Сама знала, что девчонка не приходила в себя, но когда Влад покачал головой и вернулся к ее ногам, сильно расстроилась.
— O my god! Verónica! That’s my girlfriend! — кричал кто-то за спиной, а затем опустился рядом и задрожал над девушкой.
— Слава богу, — прошептала я, — скажи ему: два вдоха по моей команде!
Влад перевел.
Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать.
— Пусть нос зажмет. И подбородок вверх.
Двадцать восемь, двадцать девять, тридцать.
— Go! — крикнула я, на несколько секунд убрав от девушки руки.
Сразу почувствовала дрожь в пальцах, боль в плечах, но тотчас заставила себя об этом забыть.
— Второй вдох не прошел, пусть не спешит!
И снова тридцать нажатий, и два полных вдоха. И по новой. Я потеряла счет времени.
В какой-то миг показалось, что щеки у девчонки розовеют.
— Проверьте. Ее. Дыхание. Пульс, — мой голос звучал рвано и устало.
Силы были на исходе. Уже собиралась попросить Влада хоть как-то меня подменить, когда ресницы девочки задрожали. Я отшатнулась и удержала ее парня от искусственного дыхания.
— Она приходит в себя, она приходит в себя, — повторяла.
Вокруг стало громче, и скоро я поняла почему. К нам спешили спасатели. И только увидев их, я позволила себе завалиться на снег и осознать, насколько истощена. Все тело горело, руки тряслись, пальцы онемели. По шее стекал пот. Я тяжело дышала и смотрела в чистое бирюзовое небо перед собой.
Спасатели что-то спрашивали, записывали, Влад с ними говорил. А я просто глядела в голубое небо.
Сколько прошло времени, прежде чем я поднялась? Даже не знала. Спина промокла насквозь, как и шапка. Девчонку унесли на жестких носилках, толпа разошлась. Влад молча сидел рядом.
Я улыбнулась. Сейчас не чувствовала себя полой, пустой. Впервые за очень долгое время гордилась. Не сразу заметила, что Влад смотрел в одну точку. На мои руки. Я оглядела себя, закатанные рукава.
— Что? — спросила его, по-прежнему улыбаясь.
— Я помню эти руки, этот шрам. Я его видел.
Опустила глаза, увидела на внутренней стороне локтя длинную отметину еще из детства.
— И?
Не понимала, к чему он клонит. Мы спали с ним, естественно, он видел.
— Не той ночью, — будто прочитав мои мысли, сказал он. — Орхидеи.
Одно слово, и я задрожала вновь. Не верила, замерла.
Он вспомнил мастер-класс по дьявольским орхидеям? Но как? Он толком ведь не говорил со мной и не узнал. Я растерялась.
А Влад смотрел на шрам с благоговейным ужасом. Потянулся ко мне. Нежное прикосновение к коже обожгло пожаром.
— Тебе показалось, — бросила я громко.
Отпрянула, резко встала, подхватила куртку и зашагала прочь.
************
* Bee Gees — Stayin’ alive, эта песня является международным стандартом проведения сердечно-легочной реанимации, она помогает поддерживать идеальный ритм надавливаний на грудную клетку (100 нажатий в минуту).
Глава 11 Боже
Когда мы с Владом подошли к гостинице, на улице стемнело, разыгрался ветер. Неслабый — пару раз с тяжелым бордом под мышкой валил с ног. Влад появлялся из ниоткуда, прикрывал спину, помогал встать. А я снова ругалась под нос и спешила вырваться из крепкой хватки его рук.
Вся эйфория от спасения девчонки развеялась с порывами холодной бури. Напряжение между нами, что ненадолго исчезло, вернулось. Я вновь бежала, а Влад тенью следовал за мной. Пристально изучал меня, пытался разгадать, как головоломку. Он становился ближе, а мне делалось больней.
С облегчением выдохнула, когда, стряхнув с костюма снег, зашла в отель и обнаружила Митю за столиком у бара. Плевать даже на Инну. Подбежала к другу, повисла на шее, громко выдыхая. С ним чувствовала себя в безопасности. С ним было не страшно, знакомо и тепло.
Ну, почему я не могла сделать правильный выбор? Все стало бы намного проще. Но нет же, всем существом тянулась к другому. Я выбирала жар, холод, но никак не серединное тепло.
Из-за погоды пришлось отменить поездку, которую запланировал Митя, да и слава богу. Но друг был полон идей, как нам вместе скоротать этот «чудный» вечер. Мои отговорки про «замерзла», «хочу спать» не принял. Сказал идти переодеваться, а он организует мне глинтвейн и плед.
Я минут двадцать стояла под горячим душем. Сушила волосы дольше обычного. Перевернула чемодан, не зная, что надеть. В прострации сидела на кровати минут пять. Я находила любой повод, чтобы не спускаться. Влад ждал меня там. Он вцепился в отголоски прошлого и, кажется, начал понимать. И это становилось опасным: одно дело переспать по старой памяти и симпатии, другое — если он узнает, как рвал мне сердце в клочья все эти годы. Тогда пощады не будет.
Я собрала волосы в высокий хвост и силы в кулак. Подумала, может, получится вернуть все на круги своя? Пару раз назову его тупицей, нахально улыбнусь и далеко пошлю. Мне так нужна была та передышка. Но что-то внутри подсказывало: как прежде не будет. Влад жаждал многого, но мир в его планы точно не входил.
Спустилась в теплом спортивном костюме на первый этаж и огляделась по сторонам в поисках троицы. Митяй подскочил на ноги и помахал рукой.
— Прости, но это уже пятый по счету глинтвейн, который тебя ждет, — сообщил он.
— Другие не дождались?
Я села к Мите, отодвинула пустые кружки и принялась тянуть из трубочки напиток. Влад показался мне расслабленным, как все. Надежда заалела на горизонте.
Новый старт, — повторила себе.
— А ты почему ничего не сказала? — ворвался в мысли возмущенный голос Мити.
Я задушила панику.
— Ты о чем?
— О том, что ты людей спасаешь! Выпьем за это?
И когда Митя стал наседать на горячее вино? Друг уже подзывал официанта.
— Ты самая красивая, сильная, умная… да просто самая офигенная из всех, кого я знаю! Сонька, я так тебя люблю, — распылялся он во весь опор.
Митяй обнял меня, смачно поцеловал в щеку, а я видела лишь то, что Влад наблюдал. И не было на его лице прежней легкости, хитрого прищура, уверенности. Он был растерян, как и я. Смущен. Не походило все это на «давай начнем сначала». Скорее, наоборот — на вымученное продолжение затянувшейся мыльной оперы.
Прошлое было с нами. Здесь, в одном зале.
— Мы же собирались поигра-ать! — Инна привлекала к себе внимание.
— А, да! «Правда или действие», давай?
Я не успела даже подумать о том, насколько это дрянная затея, как Митя, подхватив с подноса парня стакан с глинтвейном, уже требовал, чтобы ему загадали действие.
— Соню не буду просить, она мне точно придумает что-нибудь невозможное. Давай ты, Ин.
У этих двоих завязался громкий диалог, пока мы с Владом вели свой, безмолвный.
— Давай! Десять девушек, женщин, да хоть бабушек! — услышала я краем уха голос блондинки и оторвалась от Волконского. — Поцелуй! Но только десять, ни на одну меньше!
У Мити загорелись глаза.
— Да легко!
В темных джинсах и черной толстовке он выглядел, как леденец для любой дамы на диете. Митя был очень хорош собой, широк в плечах. Не мудрено, что девушки в зале сами чуть не выстроились к нему в очередь, когда он заявил во всеуслышание о цели. Но Митя не искал легких путей.
Сначала он прыгнул за барную стойку и поцеловал грозного вида девчонку в татуировках и с кольцом в носу. Та притянула его обратно и облизала щеку под громкие аплодисменты. Затем женщину в преклонном возрасте с жемчугом на шее и собачкой в руке. Седовласая мадам еще долго хохотала от счастья. Он все носился из угла в угол, а зал хором досчитал до восьми.
Девятой друг одарил Инну, ну а десятой стала я. Правда, мне выпал, судя по всему, сектор приз: Митя нежно коснулся моих губ, срывая овации.
— Мне следует начинать ревновать?
Я выскользнула из объятий, когда он углубил поцелуй, и кивнула в сторону «фан-клуба» из девчонок, что бросали на него заинтересованные взгляды.
— О да, ревнуй! Я только этого и жду.
Казалось бы, в груди должно было кольнуть, хоть что-то шевельнуться и обжечь, но нет. Блеск карих глаз не вызывал эмоций, кроме умиления. Собственно, что и требовалось доказать.
— Влад! — начал Митя.
Я обернулась за другом, и на меня обрушился град искр прямиком из темной синевы. Так действовать на людей вообще законно?
— Теперь твоя очередь. Правда или действие?
— Правда, — ответил Волконский слишком спокойно, смотрел он точно мне в глаза.
Очень, очень плохо.
Митя тоже расстроился.
— Бли-ин, ну ты мне такую тему обломал! Я хотел, чтобы ты брюками с кем-нибудь поменялся.
Хотя правда была бы хороша, ответь он на вопрос, например, о бывшей жене. Тогда в университете мы так ничего и не узнали. Придумали другую тему для выпускной работы, но главный приз все равно взял старший сын декана. Моя карьера даже не началась. В прочем, как у многих. Слышала, только Рома сейчас работал в газете: писал про пенсии да нехватку биотуалетов в парковых зонах. Остальные разбежались кто куда.
Я бы придумала Владу множество интересных вопросов. Только очередь была не моя.
— Что за татуировка у тебя на спине? — спросил Митя, и Волконский на миг повернулся.
Черный контур, перетекающий на шею, выглядывал из-за широкой горловины тонкого свитера. Я вспыхнула, потому что знала ответ. Видела эту татуировку, трогала, целовала. Лицо обдало жаром, я обняла холодными ладонями горящие щеки.
— Колесо сансары, — ответил Волконский довольным тоном.
— Нас просто меняют местами, таков закон сансары, — спел Митя строчку из песни Басты. — Сансара — это крутое что-то, походу?
Влад ухмыльнулся.
— Скорее, наоборот.
— Почему? — Митя недоумевал.
— Сансара — это скитание, которое длится вечно. Колесо перерождений, из которого нужно вырваться.
Его голос лился по венам, разгонял кровь.
— Ого. — Мой друг помрачнел, перестал улыбаться. — И зачем тебе такая штука?
— Как напоминание, к чему стремиться.