— Ох… — Бабушка когда-то говорила, что вода из-под посуды не даст муравьям пролезть в хризантемы. Рори испытала этот способ и обнаружила, что если мыло, каким пользовалась бабушка, действовало удивительно, то на спиртовой жидкости для мытья посуды муравьи процветали. — Это не нужно. Переходите к следующей. Или лучше дайте мне. — Рори забрала килу своих записей, вовремя вспомнив о записке, которую ей меньше всего хотелось бы объяснять.
Просматривая клочки бумаги, она бормотала себе под нос: «Сделано. Сделано». А потом: «Ух, слишком поздно» или «Может быть»… Один листок она быстро скомкала и бросила в корзину для мусора.
Глядя на ее покрасневшее лицо, Кейн готов был пожертвовать годовым авторским гонораром, лишь бы узнать, что было в записке. Она выглядела так же, как та, где он прочел: «Позвонить гнк. насчет пр!!!»
Противозачаточные таблетки? Конечно, они занялись этим делом задолго до свадьбы. Если не…
— Солнышко, вы не беременны, нет? Не это ли грызет вас?
Румянец ее вдруг исчез, лицо под веснушками побледнело. Глаза стали огромными. Не будь это полной чушью, Кейн сказал бы, что она испугалась до смерти.
— Рори! Детка, что случилось? Не смущайтесь, говорите откровенно. Для этого и существует шафер, разве вы не знаете? Нам полагается знать ответы на все вопросы.
Да, есть одна проблема, которую не разрешит ни один ответ. Но Рори не скажет о ней. Незачем. Никакие советы тут не помогут, существует только один способ развязать эту проблему. Слишком она с ней затянула. Лет на десять как минимум.
— Позвольте мне смыть с рук эту липучку, потом я приготовлю чай, и мы сможем посидеть на террасе.
Кейн изучал ее побледневшее веснушчатое лицо, потемневшие янтарные глаза, уныло опущенные уголки губ. Она не отрицала его предположения, но и не призналась. Ни «да», ни «нет», ни «может быть».
Ни даже возмущение девственницы: «Как вы смеете, сэр!»
Ему вдруг захотелось взять ее на руки и не выпускать до тех пор, пока не исчезнут тени в глазах, нет, пока глаза совсем не потемнеют от страсти.
— Дайте мне эти списки, — грубовато сказал он. — Время уходит попусту. Знаете, нам пора прошвырнуться по магазинам. — Он заглянул в бумажку, потом поднял на нее глаза и нахмурился. — Свадебное платье? Вы и вправду еще даже не подумали о нем?
Рори взяла одну из маленьких коробок, в которых лежал чай ее отца. Он посылал ей свои травяные смеси в огромных количествах, все члены семьи служили неофициальными дегустаторами. Рори никогда не запоминала, какой именно она пьет, но большинство отцовских чаев были, по крайней мере, терпимы. И уж, наверное, полезны. Первые одиннадцать лет жизни она ела орехи, ягоды, листья, траву, проросшие семена и индейское тофу, которое готовила ее мать из муки, орехов и меда. Зато в последующие годы она добирала недополученное организмом готовыми продуктами из закусочных-автоматов.
Пока они пили, сидя на качелях, ледяной, мягкий на вкус и желтоватый на цвет напиток, который мог быть, а мог и не быть, настоем лимонной травы, Рори объясняла Кейну свое отношение к свадебному платью:
— Дело в том, что, пока мы не решили, где будет свадьба, я не знала, какое платье мне нужно. Чарлз принадлежит то ли к пресвитерианцам, то ли к македонским баптистам. Я ходила сначала в одну церковь, потом в другую, но не отказывалась и от церкви бабушки, это недалеко от Лексингтона в штате Кентукки. Вообще-то я не хотела бы устраивать из этого проблему, но Чарлз говорит, что у его матери, вероятно, возникнут какие-нибудь возражения.
Зная Маделин Бэнкс, Кейн мог поклясться, что возражения возникнут. Но как бы то ни было, ждать несколько дней для того, чтобы решить, где будет проходить церемония, — это слишком опасное катание даже для бывшего хоккейного билетера с повышенным, как у Кейна, уровнем терпимости к адреналину.
— А как думает мисс Аврора? Если бы ей дали выбирать, что бы она выбрала?
— Кейн, я несколько дней не могу сообразить, на какой конец зубной щетки выдавливать пасту, а тем более решить, где бы я хотела устроить свадьбу. По-моему, это ментальная усталость. Помню, я читала в какой-то статье… Или в ней говорилось об усталости металла?
— Не знаю. У вас появились признаки каких-то трещин в фюзеляже?
— Нет, но прошлой ночью я убегала во сне от черничного сиропа и плакала минут двадцать. А я даже не помню, когда ела черничный сироп! Все это так на меня не похоже! Я никогда не была эмоционально возбудимой. — Она вздохнула. — Почему Чарлз не может сам договориться со священником, а потом сказать мне, когда и куда прийти? Разве я многого прошу?
— Солнышко, предполагается, что вы должны участвовать в принятии решения. Ведь вам надо выбрать не мастерскую, где подрегулировать тормоза. Считается, что это самый торжественный момент в жизни женщины. Чарлз говорил, что вы раньше не были замужем.
Она печально кивнула. С шумом высосав через кубики льда остатки чая, она поставила стакан на перила и толкнула качели. Кейн плавно подхватил ритм, и несколько минут они лениво качались. Потом Рори опустила обе ноги на пол, отчего качели начали резко дергаться взад-вперед, пока Кейн не остановил их.
Он выжидающе уставился на нее, заметив, что она вздернула подбородок и в больших и грустных янтарных глазах сверкнули воинственные искры.
— Ну хорошо! Сегодня я выберу проклятое платье!
— Значит, марш-бросок на добывание платья, — спокойно проговорил Кейн. — Вы хотите решить эту задачу сами или вам нужна моральная поддержка?
Она взглянула на него, и Кейну очень захотелось, чтобы шелковистость ее кожи меньше занимала его мысли. Вся она, от топазовых глаз до янтарных веснушек и лучившихся солнцем волос, была выдержана в одной цветовой гамме. Она пахла чуть-чуть пряностями, чуть-чуть воском, а в целом совершенно очаровательно. И ему пришло в голову, что если бы он желал себе добра, то чертовски быстро убрался бы из города, прежде чем сделает что-то подлое. И не потому, что он и Чарли были когда-то близкими друзьями. Перед Сьюзен дружба не устояла. Просто есть вещи, которые нельзя делать. Нельзя, если хочешь жить в мире с самим собой.
— Мне надо бы поехать одной, — вздохнула Рори, — но я, наверно, кончу тем, что вместо магазина пойду в кино, а потом из-за чувства вины съем целую коробку фруктового мороженого. Не знаю, что со мной случилось в последнее время. Правда не знаю. Я не всегда такая.
— Это значит: да, я вам нужен, или нет, я вам не нужен?
— Пожалуйста, — она схватила его за руку, — вы мне нужны, вы мне очень нужны, но, наверно, у вас есть много гораздо более интересных дел.
Кейн мог придумать несколько десятков более интересных дел. К несчастью, во всех предполагалось участие Авроры Хаббард.
Рори позвонила в офис Чарли и попросила передать ему, что поскольку они с Кейном собираются в город за покупками, то почему бы им всем вместе, втроем, не пойти куда-нибудь на ленч, прежде чем вернуться в Тобакковиль?
— Когда мы управимся, я перезвоню, — сказала она сверхпунктуальной миссис Спейнауэр.
Ездить по магазинам с Кейном — хороший опыт. Расторопный мужчина! Сначала он заставил ее решить, какое платье она хочет. Белое атласное со шлейфом? Длинное розовое со складками и кружевом? Или что-то средней длины из красного бархата?
— Бархат в это время года? — воскликнула она. — И кроме того, я не могу носить короткую юбку, у меня коленки все в шишках.
— Это только сужает выбор. А если длина как у платья для улицы и медовых тонов?
— Вы имеете в виду коричневое?
— Разве я сказал — коричневое?
— Мед — коричневый.
— Я говорил о вересковом меде, а не о гречишном, — возразил он, и она засмеялась.
Надо же, если компаньон подходящий, то и покупки могут стать развлечением. Почему раньше это не приходило ей в голову? Наверно, потому, что раньше ей не попадался подходящий компаньон, ответила себе Рори и тут же прогнала эту мысль.
Они остановились на платье-костюме из жаккардового шелка цвета бледного чая, и Рори заставила себя не отступить перед этикеткой с ценой. Ведь не каждый день женщина выходит замуж. Один раз в жизни можно позволить себе раскошелиться.
После платья они покупали туфли. Кейн отстранил продавца и, усевшись на его табуретку, стал надевать и снимать с ее правой ноги туфлю за туфлей, которые по его требованию продавец приносил со склада. Некоторые были красивые, но жали, другие — безобразные, но удобные. Кейн настаивал на кружевных, покрытых блестками тапочках, особенно после того, как Рори сказала, что они совершенно непрактичные, а она никогда не покупает ничего непрактичного.
Наконец они выбрали шелковые лодочки бронзового цвета, отличное дополнение к платью. К этому времени Рори ослабела от смеха и от мурашек, которые от прикосновения мужских рук пробегали по ней от самых подошв. Все замечательно!
— Надо бы позвонить Чарлзу, — сказала она, чуть запнувшись, когда они проходили мимо ряда телефонов-автоматов. — Он, наверно, удивляется, куда мы запропастились.
И пока Кейн притворялся, будто прогуливается вокруг коробок с платьем, двумя парами туфель, шляпой, украшениями, бежевыми бархатными листьями и вуалью, купленной по его настоянию и за его счет, она набрала номер Чарлза.
— Агентство Бэнкса, — ответил голос секретарши.
— Миссис Спейнауэр, Чарлз занят? Это Аврора Хаббард. Невеста Чарлза.
Ого, Бог мой, если секретарша Чарлза до сих пор не знает, кто такая Аврора Хаббард, видимо, она никогда не будет знать! Впрочем, это не имеет значения, скоро она будет Авророй Бэнкс.
— Мисс Хаббард, мистер Бэнкс просил вам передать, что приехала его мать, и он вернулся домой. Вы и мистер Смит должны быть на ленче с ними в доме мистера Бэнкса.
Рори медленно повесила трубку, и все радостное настроение этого утра испарилось бесследно. Она почувствовала себя так, будто ей на шею повесили тяжелый хомут.
— Мы должны вернуться домой и пойти на ленч с Чарлзом и его матерью.
— Ох!