Все эти пессимистические мысли как отрезало в один прекрасный мартовский вечер, когда Наташа столкнулась с Димой в торговом центре, куда пришла за колготками. Он ее не только узнал, но и обрадовался. Купил цветы, подарил флакон дорогих духов, отвез к себе. Точнее, в загородный дом своего друга, пустовавший с осени до поздней весны. Там и состоялся описанный выше разговор про лебедей, голубей и прочих особей, склонных к моногамии.
Но не только. Было еще всякое, что происходит между парнями и влюбленными в них девушками. Когда Дима пожаловался на то, что Наташа ведет себя в постели однообразно и предсказуемо, она кинулась убеждать его в обратном, позволив себе (и ему) то, чего до сих пор не допускала даже в мыслях.
— А ты молодец, молодец, — поощрительно поговаривал Дима, гладя ее по волосам. — Вот ты, оказывается, какая. Я приятно удивлен. А то, знаешь, я решил, что ты зажатая, с комплексами.
— А вот и нет! — похвалялась Наташа, дерзко кося глазом.
— Теперь вижу. Поедешь со мной завтра?
— Куда?
— Сюда. Я, Алекс и Эндрю тут всегда зимой зависаем. Это Сашкиных родаков пенаты. Мы втроем зажигаем где-нибудь, а потом — за город. Родители спокойны: друзья детства сидят у камина, общаются, — Дима коротко засмеялся. — И нам благодать. Пыхнуть можно… ну и в прочих удовольствиях себе не отказывать.
— Пыхнуть?
Первый тревожный звоночек прозвучал в Наташином мозгу. Дима заметил ее напряжение и пожал плечами.
— Ты что-то против имеешь? — он фыркнул. — Весь мир за легализацию «травки», а ты что же, осуждаешь?
— Нет… Но как-то мне это не очень… Вас трое, я одна.
— Эндрю и Алекс со своими подругами будут, а я с тобой, — Дима состроил безразличную мину. — Ну, если не хочешь, то не надо. Просто я подумал, что нам вместе хорошо…
— Хорошо! — выкрикнула она.
— Тогда о чем разговор? Встречаемся завтра в пять. Позвонишь, скажешь, где тебя подобрать.
Не тратя времени на дальнейшие уговоры, Дима принялся устраивать Наташу в какой-то известной только ему позе. Ворочаясь, она столкнула с дивана подушку и легла на что-то твердое и холодное.
— Ой, что это?
— Ствол, — пояснил Дима самодовольно.
— Ствол? — не поняла Наташа.
— Ну да. Пистолет. Когда мы ночуем здесь, у нас всегда пистолет под рукой. Мало ли что. Кто вооружен, тот предупрежден.
— По-моему, наоборот.
— Это по-твоему, — пропыхтел Дима, пристраиваясь к Наташе.
— Нет, — возразила она. — Есть такое латинское выражение…
— Ну хватит, — рассердился он. — У нас любовь или мастер-класс по латыни?
Она замолчала, терпя причиняемые ей неудобства и обдумывая, что бы соврать родителям насчет завтрашней ночи. Дима уже не выглядел в Наташиных глазах принцем, но по-прежнему ей очень нравился. Несмотря на то, что он с ней проделывал на диване в чужом доме. А, может, и благодаря этому тоже. Секс с однокурсниками был у Наташи таким, что и вспомнить нечего. А тут она оказалась в руках опытных, искушенных, умеющих доставить и удовольствие, и немного боли, которая в малых дозах действовала, подобно острой приправе к вошедшему в привычку блюду. Правда, тревожные мысли и близость оружия не позволили Наташе насладиться близостью с Димой в полной мере.
— Откуда у вас пистолет? — спросила она, едва отдышавшись.
— Подарок, — ответ был настолько же кратким, насколько и неопределенным. — А тебе что за дело? Разве девочки с пистолетами играют?
И Дима насмешливо фыркнул.
— Я умею стрелять, — обиделась Наташа. — Меня отец учил.
— Зачем? Вы что, банк грабить собирались?
— Для самозащиты.
— Береги честь смолоду, — понимающе кивнул Дима. — Это правильно. Но теперь у тебя есть я, и ты в полной безопасности.
После такого завершения свидания Наташа не просто позвонила на следующий день, а едва дождалась пяти часов и все боялась, что компания укатит за город без нее.
Но нет, Дима ждал ее звонка и даже обрадовался. Правда, в машине выяснилось, что подружки Саши и Андрея (так звали на самом деле Алекса и Эндрю) чем-то заняты, так что веселиться придется маленькой компанией.
— Мужской, — уточнила Наташа, услышав об этом от Димы.
— Какая тебе разница? — задушевно произнес он. — Ведь я буду с тобой.
Это сработало. Выпив и сделав несколько дурманящих затяжек, Наташа расслабилась и перестала тревожиться. Парни так лихо сорили деньгами и вели себя до того непринужденно, что и она тоже сделалась бесшабашной, готовой на любые авантюры. В результате она не только отключила телефон, решив ничего не говорить родителям, но и не стала протестовать против того, что Саша Тамонников сел за руль не просто навеселе, а уже довольно пьяный.
Добрались до поселка без приключений. Пока Саша и Андрей носили в дом вещи из багажника, Наташа и Дима целовались под ночным небом.
— Ты нравишься мне все больше, — пробормотал он, оторвавшись от ее губ. — Как тебе вечер?
— Класс! — оценила она.
— Скоро будет еще лучше, — пообещал Дима. — Пойдем в дом.
На столике возле дивана было совсем немного закусок, зато высилась литровая бутылка золотистого виски. Андрей занимался набиванием папирос табаком, смешанным с конопляным крошевом. Он ловко зачерпывал смесь бумажной гильзой, приминал пальцами и разглаживал губами.
— Я больше курить не буду, — предупредила Наташа. — У меня от «дури» только ноги слабнут и кашель.
— Это с непривычки, — пояснил Саша деловито. — Первый «косяк» вообще не в счет. Только со второго или третьего цепляет.
— Что значит «цепляет»?
— «Торкает», — объяснил Андрей.
Странное дело, этого слова Наташа никогда прежде не слышала, но сразу поняла. Наверное, потому, что отмалчивавшийся Дима вручил ей бокал шампанского и придержал пальцем стеклянную ножку, когда Наташа хотела остановиться, чтобы перевести дыхание.
Пузырьки словно весело побежали по венам, действуя на сознание подобно веселящему газу. Саша что-то сказал, и Наташа звонко расхохоталась. Он протянул ей уже раскуренную папиросу.
— Затягивайся и удерживай дым в легких, — посоветовал он.
— Сколько? — спросила она.
— Как можно дольше, — ответил ей Андрей.
Наташе вдруг стало не по себе. Почему с ней разговаривают эти двое, а Дима предпочитает отмалчиваться? И почему он безостановочно вливает в нее шампанское?
Наташа вяло отвела его руку с бокалом.
— Я больше не хочу, — пробормотала она.
Собственный голос доносился откуда-то издалека. Зато зрение потрясало четкостью. Комната и парни выглядели так, словно их обработали в «фотошопе». Краски сделались неправдоподобно яркими.
— Клиент дозрел, — объявил Андрей.
Парни расхохотались. Сашу прямо корежило от хохота. То наклоняясь вперед, то откидываясь на спинку дивана, он сучил ногами в оранжевых штанинах и топал своими девственно-белыми кроссовками.
— Тогда приступим, — заявил Дима, когда приступ веселья прошел. — Докурила, Ната?
— Да, — сказала она, ища взглядом пепельницу.
Та материализовалась перед ней прямо из пустоты, удерживаемая чьими-то пальцами. Наташа принялась старательно тушить папиросный окурок, который никак не желал гаснуть. Пепельница качалась, по дну рассыпались жирные черные угольки.
— Я вчера все снимал на камеру, — сообщил Наташе Дима.
— Что? — тупо спросила она, прилагая усилия, чтобы удерживать отяжелевшие веки открытыми.
— Ты настоящая порнозвезда, — сказал Саша.
— Не очень опытная, но старательная, — подхватил Андрей.
— Если разместить видео в «Ютюбе», ты прославишься на весь мир, — сказал Дима, ухмыляясь. — Все однокурсники увидят, преподы и родичи. Хочешь?
— Нет, — быстро произнесла Наташа.
Опьянение начало проходить, сменяясь чувством ужасающей опустошенности и леденящего страха.
— Тогда придется полюбить нас троих, — сказал Андрей. — Добровольно.
— А чтобы нас не обвинили в изнасиловании, я опять включу камеру, — решил Дима. — Ты будешь делать все сама. Задача понятна?
Он встал, слегка приподнял черный свитер с белым черепом и стал искать пальцами пуговицу джинсов.
— Как ты мог? — выдавила из себя Наташа.
— Дело нехитрое, — весело откликнулся Дима. — Камера сама по себе работала, ты тоже сама по себе. Мне оставалось только получать удовольствие.
Он подвигал тазом, давая понять, чего ожидает от Наташи.
— Давай, Ната, не скромничай. Открывай ротик. Эндрю? Ты снимаешь?
— Камера! — дурашливо выкрикнул Андрей. — Мотор! Начали!
Это был не дурной сон, не жестокая шутка. Все происходило на самом деле, происходило с ней, с Наташей Пампуриной. Ее любимый возвышался над ней, поощрительно улыбаясь. Он даже не предполагал отказа или сопротивления. Жертва находилась в его полной власти.
Так он думал.
Наташа рассуждала иначе. Отец иногда рассказывал о делах, которые вел. Из его слов Наташа сделала для себя некоторые выводы, которыми сейчас и руководствовалась.
Первое. За половину тяжких преступлений в тюрьме отдуваются невиновные, потому что настоящих преступников обнаружить не удалось. Второе. Убийства без ярко выраженных мотивов, как правило, вообще никогда не раскрываются. Ну, и третье: нельзя уступать шантажистам, потому что они никогда не останавливаются на достигнутом, а продолжают терроризировать жертву, пока не выжмут из нее все до последней капли. Наташа не собиралась превращаться в забитую рабыню троих подонков, заманивших ее в ловушку. И она не могла допустить, чтобы видео, снятое Димой, попало в интернет.
Теперь все зависело от того, на месте ли пистолет, на который она наткнулась накануне.
Не сводя глаз с Димы, Наташа запустила руку под подушку. Она не отличалась меткостью, но отец, обучая ее пользоваться огнестрельным оружием, любил повторять: «Пистолетных снайперов не бывает. В близком бою важно сохранять полное спокойствие, не суетиться и не позволять рукам трястись. В принципе, этого достаточно, чтобы попасть в противника с расстояния в несколько шагов. Не целься в голову или сердце. Просто бей в корпус. Две-три пули, и человек готов. Может, он и выживет, но до тебя не доберется. И еще. Достав оружие, пускай его в ход без раздумий. Пауза тебя погубит. У тебя отберут пистолет или подстрелят саму. Не медли. Взяла, сняла с предохранителя и стреляй. Второго шанса у тебя не будет».