– Вот тебе ножницы, занимайся Мартином. А я с ножом потружусь над Генри!
Генри шутит на тему ножа в моей машине, но Мартин замечает, что на фоне остальных событий этой ночи нож кажется безобидным.
– У тебя твердая рука? – интересуется Генри.
– Не очень. Постараюсь быть осторожной в особо чувствительных местах, – отвечаю я.
– Вообще-то у меня все места чувствительные.
– А ты не так уж плох без одежды, – говорю я, чтобы разрядить обстановку.
– Буду тогда считать, что весьма хорош.
– Закрой глаза, – это уже Мартин просит Джордж. – Не смотри на меня.
– Расслабься.
– Расслабься? Если ты не хотела дружить со мной – так бы и сказала. Каждый день тебя, что ли, упрашивать? Хотя бы извинилась!
К концу этой пылкой отповеди Мартин просто кричит, а Джордж в ответ ни слова. Наконец она очень тихо произносит:
– Извини.
– Что-что? – не унимается Мартин. – Говори громче.
– Я прошу у тебя прощения, – громко повторяет Джордж.
– Принято.
– Осторожно, мой пенис, – сдавленно шепчет Генри, и мне становится жутко смешно.
Целых десять месяцев не хотелось смеяться. Разве что фальшиво улыбалась, пыталась шутить. Но вот передо мной голый Генри Джонс – и я умираю от смеха.
– Не смейся, когда режешь, – говорит он и смешит меня еще больше. – Что ты вся трясешься? – возмущается Генри. Теперь уже хохочут и Джордж, и Мартин.
– Я рад, что мои голые яички всех развеселили.
Он и сам не может сдержаться – доволен, что всем весело. Такой уж он парень, этот Генри.
Наконец залезаем в машину. Генри и Джордж уговаривают Мартина остаться на ночь в книжном, чтобы мне не мотаться через мост.
– Можешь спать на моей кровати, – говорит ему Генри. – Я буду на полу с Рэйчел.
В магазине, когда Генри и Мартин находят кое-какую одежду, мы садимся за прилавок и ищем видео на YouTube.
– Вообще-то почти ничего не видно, – говорит Мартин.
– Тебя не видно, – уточняет Генри. – А меня засняли вблизи и крупным планом. Просто ужас. – Он откладывает мобильник. – Ладно, черт с ним. Увидят нас голыми. И что?
– А то, что в школе мне теперь не дадут спокойно жить, – расстраивается Мартин.
– Ну я же буду с тобой, – говорит Джордж, и он тут же приободряется.
Ребята уходят наверх. Мы с Генри стелем себе напротив «Библиотеки писем». Он выключает свет, и теперь есть только наши голоса в темноте.
– Иногда я беспокоюсь, что Грег Смит целуется лучше, чем я, и поэтому Эми выбрала его.
– Говорю как девушка, которая с тобой целовалась: у тебя с этим все в порядке.
– Жаль, что я плохо запомнил… Я был лучше, чем Джоэл?
– Ты просто другой.
– У тебя с ним был секс?
– Это личное.
– Мы же лучшие друзья. Лучшим друзьям можно задавать такие вопросы.
– У тебя был секс с Эми?
– Ты права. Это личное.
– Ты все еще любишь ее?
– А ты Джоэла?
– Давай поговорим о чем-нибудь другом.
– Мы общаемся не так, как раньше, – говорит Генри и замолкает.
Не знаю, имеет ли он в виду Эми или меня.
– Что хорошего случилось у тебя за последние три года? – интересуется он. – Ты мне только о плохом рассказала.
О хорошем я давно не думаю, хотя многое случалось до смерти Кэла.
– Перед двенадцатым классом я выиграла приз по естественным наукам. И по математике. Мы с мамой каждый день делали заплыв на пять километров. Приезжал папа, возил нас с Кэлом на виндсерфинг. В одиннадцатом классе меня выбрали спортивным капитаном. А у тебя?
– Я был лучшим в английском. Хорошо закончил школу. Ходил с Эми на выпускной. Лола и Хироко написали обо мне песню. Победил в конкурсе коротких рассказов.
– Солидный список.
– Давай попробуем еще раз сходить потанцевать?
– Давай, – во второй раз соглашаюсь я.
– Люблю лежать здесь с тобой, под книгами…
И мы засыпаем.
Письма оставлены между с. 8 и 9
1–5 февраля 2016 года
Дорогая Джордж!
Я ценю твои извинения, но прощу тебя, хватит! Ну видел меня весь класс голым – что с того? В основном в кадрах мелькал Генри.
Если ты и правда хочешь загладить свою вину, расскажи мне о парне с письмами. Кто он, как ты думаешь?
Мартин
Мартин!
Хоть ты и уверяешь, что извинений больше не надо, я должна сказать в последний раз: прости меня! А чтобы загладить свою вину, расскажу тебе о том мальчике: я думаю, что это Кэл Суити.
Перед тем как в магазине появилось первое письмо, он часто приходил сюда, и не только к Рэйчел. Кэл много времени проводил в «Библиотеке писем». В школе он пытался заговорить со мной, но я отвечала мало и неохотно. Да, пожалуй, ты прав: я все время настороже. Но я ведь та девчонка, которая читает потрепанные книги, когда у всех вокруг по смартфону последней модели. Еще и одежду ношу не самую новую. Мой папа на родительских собраниях громко сообщает классному руководителю, что у нас нет денег, чтобы отправить меня в лагерь. Уточню: меня это не беспокоит. Зато у нас есть книжный магазин. Но благодаря нему популярнее я не стала. Мне легче отгородиться от людей, чем слышать, как меня обзывают фриком.
Кэл, конечно, другой, но я так и не пообщалась с ним – они с Рэйчел уехали в Си-Ридж. Письма продолжали приходить, и я видела Тима Хупера, лучшего друга Кэла, возле нашей с ним книги в «Библиотеке писем». Я тогда еще больше уверилась, что пишет Кэл.
Надо было раньше сказать ему о моей догадке. Я просто не была уверена, что он нравится мне как парень, а не друг. Мне казалось, он немного с придурью, но когда письма прекратились, показался симпатичным. Милым. И добрым. Я хотела бы встретиться с ним и поговорить.
Джордж
Дорогая Джордж!
Я немного знаю Кэла, и он действительно такой, как ты его описала. Надеюсь, вы увидитесь и у вас что-то получится.
Думаю, не будь ты такой затворницей, у тебя было бы много друзей. Ты интересная и забавная. Мне очень нравится, как ты одеваешься. Мне все в тебе, Джордж, очень нравится.
Мартин
Письма оставлены между с. 6 и 7
30 января 2016 года
Дорогая Рэйчея!
Спасибо, что спасла меня вчера. Ты, кстати, храпишь. Нет, это не неприятный звук. Скорее нежно сопишь. Когда пойдем танцевать?
Генри
Дорогой Генри!
С удовольствием спасу тебя в любое время. Ты пускаешь слюни, кстати. Но это приятное слюнотечение. Когда ты хочешь потанцевать?
Рэйчел
Дорогая Рэйчел!
Ты перетягиваешь на себя одеяло. А правда, не против. Джордж и Мартин, кажется, нашли общий язык. Думаю, если мы с недельку подождем, они совсем поладят и смогут пойти с нами. Давай в следующую субботу?
Генри
Дорогой Генри!
Хорошо.
Рэйчел
Генри
В субботу мы решили пойти в «Кайф». Диджей в этом клубе, по словам Лолы, играет довольно приличный микс. В магазинном календаре ярким маркером обвожу 6 февраля. Мне не терпится.
В клуб пускают несовершеннолетних. Если покажешь на входе документ, тебе дают желтый браслет, по которому можно купить алкоголь. А это значит, что Джордж и Мартину алкоголь не продадут, но зато они могут пойти с нами. Уговаривать Рэйчел не пришлось. Мы с ней всю неделю пишем друг другу письма. Иногда даже не ждем, когда один из нас покинет магазин: оставляю записку, глядя прямо на Рэйчел.
– В этом есть что-то чувственное, – шепчу я Лоле, когда мы едем в метро.
«Кайф» находится в центре, рядом со станцией метро «Парламент», и мы без машин. Поезд набит людьми. Рэйчел и Джордж сидят вместе. Мартин – рядом. Мы с Лолой стоим в проходе.
– Вот почему ты так хорош сегодня, – говорит Лола, касаясь моей рубашки.
Если честно, я и сам не знаю, для кого старался. Там может быть Эми. Здесь есть Рэйчел.
– Только за нос Рэйчел не води, – предупреждает Лола.
– Ты о чем?
– Однажды ты свалял дурака, вот я и предупреждаю.
– Еще раз спрашиваю: о чем ты говоришь?
– Она сегодня была у меня. Я ее подстригла, нашла, во что переодеться.
– Она выглядит великолепно, – отмечаю я, а сам думаю: Рэйчел и раньше такой была.
– Наверное, для тебя старалась. Но если ты поедешь с Эми в путешествие – а ты обязательно поедешь, если она позовет, – что тогда будет с Рэйчел?
– Она сказала, что прихорашивается для меня? Лола похлопывает меня по щеке, и я больше не задаю вопросов. Некоторое время мы молчим, потом она говорит:
– Может, попросить Хироко остаться?
Даже мне, такому неудачливому в дружбе, понятно, что это ужасная идея. Лола пускается в объяснения: чем больше они записывают песен, тем больше она уверена, что из The Hollows может получиться неплохой проект.
– Ей не нужно учиться музыке, – добавляет Лола.
– Но она хочет. Не отговаривай ее.
– Могу же я просто предложить.
В этот момент поезд останавливается, открываются двери, и Лола быстро выходит – наверное, чтобы найти Хироко.
Сегодня мы не пьем, так что обходимся без желтых браслетов. Под громкую музыку не поговоришь, остается только выйти на танцпол. Я это очень люблю, хоть и плохо танцую, но мне до лампочки. Когда начинается «Sister Midnight» Игги Попа, мы с Рэйчел идем друг к другу. Диджея как будто для Лолы подбирали – под все треки мы когда-то танцевали у нее в комнате или в гараже.
Мартин и Джордж решили посидеть за столом, остались лишь Рэйчел и я. Кричу ей в ухо, рассказываю о плане Лолы – попросить Хироко остаться. И хотя ответ слышу плохо, по выражению лица Рэйчел понимаю: она согласна, что идея плохая. Начинается лиричная песня Radiohead, мы секунду-другую неловко смотрим друг на друга. Я думаю: «Какого черта! Мы друзья. Можем танцевать и ближе друг к другу, если хочется. К тому же так легче разговаривать». Рассказываю, как мне ее не хватало, и она интересуется почему.