Я мрачно покосился на Сеню, но деваться было некуда.
— Пошли в ванную.
— Зачем в ванную? — девицу потряхивало, она явно невесть что себе уже выдумала.
— Если хочешь, можешь раздеваться здесь, — пожал я плечами. — Мне-то все равно, а вот Сеня слюнями ковер закапает…
Сеня резко покраснел и тихо выругался.
— Как раздеваться?
— Быстро. На тебе где-то жучок, надо его снять, иначе замучаемся трупы складировать.
Девица с пылающими щеками проследовала в ванную, каждым шагом выражая гнев и возмущение. Я, к ее окончательному негодованию, зашел за ней и закрыл дверь.
— Вам обязательно надо на меня пялиться? — спросила она с вызовом.
— Даже твоя тощая задница выглядит лучше, чем покойники внизу, — ответил я спокойно. — Так что давай покончим уже с этим.
Она возмущенно фыркнула и, отвернувшись, стала раздеваться. Зря я, кстати — задница у нее ничего. Будет. Лет через пять. Если доживет, что по нынешним временам не гарантировано. А так — тощая юница с крошечными сиськами, ничего особенного. Я бы и не смотрел — чего я там не видел, — но у меня не было никаких гарантий, что она не прячет тот маячок сама, а значит, не скинет его, пока я не вижу. Сгреб всю одежду в пакет, приоткрыв дверь, протянул его Сене.
— Прогуляйся туда-сюда.
Сеня прошелся с пакетом до окна и обратно — маркер не сдвинулся. Что она его, проглотила что ли?
— Так… — растерянно сказал я. — Тебе не делали никаких операций? Не вживляли никаких радиометок?
— Нет… Насколько я знаю.
Сзади никаких шрамов не было.
— Пройдись… Черт с ним, хотя бы тут.
— А у шеста вам не сплясать? — разозлилась девушка.
— У шеста не поможет, — ответил я с сожалением. — Нужно движение по горизонтали…
Она гордо выпрямилась и промаршировала от унитаза до двери. Маркер шевельнулся. Спереди шрамов тоже не видно, но радиометки бывают крошечные, так что это ни от чего не гарантирует.
— На, одевайся, — я подал ей пакет. — И извини.
Она молча схватила пакет и гневно уставилась на меня.
— Ах, ну да, — спохватился я. — Прости, задумался. Фигура у тебя хорошая, а сиськи еще отрастут, не переживай.
И вышел за дверь под ее злобное шипение. Пусть спокойно оденется.
— Ну что? — спросил меня Сеня.
— Первый размер, если ты об этом.
— Македонец, блин, прекрати!
А Сеня-то к синеглазке неровно дышит, поди ж ты! Ишь, запунцовел как! Про поблядушки свои рассказывает — лицом не дрогнет, зевнет разве что со скуки, а тут прямо изъёрзался весь.
— Указатель реагирует на нее саму. Либо вживленная метка, либо не знаю… — спокойно объяснил я ситуацию.
— И что с этим делать?
— Да ничего, — пожал я плечами. — Не в фольгу же ее заворачивать… Будем стараться не задерживаться на одном месте надолго.
— Слышь, а кто она вам вообще? — спросил внезапно Петр, — Я это к чему? Может ее вообще, того… Ну, оставить и пусть сама как-нибудь?
— Нет-нет, — заторопился он, поймав взгляд Сени. — Я ничего такого — просто как вариант…
— Я, блядь, башку тебе щас прострелю — как вариант… — зашипел на него Сеня.
— Эй, я что? Я ничего! Просто предложил…
— У нас есть по ее поводу определенные обязательства, — не стал я вдаваться в подробности, — Так что отставить препирательства.
Заметив, что дверь в ванную слегка приоткрыта, я добавил специально для чьих-то любопытных ушей:
— Мы ее не бросим и в обиду не дадим.
Сеня просиял, но я, на самом деле, просто упрощал себе жизнь. Пусть будет уверена, что мы на нее стороне — это увеличивает вероятность, что она не сбежит, не ударит в спину и не сделает никакой другой опасной глупости. Что же касается сторон, то я, как всегда, на своей. А девица эта — просто груз, который мы подрядились доставить. И, что бы там Сеня себе не думал, я ее, если придется, с легким сердцем разменяю.
Ну ладно, вру — не с легким. Мне будет неприятно. Но ее жизнь даже близко не стоит моей или Сениной.
Задерживаться на этой базе не было смысла — куча трупов внизу напомнит о себе достаточно скоро. Выгребли продукты, забрали две больших бутыли с водой, погрузили все это в багажник и отбыли. Выезжая из промзоны, неожиданно наткнулись на огромную толпу, двигавшуюся нам навстречу. Я уже был склонен согласиться с определением Сени — выглядели они как натуральные зомби из кино. Тупая бессмысленность на лицах, спотыкающаяся походка, а слой грязи на лицах придает им достаточно тухлый вид без всякого грима. Куда они перлись так целеустремлённо — осталось загадкой, потому что мы, естественно, не стали этого выяснять, а свалили с их пути, проскочив переулками, которых в этом районе полно.
По городу двигались, открыто держа оружие наготове, но никто на нас не нападал. Жители разрушенных домов неприкаянно бродили вокруг развалин, жители уцелевших — закрылись и не спешили оказывать им помощь. Впрочем, скоро они непременно поймут, что без воды и электричества в многоквартирном доме ловить нечего. Проезжая, мы видели очереди к колонкам в частном секторе, но и это ненадолго — если насосы не работают, то водонапорные башни быстро опустеют. В такой ситуации надо кооперироваться и восстанавливать инфраструктуру хотя бы частями — но никаких признаков осмысленной деятельности заметно не было. Из магазинов тащили уже открыто и, судя по всему, тащили последнее. Самые глупые деловито волокли коробки с какой-то дорогой электроникой. Самые хитрожопые, собравшись небольшой сплоченной компанией и вооружившись каким-то дрекольем, грузили продукты в бортовую «Газель», решительно отгоняя от магазина других желающих. Начальный период хаоса. Вскоре все встанет на свои места — хитрожопых найдут и кроваво раскулачат, а глупые так и сдохнут от голода на ящиках с каким-нибудь айфном. Если бы я планировал тут оставаться, то искал бы умных. Но они проявят себя позже, когда пена схлынет. Проявят прежде всего умением объединиться для совместной работы, распределить обязанности, думать не только о личной заднице и планировать больше, чем на шаг вперед. Они не обязательно выиграют, но у них будет шанс. Их время настанет.
А пока мы стояли у развалин обрушившейся пятиэтажки и смотрели на груду кирпича, под которой, теоретически, находится некое оборудование, позволяющее покинуть срез. Я несколько раз прямо спросил у Лены:
— Оно там, в подвале?
— Да.
— С его помощью можно уйти?
— Да.
Лена отвечала односложно, но однозначно. Объяснить, что именно находится там, под завалами, она то ли не могла, то ли не хотела, но определенно подтверждала, что оно там есть и оно цело.
Впрочем, я был склонен с ней согласиться — насколько я мог судить, перекрытие между первым этажом и подвалом выдержало, большая часть обломков осыпалась в сторону, и, если раскопать вход в подвал, то можно рискнуть туда пробраться. Увы, вручную это было сделать нереально — кроме груды кирпича, спуск вниз придавила здоровенная бетонная плита межэтажного перекрытия. Ее ни вручную убрать, ни машиной сдернуть — тут нужен подъемный кран. И лучше бы с этим не тянуть — от развалин уже начало попахивать. Судя по всему, под завалами полно трупов.
К моему удивлению, бывшие жители дома, сидевшие в палисаднике вчера вечером, куда-то рассосались — никто не пытался раскапывать свои квартиру, искать выживших или вещи. Брошенное кострище, обломки мебели — и никого. Нехарактерное поведение для стихийных бедствий. Впрочем, я обратил внимание, что людей вокруг вообще было очень мало. Куда меньше, чем, скажем, вчера. Может, была какая-то эвакуация, а мы все пропустили?
— А давайте послушаем, что радио скажет, — предложил я. — Надо же быть в курсе…
Включили приемник. На ФМ-частотах только треск и шум, местные станции не вещают. На средних волнах отловили новости, откуда узнали, что в мире полнейший дурдом — Европа охвачена чуть ли не гражданской войной, в которой держатся только Германия, взявшая под оперативный протекторат (что бы это ни значило) Австрию и Бельгию, Швейцария, Дания и, как ни странно, Польша. В южной части бывшего ЕС с невесть откуда взявшихся кораблей тысячами высаживались какие-то исламисты — кажется, в основном из Ливии. Италия, Испания и Франция полностью или частично потеряли контроль над ситуацией и территорией, там второй день пожары, грабеж и резня. Каддафи, небось, хохочет в гробу.
Китай ввел своих миротворцев в обе Кореи и обещал всем, кто захочет там чего-нибудь еще побомбить, жесткую ответку, вплоть до ядерной. США обещали им за это кузькину мать, но когда-нибудь потом, когда руки дойдут. Им было временно не до мировой гегемонии — на их территории произошла чудовищная серия природных и технологических катастроф, в которых они обвиняли Россию, фактически находясь на грани прямого объявления войны. Что там творится на самом деле, понять было трудно, потому что все негосударственное вещание было прекращено, а официальное несло какую-то чушь, перемежая бодрые реляции о том, что все прекрасно, угрозами отомстить русским за огромные жертвы. АУГ23 и прочие флоты подтягивались к территориальным водам России, произошли первые пограничные столкновения, кого-то сбили, кого-то утопили, в дипломатической сфере царила форменная истерика взаимных нот, угроз и предупреждений, но нажать Большую Красную Кнопку рука пока ни у кого не поднималась.
Индия с Пакистаном жахнули друг по другу, чем смогли, — но это все, что было на сей счет известно, потому что никаких сведений оттуда пока не поступало. Косвенные оценки давали чудовищное количество погибших среди мирного населения и полный коллапс государственности.
На Балканах кто-то опять кого-то резал, но этому диктор уделил буквально пару слов, сразу перейдя к Израилю, где, в полном соответствии с исторической географией, развернулся натуральный Армагеддон. Я не очень разбираюсь в международной политике, так что фамилии и названия каких-то, то ли политических партий, то ли вооруженных группировок, пропускал мимо ушей, но там применили, как минимум, четыре тактических ядерных боеприпаса и какую-то не то биологию, не то химию. Диктор не мог с уверенностью сказать, кто побеждает, но значительная часть территории определенно стала непригодной для жизни. Уцелевшее гражданское население спешно эвакуируется по морю, большей частью, как ни странно, в Россию. Хотя, может быть, и не странно — до нее ближе, чем до Америки, и сохраняется относительный порядок. Что стало с Украиной, говорили очень уклончиво, но упоминались «провокации на российско-польской линии соприкосновения», так что, возможно, сам предмет разговора уже отсутствовал.