– Мы не так много платим за эту работу, чтобы считать каждую минуту, – напомнил я Джордж в среду, но в ответ услышал, что Мартин на испытательном сроке, а командует здесь она.
Как ни странно, Мартину, похоже, нравится иметь дело с Джордж. Его забавляет все, что бы она ни вытворяла.
– Что ты читаешь? – спрашивает он у моей сестры в пятницу после обеда.
– «Метаморфозы» Кафки.
– И о чем это?
– Парень становится гигантским жуком и в конце концов умирает.
– Не очень оптимистично, – замечает Мартин.
– Сама жизнь неоптимистична.
– Как тебе удается читать столько книг? – спрашивает он, и Джордж отрывается от Кафки, заложив страницу большим пальцем.
– Я чокнутая школьница. Надо же как-то время убивать.
Она встает, и Рэй Брэдбери спрыгивает с ее колен на Мартина. Тот чешет кота за ухом, и Рэй мурлычет.
– Предатель, – фыркает Джордж.
Я решил положить всему этому конец – прямо сегодня.
– Мы идем на вечеринку к Джастину Кенту. Все до одного. Рабочий выход.
– Оплачиваемый? – спрашивает Джордж.
– Нет.
– Тогда я не иду, – говорит она, выходит на улицу и направляется к Фрэнку.
– Она пойдет, – убеждаю я Мартина, но не объясняю почему: недавно заезжала мама и, увидев, как Джордж обращается с Мартином, пригрозила урезать ей зарплату, если та не будет с ним вежливее.
На этой неделе я много беседовал с Мартином, в основном о Джордж. Чем больше с ним говорю, тем больше он мне нравится. Сестра ведет себя с ним ужасно, но все равно ему нравится. В тот день, когда я помогал ему с каталогом, он признался мне, что она забавная, умная и необычная. Это и есть ее лучшие качества. Я подумал, им нужно получше узнать друг друга, провести время вне магазина. Нам с Рэйчел это тоже бы не помешало. Прошло три года, мы так давно не общались. Именно об этом я и говорю, когда подхожу к ней, чтобы напомнить о вечеринке.
– Мне нужно поработать вечером, – заявляет она. – По-моему, у твоего отца кризис среднего возраста. Он хочет, чтобы я расставила все по алфавиту. Составила не только список книг «Библиотеки», но и опись всего, что в них вложено, то есть писем. А вдобавок – опись всех заметок на полях.
– Вроде тебе должно это нравиться, – удивляюсь я.
– Это бессмысленное, скучное, бесконечное занятие!
– Оно в твоем духе. Ты в детстве так любила заучивать таблицу Менделеева.
– Это имело смысл. В периодической таблице перечислены все существующие на земле элементы. У нее есть цель. А эта «Библиотека», Генри, – просто воплощение бесполезности.
– Ладно. Хватит. У тебя всю неделю отвратительное настроение, но должен напомнить, что мое сердце разбито и меня нужно приободрить. Я снова хочу провести время с лучшим другом. Пойдем со мной на вечеринку.
Она пытается отказаться, но я настаиваю.
– Сейчас уходи и возвращайся сюда к девяти. Тебе придется везти Джордж. Поговори с ней о Мартине по пути. Мне нужно знать, что она думает о нем.
– Она думает, Генри, что тебе не следует лезть в ее жизнь.
Рэйчел убирает свои вещи в сумку и уходит, так и не пообещав, что вернется вечером. Я машу, когда Рэйчел села в автомобиль, а в ответ получаю средний палец.
– Со всеми договорился, – сообщаю я Мартину перед его уходом. – Думаю, вечер будет хорошим.
Письма оставлены между с. 36 и 37
15 января 2016 года
Дорогая Джордж!
С нетерпением жду сегодняшней вечеринки. Думаю, будет весело.
Мартин
P. S. Мне нравится идея «Библиотеки писем».
Мартин!
Никогда больше не пиши мне в этой книге.
Джордж
Дорогая Джордж!
Приятно получить от тебя ответ. В письмах ты так же очаровательна, как и в личной беседе. Почему мне нельзя писать тебе в этой книге? Я видел, что ты все время проверяешь ее.
Мартин
Мартин!
Я ее проверяю, потому что переписываюсь в ней кое с кем. Это наша книга. Не твоя.
Джордж
Дорогая Джордж!
Можно я буду писать тебе в другой книге? Мы же работаем вместе. Я бы хотел с тобой дружить. Можно? Когда составляешь каталог всех книг в магазине, дни тянутся мучительно ДОЛГО. Мне приходится набирать названия АБСОЛЮТНО ВСЕХ книг. Не важно, что именно ты ставишь мне в вину (что я тебе сделал???). Этот проступок не может быть настолько серьезным, чтобы ты была столь жестока ко мне.
Мартин
Мартин!
Ты общаешься с девчонкой, которая постоянно называет меня фриком.
Джордж
Дорогая Джордж!
Но ведь я никогда не называю тебя фраком. С самого твоего прихода в нашу школу я стараюсь подружиться с тобой. Это ты не обращаешь на меня внимания и постоянно оскорбляешь. У тебя есть какие-нибудь доказательства того, что я плохо к тебе отношусь?
Я всегда говорю Стэйси, что ты интересная. Кажется, ко мне ты относишься так же, как Стэйси относится к тебе. Может, хотя бы дашь мне испытательный срок как другу, а не только как работнику? Сейчас лето. Давай забудем о школьных передрягах, а? Можем заключить перемирие?
Мартин
Мартин!
Окей. Можешь мне писать. Только НЕ В ЭТОЙ книге. Пиши мне в «Расколотом береге» Питера Темпла, я видела, как ты его читал. В «Библиотеке писем» есть экземпляр. Оставляй записки между страницами 8 и 9.
Джордж
Дорогая Джордж!
Я совершенно потрясен твоим предложением дружбы. Спасибо. Правда, спасибо. Это просто превосходит все мои ожидания. Поскорее бы начать нашу переписку.
Мартин
Рэйчел
Я выхожу из «Книжного зова», сажусь в машину, показывая Генри средний палец. Для верности даже поднимаю руку повыше. Потом сигналю, давая понять Мартину, что готова ехать. Не хочется возить его домой, но София обещала за это полный бак бензина. Мартину нужно быть дома к шести и сидеть с сестренкой, пока мама не придет с работы. Нужно выехать не позже пяти, что меня тоже устраивает.
Каждое утро я начинаю работу, как только приезжаю в магазин: заношу в каталог беспорядочные скучные мысли каждого, кто прочитал и отметил эти страницы.
– Работы много, не совсем то, что имела в виду София, когда нанимала тебя, – сказал Майкл в первый день. – Мартин составит каталог всего остального, а ты, пожалуйста, сделай каталог этой части. Мне нужны записи о каждой книге, о каждом письме и каждой заметке или вещи, оставленной в книге, а также основные комментарии.
– Основные комментарии? – на всякий случай уточнила я, окинув взглядом полки и оценив количество книг. Их здесь как минимум пятьсот.
– Да. Примечания на полях. Обведенные и подчеркнутые слова было бы тоже неплохо записать, но это, наверное, уже слишком.
– Думаете? – Я едва сдержалась, чтобы не назвать его сумасшедшим.
Он ушел, а я осталась, ощущая то же самое, что в школе после похорон: учителя занимали меня какими-то невыполнимыми глупостями, а я все время хотела только спать.
Наконец Мартин садится в машину. Молча пристегивается. Я уже предупреждала его во время нашей первой поездки, что вожу недавно и могу уверенно ехать только в полной тишине. Радио не мешает. Мешают разговоры. На самом деле я это выдумала – так проще. Не хочу отвечать на вопросы о Кэле. Всю неделю я только и делаю, что уклоняюсь от них. Оказалось, даже Мартин был знаком с моим братом, они ходили в одну школу.
Солгав однажды, я не собиралась продолжать. Но Эми, выходя из магазина в субботу утром, поинтересовалась, куда я поступила. Никогда бы ей не призналась, что не сдала экзамены.
Даже если я и хотела рассказать обо всем Генри, у меня просто не было шанса: он говорил только об Эми. Что может быть хуже, чем составлять каталог любовных писем? Слушать его нытье.
Мы с Мартином переезжаем на другой берег реки. Вокруг становится зеленее. На обратном пути проезжаю школу, где учатся и он, и Джордж. Где раньше учился Кэл. Смотрю на шпиль собора, и на глаза почему-то наворачиваются слезы. Обычно я позволяю себе поплакать в одиночестве, но сегодня нельзя – еду к Гасу, психотерапевту. Его порекомендовала Роуз, они старые друзья, еще со времен медицинского. Он позвонил нам в понедельник узнать, как я устроилась, и сообщить, что сегодня после обеда будет в городе. Если мне захочется поговорить, могу с ним встретиться в больнице Сент-Алберт.
Приемное отделение находится рядом с парковкой. Я оказываюсь внутри, даже не осознавая, как сильно обстановка напоминает мне тот самый день, когда мы с мамой и бабушкой сидели и ждали новостей. Два часа молились, чтобы Кэл выжил, уже зная, что это невозможно.
В углу сидит семья, все трое держатся за руки. Посередине, похоже, бабушка. Слева печальная девочка. Она чем-то напоминает меня. Третья женщина, наверное, мама. Я неосторожно заглядываю девочке в глаза, а потом быстро выхожу. Собираюсь сесть в машину и уехать, но тут вижу Гаса – он идет в мою сторону. В одной руке у него два кофе, другой он машет мне. Увидев за моей спиной вывеску «Реанимация», он хмурится. Мы переходим дорогу и, оказавшись в парке, садимся пить кофе на скамейку под огромным кленом.
– Прости за неудачное место встречи, – говорит он.
– Да все нормально.
– Не похоже.
– Там сидели люди, похожие на нас. На меня, маму и бабушку.
– И как выглядела ты?
– Грустно, – со злостью отвечаю я.
Он отпивает кофе и говорит:
– Сегодня ты, похоже, не в духе.
– Угу, экстрасенс, – иронизирую я, и он, оценив мой сарказм, просит рассказать о случившемся.
– А как появилось слово «сарказм»? – спрашиваю я, чтобы выиграть время. – Генри, наверное, знает. Его отец уж точно.
– Тебе нравится работать с ними? – интересуется Гас.