— Это ты? — спросил Эн-2.
Они знали друг друга давно, были вместе в ссылке и сейчас встретились впервые после многих лет. Эн-2 слышал, что его знакомый побывал в Испании, отличился в Интернациональной бригаде, но сегодня и здесь он никак не ожидал этой встречи.
Трех других он все время встречал на таких собраниях: у одного были седые усы, у другого — кошачьи глаза, у третьего вся голова была обрита наголо; они говорили между собой так, как будто четвертого не было в комнате или как будто он обязан здесь оставаться зрителем и не вмешиваться в разговор.
Седоусый спросил у Эн-2, читал ли он утренние газеты. Эн-2 газет не читал, и Седоусый протянул ему номер «Коррьере», указав две заметки в разделе городской хроники.
— Они не хотят, чтобы люди узнали, как было дело, — сказал он. — Вот тут написано, что один немецкий солдат и один офицер были убиты неизвестными злоумышленниками, а в другом месте — что председатель трибунала погиб в автомобильной катастрофа вместе с двумя сопровождавшими его офицерами германской армии.
Он поглядел на человека с кошачьими глазами, который сидел справа от него, и добавил:
— Ясно, зачем им это нужно.
— Ясно, — подтвердил Кошачий Глаз. — С одной стороны, они признают, что вчера имело место происшествие, и объясняют, что произошло, с другой — они отрицают, что патриоты добились успеха, устранив тех трех, которые ехали в машине.
— Но все же они непременно сорвут на ком-нибудь злость, — заметил Седоусый.
— За тех двоих, которых они откровенно признали убитыми, уже расстреляли двадцать заложников — вот здесь об этом сообщается. Насчет остальных — их четверо, считая с водителем, — решит трибунал: они его созывают нынче.
— Они собирают трибунал без председателя? — спросил Эн-2.
Седоусый указал еще на две заметки в «Коррьере».
— У них уже есть председатель. Назначен сегодня.
— Тогда можно собирать трибунал хоть сейчас.
— Он собирается, — сказал Седоусый, — сегодня ночью.
XXIII
Эн-2 принялся ходить взад и вперед по комнате.
— Каково? — сказал человек с бритой головой.
— Я спрашиваю себя, — сказал Эн-2, — что я думал бы, если бы был на их месте?
— На чьем месте? Немцев? Фашистов?
— Тех сорока, которых завтра утром расстреляют. Трое переглянулись, потом посмотрели на него.
— Мы не имеем права задавать себе такие вопросы.
— Но если бы я оказался в их числе? В числе тех сорока, которых завтра утром расстреляют? Что бы я думал и чувствовал, если бы мне вместе с другими тридцатью девятью пришлось идти на расстрел за тех четырех сволочей, которых убрали патриоты?
Седоусый встал.
— Ты хочешь сказать, что не стоит жертвовать десятью нашими людьми за каждый удар, что мы наносим врагу?
Из уголка, где он сидел поодаль от остальных, к столу приблизился старый знакомый Эн-2.
— А ты забыл то время, — сказал он, обращаясь к Эн-2, — когда нам нечем было наносить удары? Каждый из нас отдал бы жизнь ради того, чтобы уничтожить хоть тысячную долю фашиста. Нам казалось, что тысяча наших прольет кровь не зря, если в ней можно будет утопить хоть одну фашистскую собаку. Мы хотели бороться. Теперь борьба идет.
— И обходится она нам, — сказал Кошачий Глаз, — десять за одного. А не тысяча за одного.
— С одной стороны — десять человек, — сказал Эн-2, — с другой — одна сволочь. Мы должны делать больше.
— Так ты это хотел сказать? — спросил Седоусый. — Делать больше?
— Наносить больше ударов, — ответил Эн-2. — Удар за ударом, пока мы не оглушим их. Не давать им времени проводить репрессии. Как можно допустить, чтобы завтра расстреляли сорок человек?
— Никто этого не хочет допустить, — сказал Бритоголовый.
— Почему бы нам не помешать трибуналу собраться сегодня ночью? — продолжал Эн-2.
Снова те трое переглянулись.
— Мы для того здесь и сидим, чтобы обдумать, как нам помешать им, — сказал Седоусый.
— Мы полагали, что надо снова устранить председателя, — сказал Бритоголовый. — Что ты думаешь по этому поводу?
— Идет, — сказал Эн-2. — Идет.
XXIV
— Мы знаем, где он живет, — сказал Кошачий Глаз, — и знаем, что трибунал собирается в полночь.
— А комендантский час начинается раньше?
— Нет. По-прежнему с девяти.
— Во всяком случае, придется действовать после комендантского часа.
— Надо дать этому типу выйти из дому. Как только он сядет в машину…
Эн-2 обернулся к своему старому знакомому, который вновь уселся поодаль и замолчал, потом спросил Седоусого:
— А кто этим займется?
Из всех троих только у бритоголового была своя группа, как у Эн-2; поэтому его называли О-1, что значит Олона-1.
— Здесь нужно, чтобы в группе был молодец к молодцу, — ответил Седоусый.
— Я не знаю, — сказал Эн-2.
— Группа Навильо-1 не такая, — продолжал Седоусый, — Группа Навильо-3 на задании за городом: Ламбро убит, Олона-2 тоже убит. Остаешься ты и Олона-1.
— Да, ты и я, всего двое, Навильо-2, — сказал Бритоголовый.
— У меня пятнадцать человек, — сказал Эн-2, — из тех трех, что были вчера, я не могу трогать двоих. А для операции, которую вы намечаете, мне требуется не меньше двадцати.
— Двадцать человек?! — воскликнул Кошачий Глаз. — Двадцать человек для операции вроде вчерашней!
— Со вчерашней ничего общего, — возразил Эн-2. — Теперь за каждым углом будут полицейские и республиканские гвардейцы. Не меньше двух или трех сотен, держу пари! И еще грузовик впереди и грузовик в арьергарде. По-вашему, мне не нужно иметь в распоряжении хотя бы двадцать человек? Да я потеряю тридцать процентов еще до того, как мы доберемся до автомобиля, — иначе и считать нельзя.
— У меня такое впечатление, — сказал Бритоголовый, — что наш Навильо прав.
— Прав? — воскликнул Кошачий Глаз. — Нужны двадцать человек?
— Они предвидят, — сказал Эн-2, — что мы собираемся нанести удар. И предвидят именно такой удар, как вчера утром. Чего же удивительного, что они захотят устроить нам ловушку?
Седоусый сказал:
— Вот потому-то я и предлагал напасть на квартиру нового председателя. И как можно скорее. Еще до комендантского часа.
Он обернулся к Кошачьему Глазу. Тот откинулся на спинку стула — худой, со впалой грудью и пустыми глазами.
— Разве мы не отвергли твой проект? Он уже отвергнут.
— Этого нам уже не успеть, — сказал Бритоголовый. — Мы слишком поздно раздобыли сведения.
— А где собирается трибунал? — спросил Эн-2.
— В помещении комитета района Корридони.
— Это точно? Проверено?
— Проверено.
— Тогда я предлагаю произвести нападение прямо на трибунал и уничтожить их всех сразу.
XXV
И те трое и старый знакомый Эн-2 смотрели на него не отрываясь с той самой минуты, когда он спросил, где собирается трибунал. Теперь они в третий раз переглянулись. Вопрос задал Кошачий Глаз:
— А риска не больше?
— Ровно столько же, — ответил Эн-2. — Зато легче. Они этого не ожидают. Мы застанем их врасплох и всех перебьем, а сами понесем, может быть, меньше потерь.
— Верно, — сказал старый знакомый.
— Как ты рассчитываешь это сделать? — спросил Седоусый.
— Мы поедем на двух машинах. Трибунал заседает в зале на втором этаже. По два человека на каждую машину — этого хватит, чтобы блокировать улицу и подъезд дома. Еще двое остаются на лестнице. Остальные идут наверх.
— Сколько всего нужно людей?
— Самое большее — двенадцать. До нападения у нас не может быть потерь. Если будут потери, то только при отступлении.
— Верно, — снова подтвердил старый знакомый.
Бритоголовый изъявил желание участвовать в операции с одним из лучших своих людей, но старый знакомый сказал, что хочет оставить эти места за собой — для одного товарища и для себя.
— Как? — спросил Седоусый. — Ты сам?
— Ты сам, Гракко? — спросил Кошачий Глаз. Человек по имени Гракко прервал их вопросы.
Он сказал:
— Мы с этим парнем старые друзья. Хотим поговорить, вспомнить ссылку. Верно, Эн-2?
Они обсудили технические детали нападения, назначили час и место, куда должны подъехать машины, простились и стали расходиться поодиночке.
— Увидишь, какого товарища я с собой приведу, — сказал Гракко. — Его зовут Эль-Пасо.
— Эль-Пасо? Почему Эль-Пасо?
— Он испанец. Воевал в моей бригаде.
— А за что его так прозвали?
— Эль-Пасо только похоже на наше «паццо»,[1] а на самом деле это значит «перевал в горах».
XXVI
Между девятью — временем комендантского часа — и двенадцатью люди, которым предстояло принять участие в нападении на трибунал, сидели в четырех разных местах, ожидая условленного срока, чтобы потом соединиться и наступать.
Всего их было двенадцать: трое с автомобилями и оружием находились в гараже на улице, примыкающей к Римским воротам, возле кольца бастионов, четверо — в доме у той части бастионов, что идет от Римских ворот к Виджентинским, еще трое — в доме на проспекте, который тянется от Римских ворот до заводов и железной дороги на окраине, а двое — в отеле «Реджина» на виа Сайта Маргерита, где с сентября месяца занимали номера многие офицеры СС и гестапо.
Без пяти девять Гракко пересек площадку для игры в шары и, назвав пароль, зашел в гараж.
Двое ожидавших его казались братьями: оба темноволосые, оба молодые, оба в комбинезонах и кожаных куртках, оба с непокрытой головой. Они долго рассматривали Гракко при свете луны, потом, когда дверь затворилась, — направив на него карманные фонарики.
— Молодец! — сказал один из них.
Он глядел на седые нити в волосах пришедшего.
— Ты один? — добавил он. — Ведь вы должны были прийти вдвоем.
— Второй придет позже.
Они подошли к машинам, заговорили о лошадиных силах, о скорости, о том, правильно ли установлен маленький пулемет на месте рядом с водительским.