Но Андрею уже расхотелось уезжать так скоро. Он пошёл на кухню, вымыл бутылочки, соски, помыл посуду. Тёща открыла дверь своим ключом, осторожно проскользнула на кухню.
– Он спит?!
– Засыпал десять минут назад. Вроде тихо.
Пришла Мариам, закрыла кран:
– Давай, езжай, посудомойка. Это правда – ты подал руку, а Веник ответил: «это лишнее», так всё и было?!
Взяв за руку, она отвела Андрея в коридор.
– Обувайся. Я позвоню, через час, поговорю с мамой, и наберу. Ты мне всё расскажешь.
Через двадцать минут, когда Андрей забрал Афанасия Тихоновича из дому, тот, усевшись за руль, сказал:
– Как обычно, Андрей Александрович, что бы вы ни говорили… выехать пораньше… мы всё равно выезжаем в половина одиннадцатого.
Андрей уже пристроился на разложенном заднем сиденье.
– Афанасий Тихонович… сегодня мы сдыхали наш зависший склад… имеется в виду – аккумуляторы… и ещё заказ на миллион на эту свинцовую х**ню. А я, вместо того, чтоб обработать заявку, целый вечер собачился с женой! Мы прилетим в Казань…
– В десять утра.
– Это хорошо. Остановимся в «Сафаре».
– Я понял, держать курс на «Сафар». А что вы сказали Штейну?
– Сказал, чтоб взял флаг и возглавил колонну на х*й идущих.
– Это мы уже все поняли, а как там всё происходило?
Глава 132
To: sovincom@vlink.ru
From: kate-t@nm.ru
Date: 31.10.2000
…Наивная уверенность откуда,
И как в любви, непостоянной страсти,
Я нахожу спокойствие и счастье?
Все оттого, что друга полюбила
Так хорошо, с такою нежной силой,
В себе соединяя неизменно
Все то, что есть в особе совершенной,
Чем будет он всегда во мне пленен,
Едва лишь встретится со мною он.
Он ищет красоты – прекрасной стану,
Ума – божественной пред ним предстану.
Пусть мне поверят – не солгу я, право,
Когда ему воздам я в этом славу:
Он добродетель доказал мне честно,
Но и моя теперь ему известна.
Все, что он хочет, что любовь желает,
Что знает он, иль слышит, иль читает,
Все есть во мне – но только для него,
Другой не отыскал бы ничего.
Все радости во мне находит он, —
Так чем в других он будет соблазнен?
И если трудно верным быть одной,
Он тысячу найдет во мне самой:
Коль хочет, пусть меняет их беспечно,
Все ж от меня не отойдет он вечно!
Так я живу при нем, в часы свиданья,
А без него, клянусь, не в состояньи
Я мысль иметь такую, чтобы он,
Её узнав, был ею оскорблен.
Так жизнь моя мне сделалась священна,
Так видеть друга жажду неизменно.
Когда беседую с друзьями иль с родными,
Им отвечая, тягощусь я ими,
И знает каждый, что взамен его
Хотела б видеть друга своего.
Глава 133
Каких-то десять лет назад Таня попросила подарить ей на день рождения зонтик. А в этом году ей уже захотелось пластиковую карточку. Хотя эта её новоприобретенная искушенность и вызвала у Арины улыбку, она ощутила, как ей недостаёт её маленькой девчушки. На смену крохе в ярком платьице, которая носилась по дому с раскрытым зонтиком, пришла подросшая и уже отнюдь не наивная девочка.
Ничто так не заставляет почувствовать возраст, как собственные дети. Каждый год становишься свидетелем того, как безжалостно устаревают собственные представления о них. Каждую новогоднюю ночь приветствуешь знакомых незнакомцев, а новые впечатления и переживания со временем становятся частью ностальгических переживаний.
Этот год оказался тяжелее всех предыдущих. Тане исполнилось шестнадцать, и она превратилась в девушку, начавшую задумываться о любви и серьёзных отношениях с противоположным полом. Хорошо ещё, что все попадавшиеся ей до этого парни оказались достаточно несерьёзными, чтобы она могла самостоятельно это распознать.
Но подружки! Есть информация, что некоторые уже расстались с невинностью! А Таня, она ведь уже давно отказалась от беззаботной детской индивидуальности, чтобы во всём походить на своих сверстников.
Арине очень не хватало той непосредственной девчушки. Наверное, в один прекрасный день она станет руководителем крупной корпорации, а матери захочется вернуть нынешнюю фанатку «Spice Girls», но увы.
Детей, конечно, это совершенно не беспокоит. Они слишком увлечены погоней за всем новым. Однажды, когда Тане было пять лет, она с лёгкостью рассталась с тремя своими воображаемыми друзьями. Две недели спустя она с трудом могла вспомнить, кого как зовут. А Арина помнит до сих пор: Мэнси, Тутси, и Дэнси. Ей недостаёт их, несмотря на весь шум, который эта компания устраивала.
На свой девятый день рождения она закатила сумасшедшую вечеринку с соревнованиями, кто дольше простоит на руках, и беготнёй по лестнице. На следующий год, на десятилетие, она устроила дома дискотеку, пригласила всех знакомых, и ровесников, и ребят постарше – у одной из девочек, подумать только, уже вырисовывалась грудь! – и они танцевали, смущённо поглядывая друг на друга.
В этом году… Лучше не вспоминать.
Арина точно знала, какой из вечеринок она отдала бы предпочтение.
Всё-таки не единственный ребёнок, и пора бы привыкнуть к такому стремительному ритму, а ей, наоборот, всё труднее с этим смириться. У неё уже нет её малышей. Она скучала по тому времени, когда ей приходилось забираться в автобус со складной коляской, которая никак не хотела складываться. Арина скучала даже по пелёнкам.
Неужели она единственная, кто испытывает подобные чувства? Детям не свойственно оглядываться назад – во всяком случае, до тех пор, пока детство не уйдёт от них безвозвратно. Даже взрослых это, похоже, не так волнует, некоторым просто не терпится, чтобы их дети поскорее выросли, причем сильнее, чем самим детям. Один знакомый так хотел, чтобы его сын, которому сейчас 22, быстрее повзрослел, что парень уже начал лысеть.
Арина думала, что сполна насладится тем, как растёт Таня, но едва она осознала, насколько быстро дочь меняется, как время понеслось ещё стремительнее. Не успела она появиться на свет, как сразу же начала меняться. Вчера ещё была совсем крошкой, а сегодня выросла. Вчера она ещё ползала, а сегодня ходит ножками. Вчера ещё не умела говорить, а сегодня болтает без остановки. В четыре года ей стало тесно в ванной. Вот же, совсем недавно она устраивала дома танцы, а сейчас пропадает по дискотекам. «Подожди, не расти, – попросила Арина её. – Побудь ещё немножко такой». Но мать знала, что не успеет и оглянуться, как дочь заявит, что есть человек, без которого она жить не может.
Остается только Кирилл, которому сейчас восемь, – вот здесь еще не всё потеряно. Он, похоже, не торопится расти. И вообще всё делает не торопясь.
Раньше он обожал разбирать машины – неторопливо, сосредоточенно, аккуратно складывая детальки на полу, мало обращая внимание на сестру, которую прямо-таки бесила постоянная ломка игрушек. Потом он стал разбирать содержимое шкафов – раскрыв все дверцы, выкладывал на пол всё, что там находится: вещи, книги, сувениры. И всякий раз, когда нашкодит, обязательно скажет что-нибудь такое смешное, отчего опускается рука, собиравшаяся его отшлёпать. Как-то раз, лениво обстреливая из пистолетика кухню морковными кубиками, он заявил: «Вот как надо будить львов».
Арина в восторге от этого ребёнка. Взрослым приходится изрядно попотеть, прежде чем выдать что-нибудь в этом духе. «Оставайся таким, – сказала она Кириллу, – и, когда вырастешь, станешь гениальным комиком».
Но всё тот же опыт подсказывает ей, что придёт время, и он расстанется со своим гениальным комическим даром, точно так же, как Таня забросила свои шедевры абстракционизма. Это и есть взросление, и, как сказала бы Таня, это круто, это бомба.
Эти и многие другие словечки она переняла от отца. Витя… Не только во внешности Тани, но и в чертах её стремительного характера много отцовского – горячности, страстности, увлечения новизной. В семье всегда царила дружная и радостная атмосфера, и в эту атмосферу, в эту жизнь с «папиным огоньком» Танюша вносила свою отчетливую нотку, повышавшую общую высокую жизнерадостную настроенность. Дочь повзрослела, когда Вити не стало, резко повзрослел её характер. Только сейчас, спустя четыре года, Арина смогла полностью осознать, какую поддержку получила от дочери. Дом, воспитание младшего, и многое другое. А она до сих пор считает её маленькой!
Арина, конечно, испытывает безграничную благодарность к своей дочери и обожает её, шагнувшую из отрочества в юность, но какая-то часть её материнского сердца навсегда отдана девчушке с зонтиком.
Глава 134
Натерев бараньи отбивные солью и перцем, Арина обернула косточки алюминиевой фольгой, чтобы они не подгорели. Затем поставила отбивные на кости вертикально в форму для запекания, которую затем поместила в предварительно прогретую духовку. Выставив время – 25 минут – приготовила овощную смесь, и решила сходить к Тане, а уже потом заняться соте.
Из Таниной комнаты доносилась музыка. Арина прошла по коридору, встала в дверях. Как она играет! Причём без нот! Пианистка отложила ноты в сторону и позволила рукам свободно скользить по клавишам. Какое чудо!
Таня играла вальс. С блеском выдерживая длительные ноты, исполняла она грациозную мелодию, волнующе связывающую воедино восторг, мечтательность и самоотверженность. Кто бы мог подумать, что из обычного фортепиано можно извлечь страстный монолог, повествующий о том, что игра – это сладострастие, неутолимость, исступление и отчаяние, это жизнь.
Звуки вальса плавно перетекли в некую переходную мелодию, грустную и меланхоличную.
Арина подошла поближе и тут заметила, что пианино украшает фотография в красивой рамке, на которой Таня вместе с Андреем в обнимку стоят на берегу Волги.
– Что насчет этого? – строго поинтересовалась мать.