― Я прощаю тебя, ― великодушно отвечает Ангус. А потом, сияя, добавляет: ― Эй, раз уж ты здесь, не хочешь быстренько приготовить мне блинчики?
― Конечно, ― говорю я, благодарная за отсрочку и возможность снова воспользоваться ультрасовременной кухней Ангуса.
Нет ничего быстрого в приготовлении блинов, особенно таких, какие любит Ангус: с лимонным соусом Мейера, взбитыми вручную сливками и карамелью на коричневом масле.
Но меня это вполне устраивает. Я предпочитаю готовить, чем делать что-либо еще, и сейчас мне это нравится гораздо больше, чем пытаться исправить беспорядок, который я устроила.
К тому же Ангус будет гораздо снисходительнее, когда съест мои блинчики.
Ты не можешь уволить того, кто готовит такие блинчики.
Пожалуйста, скажите мне, что нельзя уволить того, кто готовит такие блинчики…
Пока я готовлю, Ангус пытается расспросить меня о Салливане, причем совсем не деликатно.
― Итак, где вы познакомились?
― Мы вместе учились в средней школе, ― коротко отвечаю я.
― Школьные возлюбленные? ― ворчит Ангус.
Я не хочу, чтобы он так думал, поэтому отвечаю:
― Нет, вовсе нет. Мы почти не общались в школе.
Я, наверное, могла бы рассказывать об этом каждый раз.
Вспышка темных глаз в переполненном коридоре, когда нас толкнули друг к другу. Этот низкий, насмешливый голос у моего уха.
― Осторожнее, Махони. Это была вторая база…
Я пытаюсь изгнать Салливана из своего мозга. Все его версии.
― Он был популярен? ― спрашивает Ангус, как будто очевидно, что я не была. ― Наверное, был.
― Он и его брат практически правили школой.
С чувством вины я вспоминаю, когда это прекратилось. Тот ужасный случай, который все изменил…
Риз, кажется, справился с этим. Но Салливан стал другим ― легкомысленная жестокость превратилась в самый мрачный гнев…
― Как вы снова вышли на связь?
Черт. Ангус хочет подробностей, а у меня их нет. Я не хочу лгать, но моя взятка еще не готова ― этому соусу нужно еще минут десять, не меньше.
Я тяжело сглатываю, снимая карамель с огня.
― Вообще-то, Ангус, мы никогда…
Он перебивает меня:
― Я забыл сказать тебе, мне нужно, чтобы ты поработала в эти выходные. Я очень хочу начать работу над кампусом в Лос-Анджелесе!
Ангус ― просто мастер прерывания, его мозг прыгает с одной темы на другую, как кузнечик. Никогда еще время не было таким неудачным.
У меня не было выходных уже два месяца.
Ангус обещал, что я смогу посетить кинофестиваль. Я уже купила билеты.
Но, конечно, он об этом не помнит. Или притворяется, что не помнит.
В любом случае, у меня нет выбора. Если Ангус хочет, чтобы я работала в эти выходные, я буду работать.
Внезапно огромная, сверкающая кухня вызывает клаустрофобию, а вид на океан уменьшается до размеров почтовой марки.
Я в ловушке.
― Спасибо, Тео, ― говорит Ангус, не дожидаясь моего согласия. ― О чем ты говорила?
― Я говорила, что еда готова.
Я ставлю перед ним тарелку с блинчиком, начиненным лимонным соусом и кремом, политым еще не до конца готовой карамелью.
Ангус отрезает кусочек и кладет его на язык, закатывая глаза.
― Ммм! ― стонет он в оргазмическом блаженстве.
Это мой единственный шанс.
Я делаю глубокий вдох и начинаю говорить, пока его рот полон, и он не может перебить меня.
― Ангус, я очень скучаю по готовке. Я бы с удовольствием вернулась к этому занятию. Или, возможно, я могла бы открыть свой ресторан, как мы уже обсуждали. Может быть, я смогу сделать это в новом кампусе?
Мое сердце бешено колотится. Тишина на кухне просто оглушительная.
Пауза кажется бесконечной, пока Ангус жует, глотает и наконец говорит:
― Безусловно! То есть не сразу, конечно. Это не будет первоочередной задачей. Но очень скоро!
Его ответ бодрый и веселый, но в улыбке есть что-то пластмассовое.
Я произношу тихо.
― Например… когда?
― Когда это будет иметь смысл! ― весело отвечает Ангус. ― Мы сейчас делаем невероятные вещи, меняющие мир! Ты же не хочешь это упустить. Готовить может каждый, Тео. Со мной ты творишь историю! Держись рядом, и у тебя будет целая сеть ресторанов на Марсе!
Он смеется, ожидая, что я к нему присоединюсь. Но ничто и никогда не казалось мне менее смешным.
Ангус говорит о ресторанах на Марсе. В то время как мы сидим в его особняке на отвесной скале, приобретенном за девятизначную сумму.
Когда я ехала сюда, мой двигатель дребезжал так, словно он полон попкорна. На мне все те же забрызганные краской туфли, потому что у меня нет другой пары. В моей плите живут тараканы.
В этот момент я почти ненавижу его.
А потом понимаю, что Ангус меня не ненавидит.
Он просто использует меня.
Я слабая фигура в игре с очень высокими ставками. Вокруг меня короли, слоны, кони… Стоит ли удивляться, что они используют меня как пешку?
Ангус сказал, что мы друзья, но уволил бы он меня со словами: «Это просто бизнес».
Салливан пытался мне объяснить.
Все мы рождаемся в игре за власть…
Он держит тебя там, где ему нужно…
Наконец-то я вижу это ясно, как дневной свет, льющийся в окна, ― Ангус никогда не поможет мне открыть ресторан.
Это ложь, фантазия. Ангус использует меня ― продает мне мечту, чтобы я помогала ему осуществить свою.
Салливан сказал мне правду.
Она уродливая и болезненная, но все равно ― это услуга. Он вернул меня в реальность.
А реальность у меня чертовски хреновая.
Ангус набрасывает список дел, которые, по его мнению, я должна выполнить в эти выходные, вместо того, чтобы сидеть в первом ряду на новом шедевре Греты Гервиг.
Я не слышу ни слова из того, что он говорит. Я смотрю на его лоб, а в ушах бьется мое сердце.
У тебя никогда не будет ресторана…
У тебя никогда не будет ресторана …
У тебя никогда не будет ресторана …
ДА, БЛЯДЬ, БУДЕТ.
В этот момент я принимаю решение.
Я устала быть верной тому, кто не выполняет своих обещаний. Я устала играть по правилам в игре, где все куплено.
Салливан не пытается навредить Ангусу ― он просто хочет заключить сделку.
А если в любви и на войне все средства хороши… то, черт возьми, это должно быть справедливо и в бизнесе.
Возможно, с точки зрения морали, ― это неправильный выбор.
Но это также кажется… справедливым.
Я киваю Ангусу, пока в голове роятся собственные планы.
ГЛАВА 5
Салли
Тео звонит мне на целых два дня раньше, чем я ожидал. Ангус, должно быть, совершенно невыносим.
Я стараюсь не слишком радостно ухмыляться, когда беру трубку.
― Привет, незнакомка.
― Я думала, мы старые друзья.
Тео звучит сердито, и в ее голосе слышится низкое рычание. Мне это даже нравится.
― Дай угадаю… он предложил тебе повышение на 2000 долларов?
― Он вообще не предлагал мне прибавку, ― фыркает она. ― Он сказал, что я должна работать в эти выходные, но пообещал мне права на франшизу ресторана на Марсе.
Я не могу удержаться от смеха. Ангус делает это таким легким.
― Хорошо, что я никогда не произнесу слова «я же тебе говорил»…
― Думаю, ты только что это сделал.
Ее слова наполнены такой горечью, что мне хочется увидеть ее хмурое выражение лица.
Я смотрю на свои часы. Моя следующая встреча состоится не раньше, чем через час.
― Где ты? ― спрашиваю я. ― Приезжай, пообедаем вместе.
Тео подъезжает к пиццерии на Кэмри, которой место в музее. Она такая разбитая, что я поражаюсь, как собрано и шикарно она выглядит, когда выходит из машины.
Прежняя Тео была мягкой, нервной девушкой. Сегодняшняя Тео более дерзкая. Она идет к ресторану, подняв голову и решительно расправив плечи. В темном костюме, с черными волосами, собранными в хвост, она выглядит почти пугающе.
В школе я бы так не сказал.
Но когда она опускается на сиденье напротив меня, слегка задыхаясь, я вижу, что она не повзрослела ни на день ― щеки порозовели, большие голубые глаза широко раскрыты и невинны, несмотря на то, что она собирается сделать.
― Я согласна, ― говорит она. ― Но у меня есть условия.
Я уверен, что она репетировала эту речь всю дорогу.
Я откидываюсь на спинку сиденья, чтобы послушать ее, и слегка улыбаюсь.
― Я не ожидал ничего меньшего.
― Прежде всего… ― она садится прямо, принимая позу балерины, ― я не собираюсь помогать тебе делать что-то сомнительное. Единственное, что я буду делать, ― это изображать, что ты мой парень. Если ты попытаешься, например, украсть файлы или что-то в этом роде…
― Украсть файлы? ― Я скорчил гримасу. ― Пожалуйста, Тео, немного доверия. Я сказал тебе, что собираюсь сделать.
― Просто идеально чистая сделка с землей?
― Настолько чистая, насколько это вообще возможно.
Она хмуро смотрит на меня, и это та реакция, которую я ожидал увидеть. Из-за этого между ее бровями появляется очаровательная морщинка, но в остальном она совсем не пугает.
― Это не успокаивает.
Я смотрю ей в глаза и говорю совершенно искренне:
― Обещаю, я не сделаю ничего противозаконного.
― Это обещание мне или общее правило?
― Общее правило — только люди без фантазии нарушают закон. Кроме того, ― усмехаюсь я, ― я не стремлюсь в тюрьму.
― Там нет мусса для волос салонного качества?
― Ты действительно неравнодушна к моим волосам, не так ли?
Глаза Тео устремляются к оскорбленной части моей головы, затем опускаются на столешницу, и она стремительно краснеет.
― Я не хочу попасть в тюрьму, вот и все.
― Хочешь потрогать? ― поддразниваю я ее.
― О, заткнись, ― шипит она. ― Ты такой самовлюбленный.
Это всего лишь очередное оскорбление Тео, но моя улыбка сползает с лица.
― Ты ошибаешься.
Ее глаза встречаются с моими. Она вздрагивает, озадаченная.