Я рассмеялась, едва заметно кивнула и умчала за стол.
Что между нами происходило, я не знала. Но теперь Влад был в курсе, что долгие годы я сохла по нему. И он все еще хотел иметь со мной что-то общее. Он хотел разделить со мной целый город!
Желала ли я понимать, что будет потом? Определенно, нет.
Как он там говорил? «Не смотрю в будущее, живу здесь и сейчас»? Стоило попробовать.
Глава 16 Из-под ног уходят горы
Впервые рядом с Митей на переднем сидении машины я чувствовала себя не в своей тарелке. То и дело ловила его недовольные взгляды и раздраженные вздохи. Он совсем не был похож на Митю, которого я знала. А знала ли вообще? Задумалась, посмотрев в окно на украшенные снегом горы: мы ведь всегда говорили только обо мне. И, наверное, меня это устраивало. В его объятиях было тепло и уютно. Но они дарили лишь временный покой. Рассеять мрак в моей голове им оказалось не под силу.
Когда мы приехали в Осло и остановились в первой приличной гостинице, Митя демонстративно заказал нам раздельные номера. Еще дважды повторил громко вслух и впился взглядом в Волконского, ожидая его реакции. Тот открыто ухмыльнулся. Дети малые!
Влад как раз заговорил про билеты в театр, а Митя получил ключ-карту и, выписав пируэт перед нашими носами, гордой походкой направился к лестнице. Еще и пнул мой чемодан. Может, случайно.
— Минуту, — прервала я Влада и подбежала к другу. — Мить!
Или не другу уже?
Он остановился и пару секунд раздумывал, поворачиваться ли. Развернулся, но смотрел сквозь меня. Ощутила себя Патриком Суэйзи из фильма «Привидение».
— Что насчет прогулки? Мы можем отложить театр.
Понимала, что билась головой о бетонную стенку. Я уже его потеряла — стеклянный взгляд, каменное лицо, брезгливое выражение губ.
— Нужно вести тренировку. Пообещал взять смену онлайн. Не планировал путешествий.
Я не врала, он и правда был дорог — и мне, и Ангелу.
Дьявол, почему никто не держал слово и не выполнял обещаний? Они только для меня что-то значили? Ведь был уговор: прежде всего — друзья, никаких обид. Права оказалась, когда предпочитала одиночество на подоконнике таким «товарищам».
— Инна, ты со мной?
А она вообще здесь? Забыла про нее в этом цирке. Ну, а куда без клоунов?
— Я подойду, — пропела она и что-то шепнула Владу на ухо.
Митя сделал пару резких шагов от меня, но я успела перехватить его за плечо.
— Ты точно хочешь закончить все так? Просто стереть подчистую.
— Ты же легко стерла.
— Нет. Я лишь шагнула в сторону. Я не отказывалась от нашего общения, не начала игнорировать тебя. Мы же можем…
— Дружить? — перебил он и насмешливо вскинул брови. — Я пробовал, не вышло. Такая дружба бывает только в тупом кино.
Ауч.
— Поняла. Извини. — Отступила назад и подняла руки, сдаваясь. — Но я была честна с тобой.
Приняла поражение. Хоть и неожиданно больно ударило. Все, что копилось у Мити, сейчас вылилось на меня под его взглядом.
— Кому нужна твоя честность? — бросил он и умчал… «в ночь» — красиво бы прозвучало, но нет, за окном только начинало смеркаться.
Значит, никому не нужна?
Взяла себя в руки, понимая, что не одна в холле. Покосившись совсем недружелюбно, мимо меня прошла Инна. Наигранно мило помахала Владу, как «Мисс Вселенная», благодаря всех за мир во всем мире. Что, хотела напомнить, у кого было кольцо? Да я итак знала. Только в нашем «шведском» квартете всем оказалось плевать на такие формальности.
— Что ты там говорил? — проводя блондинку взглядом, обратилась к Владу.
— Я говорил, что мы попадаем не на оперу, а на балет. Перепутал. Но все равно под музыку Грига.
— О, так даже лучше. Будет что рассказать… — осекалась на полуслове. — У меня есть время переодеться? В горнолыжке жарко и «не комильфо» идти в театр.
Глянула на ярко-розовую куртку в отражении, уже перебирая в голове, что надеть.
— Есть, — вернул к себе внимание Влад и подошел ближе. — Только помни: каждую потерянную минуту мы могли провести вдвоем.
У-уф. Ну, в общем, одежду я сменила, как метеор.
Необычным зданием Оперного театра я залюбовалась издалека: его стеклянными витринами, причудливыми формами. И спокойным темным Осло-фьордом, что притаился рядом. Но мы очень спешили, поэтому пролетели мимо, оставив все прогулки на потом.
В итоге оказались в ВИП-ложе, где, кроме нас, сидело всего пять человек. В отличие от заполненного до отказа зала. Я подняла голову и увидела зависшую на потолке луну. Это не шутка, огромная люстра и правда была ее точной копией. Даже жалко стало, когда свет погас, предвещая начало спектакля. Но только посмотрела на сцену и пропала.
Вот не зря мы с мамой отдали Ангелину на балет. Это волшебство в чистом виде. Я ведь тоже занималась им в детстве. Мне даже сулили хорошую карьеру в местном театре. Но у родителей не хватило денег на все наши поездки, сумасшедше дорогие костюмы, купальники, пуанты, которые нужно менять почти каждый месяц. А я не была достаточно талантлива, чтобы поступить в «Академию русского балета имени Вагановой» без финансовой поддержки.
Наблюдала за танцорами, когда Влад наклонился ко мне.
— Ты слышишь, как звучит? — внезапно опалил кожу шепот.
Мурашки пробежали по шее, перехватило дыхание. Я замотала головой.
— Это звучит восход.
О чем он? Я слышала только сердце, что ухало в груди, готовое вырваться к нему.
Но к середине представления, кажется, поняла, что имел в виду. Сначала просто получала удовольствие, наблюдая за Владом: тем, как он в блаженстве прикрывал глаза, впитывал щемящую душу музыку. А в какой-то миг, сама не уследила, когда это произошло, утонула в мелодии — опасной, звучной, таинственной.
Пер Гюнт, что рассказывал в танце свою историю, широкими виртуозными прыжками долетел до края сцены и встал рядом с ложей, а страшные создания, похожие на троллей, надвигались на нас. Я даже вжалась в кресло — боже, я после «Ходячих мертвецов» неделю не спала.
Но когда главный герой вернулся к матери, когда он с ней прощался, а она умирала на его руках, я подалась вперед и забыла обо всем — где я, кто со мной. Это было слишком личное, самый явный страх.
Мелодия, звучащая на фоне, стала похожа на вздохи. Которые затихали и затихали. Пока не исчезли совсем.
Ангелы пришли забрать его мать, и я задрожала. Слеза скользнула по щеке, затем вторая. Стыдно было обнажаться перед Владом, на котором целая броня. Старалась незаметно стереть их с лица. Вроде бы удалось. Но оказалось — нет, когда он коснулся моей руки, что лежала на коленях, и едва заметно погладил ладонь.
Свет погас, все стихло, я сжала его пальцы сильнее. И не собиралась отпускать.
Оставшуюся часть представления я только слушала, потому что снова не могла оторваться от Влада — такого увлеченного, прекрасного в своей стихии. Он иногда улыбался, не глядя на меня, или касался коленки под теплым платьем, будто подтверждал, что все видел.
Ближе к концу Волконский обернулся и кивнул в сторону сцены. Главный герой кружился в танце с возлюбленной, которая ждала его долгие годы и простила.
— Если бы это была опера, она бы исполнила прекрасную арию, — снова шепнул на ухо.
А когда напел, я зажмурилась. Крепко-крепко. Чтобы представить, что мы одни.
Зима пройдет, и весна пробежит,
И лето завянет, и год пролетит.
Ко мне ты вернешься и будешь со мной,
Тебе поклялась и верна я душой.
Я люблю тебя, — вертелось на языке. — И верна душой.
Столько слов хотелось сказать Владу, но я онемела. Теперь поняла и признала, что ни разу по-настоящему никого не любила, потому что не могла забыть о нем. Не хотела забывать. Я любила любить его.
Наверное, мой взгляд был красноречивее слов. Или горящие, скорее всего пунцовые, щеки выдали. Он как будто услышал, прочитал все. Подобрался, выдохнул, отвернулся, нахмурив брови. Но руку не отпустил.
Из зала мы вышли молча, но то была не гнетущая тишина, не звенящая, а такая, что манила за собой. Я мечтала о ней, сидя дома на окне, но в моей голове всегда наперебой кричали мысли и голоса. Я не умела не думать ни о чем, смаковала несчастье, лелеяла, как самое дорогое, что было у меня.
— Пойдем.
Влад утянул за руку в сторону от толпы и причудливых стен.
Не в уборную ли вел?
Кажется, я надеялась, что туда.
Дьявол, что он со мной творил!
Вот только мы оказались всего-то в кафе, вроде обычного буфета, лишь с небольшим лоском Европы.
— Мне говорили, круассаны здесь очень аппетитные.
Я не сдержалась и рассмеялась собственным мыслям. Но лихорадочный блеск, мелькнувший во взгляде, и то, как посмотрел на мои губы, заставили замолчать и отправиться к витрине со сладостями, чтобы не сделать этот дурацкий шаг первой.
После заката театр выглядел еще прекраснее. Ночь здесь была светлая, с синими оттенками. Из-за ярких люстр здание словно горело изнутри, завораживало. С криками чаек и отблесками луны на воде — и Владом, что шумно дышал в затылок, — казалось, будто все сон. Виделось таким прекрасным. Может, я от него заразилась этим искусством? Это вообще заразно? Хотя я с детства была такой: только понравится какой-нибудь мальчик, как я сразу начинала слушать те же песни, одеваться в том же стиле, ходить в кино на такие же фильмы.
Я запила кусочек горячего шоколадного круассана сладким кофе и медленно пошла вдоль парапета. Влад следовал за мной. Мы брели бок о бок. А потом под его ногами хрустнул снег — он остановился. Я невольно тоже.
— Что? — заметила пристальный взгляд.
Его лицо озарила улыбка — как я любила, с морщинками в уголках глаз. Хитрая, искренняя. Он коснулся пальцами моих губ и стер с них, как оказалось, шоколад. Мгновение, и мы замерли. Сантиметры стали сокращаться, дыхание участилось, я уже слышала легкий сигаретный аромат, который не отталкивал, а лишь напоминал, кто рядом.