства. Но рот у нее — не придерешься!
— Ступенька по-прежнему скрипит, — проговорила она, возвращая его к реальности. — Я не часто пользуюсь чердаком. — Она резко наклонилась вперед, протянула руку, потом спрятала ее за спиной, обтерла о пижаму и снова протянула. — Я невеста Чарлза, Аврора Хаббард. Здравствуйте.
Кейна поразила абсолютная неуместность ее жеста. И когда он пожимал ее маленькую мокрую кисть, губы непроизвольно скривились в улыбке. Черт возьми, ну что у Чарли общего с такой женщиной, как эта? Она доведет его, и очень скоро, до такой степени, что он полезет на стену. Или полезет на стену, или задушит ее. Их брак не сработает. Ни в коем случае. Вода и масло. Сода и уксус. Чертовски, надо сказать, несправедливо, потому что Чарли приличный парень и, наверно, заслуживает своего шанса. Первые двадцать три года жизни он провел под железным каблуком Мадди Бэнкс, а потом женился на Сьюзен, чтобы потерять ее.
Вирусная пневмония. Надо же, чтобы именно ее — в наши-то дни — не спасли.