Филиппинцы наградили Джима аплодисментами, а я освежил в памяти эпопею «Триеста», которой был в свое время очень увлечен. Двадцать пять лет назад (точнее, 23 января 19.60 г.) в 25 милях юго-западнее Гуама океанский буксир американского флота «Уондэнк» доставил батискаф Пиккара к назначенному пункту. Были сделаны последние приготовления, и началась так называемая операция «Нэктон». Батискаф «Триест» впервые в истории человечества опустился на дно океана на такую глубину; приборы показали в этом месте 10 916 метров ниже уровня моря. В это царство темноты — тоже впервые — человек принес свет.
За время спуска заметили лишь одну прозрачную рыбу, двух креветок, и наконец перед глазами экипажа — дно, которого никто до сих пор на такой глубине не видел. «Дно представляет собой легкие и светлые отложения, настоящую пустыню цвета слоновой кости. Скорее всего это диатомен», — таково было первое сообщение из морских глубин. Позднее Жак Пиккар заявил:
— То обстоятельство, что мы нашли на такой глубине живые организмы, способные к существованию в этих условиях, является важнейшим результатом нашего подводного путешествия. Мы наблюдали глубинный форпост неисчерпаемой жизненной силы.
Автобус резко затормозил. Мы прибыли в морской порт острова — Апра-Харбор.
— Торговый порт, как вы можете видеть, соединяется с военным, в котором дислоцируются корабли военно-морского флота США и береговой охраны. Из торговых судов чаще всего сюда заходят «Микронэзиэн Интэроушн Лайн», «Даива Нэвигэйшн Компани», а также несколько раз в год в порт прибывают фрахтовые суда «Америкэн Президент Лайн». Этот порт (правда, не в таком виде, как сейчас) существовал еще во времена испанского владычества. В наши дни Апра- Харбор считается своего рода базовой гаванью 7-го американского флота. Мы смотрели на выкрашенные в серый цвет корабли, пришвартованные борт к борту. Их было много, а филиппинцы, у которых неподалеку от Манилы имеется подобная база Сабик-Бэй, блистали знаниями типов, скорости и вооружения отдельных кораблей.
— Что экспортируют с острова? — спросил я экскурсовода.
— Немногое. До второй мировой войны некоторое количество копры, однако в результате военных действий были уничтожены практически все плантации. Позднее наш основной экспорт составлял металлолом. Сейчас в погрузках преобладают импортные товары, а если в статистике упоминается «экспорт», то имеются в виду транзитные грузы с континента для соседних островов, которые не могут принимать крупные суда… Ну, и конечно, на экспорт у нас есть немного истории, — рассмеялся Джим.
— Леди и джентльмены, — обратился гид к группе туристов. — Японцы осуществили удар по Гуаму через два дня после нападения на Пёрл-Харбор, то есть девятого декабря тысяча девятьсот сорок первого года. Занять наш остров не составляло для них никакого труда, поскольку в соответствии с Вашингтонским соглашением он не был укреплен. Патрульное судно «Пингвин» — единственную защиту гавани — вскоре потопили японские бомбардировщики, атаковавшие остров перед высадкой небольшого десанта.
Джим вздохнул, ослепительно улыбнулся, довольный нашим вниманием, и продолжал:
— Кстати, «Пингвин» — не первое судно, которое затонуло в этих водах во время военных действий. Его предшественником был знаменитый немецкий «Корморан», вспомогательный крейсер, который представлял в водах Океании морские силы имперской Германии до и после первой мировой войны. Это судно — почтовый пароход «Рязань» — было украдено у русских, переоборудовано и использовано в водах Океании как военное судно. В декабре тысяча девятьсот пятнадцатого года оно зашло в наш порт и было интернировано. Нейтральные в то время американцы довольно приветливо приняли экипаж этого судна. Полтора года продолжались рауты, пикники и балы как на острове, так и на борту «Корморана». Эта идиллия прервалась внезапно, седьмого апреля тысяча девятьсот семнадцатого года, то есть по вступлении Соединенных Штатов Америки в войну. На борт «Корморана» послали вооруженный отряд, предложивший немецким морякам сдаться в плен. Однако немцы обманули американцев и посадили корабль на мель неподалеку от берега. По воле случая в январе тысяча девятьсот сорок третьего года на том же месте, в центре порта, затонуло и легло на остов «Корморана» японское фрахтовое судно «Тоаки Мару», торпедированное одной из американских подводных лодок. Сейчас оба затонувших судна — популярнейшая достопримечательность для туристов, любителей подводного плавания. Однако в последнее время мы запретили им разорять остовы судов. Все это происходило там. — Гид показал рукой в сторону того места в порту, где когда-то разыгрались описанные события.
Мы снова заняли свои места в автобусе.
— А теперь, леди и джентльмены, за несколько минут мы промчимся на «нашей машине времени» и преодолеем три года, так как именно столько продолжалась японская оккупация, в течение которой остров носил название Олия Джима. Американцы начали операцию по захвату острова в июне тысяча девятьсот сорок четвертого года. Они тщательно подготовили военные силы, корабли, командос, обеспечили поддержку с воздуха и даже специально дрессировали собак для выслеживания врага в пещерах и для предупреждения об опасности. Преобладание в силах было подавляющим, и, несмотря на это, успех обошелся американцам в тысячу пятьсот убитых и в два месяца ожесточенных боев.
Все боевые действия замыкались в рамках трех «А». Первое «А» — мы там только что проезжали — это пляж Асан, где проходила высадка десантных войск; второе «А» — порт Апра; и наконец, третье «А» — пляж Агат, который японцы в свое время, в тысяча девятьсот сорок первом году, также использовали как плацдарм для десанта. Кстати говоря, эти два пляжа — единственно пригодные для высадки пункты на всем острове, так как берега Гуама преимущественно обрывистые, особенно с юго-востока. Эти пляжи по обе стороны порта и составляли плацдарм вторжении американских маринес.
Мы подъехали к пляжу Агат. При всем старании Джима пробудить наше воображение через 34 года после описанных событий пляж нам показался обычным, лишь далеко от берега кое-где из воды все еще торчали обломки ржавого металла. Однако Джим продолжал свой рассказ о страшных атаках бомбардировщиков, о шквальном урагане огня, который обрушила на берег корабельная артиллерия, о решимости и храбрости японцев и, наконец, об адресованных островитянам листовках, которые вместе с бомбами сбрасывали американские летчики. Они рекомендовали местному населению скрыться в лесах и спокойно ожидать окончания военных действий.
Рассказ Джима об операции «Фуражир» приближался к концу, когда кто-то из филиппинских спортсменов спросил о количестве японских солдат, скрывавшихся в глубине острова.
— Точно этого никто не знает, — прозвучало в ответ, — известно только, что четвертого сентября тысяча девятьсот сорок пятого года, то есть год спустя после окончания операции «Фуражир» и после приказа императора Японии о капитуляции, на нашем острове сдался в плен последний отряд полковника Такеды численностью в сто тридцать солдат. Полковник полагал, что на острове укрывается еще несколько сот его подчиненных.
Мы с удивлением переглянулись: как такое могло быть на столь крошечной территории?
— Разумеется, эти мародеры не представляли никакой опасности, — поспешил заверить Джим. — Ведь начиная с августа тысяча девятьсот сорок четвертого года Гуам интенсивно укреплялся, превращаясь в главную базу для удара по Филиппинским островам, все еще находящимся в руках японцев, и для воздушных налетов непосредственно на Японию. В то время остров был буквально забит людьми: свыше двухсот двадцати тысяч человек, из них лишь около 21 тысячи постоянных жителей, остальные — сухопутная армия, командос и другие подразделения. Одних моряков здесь находилось семьдесят восемь тысяч, — с непонятной гордостью сообщил наш словоохотливый гид. — Никогда, ни до того, ни позже, у нас не отмечалась такая высокая плотность населения. Стоит также напомнить, — закончил Джим, — что когда в тысяча девятьсот первом году провели первую перепись населения, оказалось, что на Гуаме проживает около девяти тысяч жителей.
— А сейчас?
— Около ста тысяч, но по меньшей мере треть составляют военные. Кроме того, в общее число входят сезонные рабочие, занятые на военном строительстве.
Автобус мчался под палящими лучами солнца по прекрасной асфальтированной дороге. Мы направлялись к южной оконечности острова. Справа до самого горизонта простиралась сверкающая гладь океана. Слева тянулась холмистая местность, покрытая травой танган-танган. Там росли деревья — несколько разновидностей пальм, панданусов, гибискусов.
Проехав еще несколько километров, пассажиры автобуса оживились: мы приблизились к бухте Умтак, где некогда высадился Магеллан. Для филиппинцев это весьма важный пункт экскурсии, ведь именно этот знаменитый мореплаватель открыл их архипелаг. Правда, он вскоре погиб на маленьком острове Мактан от руки вождя Лапулапу.
Мы с удовольствием вышли из автобуса. С океана веял легкий прохладный бриз. В центре живописной деревеньки стоял обелиск, увековечивший память о высадке здесь португальского морехода. Он не представлял собой творения хорошего вкуса и не вызывал никаких эстетических чувств. Однако, если верить историческим свидетельствам, на этом месте для испанцев завершилось тяжелейшее плавание через просторы Тихого океана и, таким образом, осуществилось его покорение.
Судьба распорядилась так, что Гуам — этот крошечный кусочек суши — стал главным свидетелем свершения одного из самых великих деяний в истории человечества до наступления эры проникновения человека в космос, так как покорение Тихого океана «скорлупками» Магеллана не идет ни в какое сравнение с плаванием X. Колумба. Судьба уготовила Магеллану куда более суровые испытания, чем его великому предшественнику. Ведь X. Колумб на его заново оснащенных и прекрасно снабженных всем необходимым судах шел через океан всего 33 дня, причем за неделю до высадки в Новом Свете плавающие в море водоросли, куски деревьев и птицы утвердили его во мнении, что он приближается к суше. Экипаж Колумба был полон сил, здоровья и прекрасно снабжен провиантом. Неизвестные страны ждали их впереди, позади Колумб оставил знакомые родные берега и возможность туда вернуться.