– Не-е-е-ет! Никуда ты не поедешь. Всё в порядке, коллега – она давно мечтает устроить групповушку. Выкатывала подругу, чтобы потрахаться втроём, – я, правда, отказался. Теперь с тобой. Я же замечаю, как она на тебя поглядывает.
И, наклонившись к ней, добавил уже с явной угрозой:
– Я всё-всё ви-и-жу! Всё-о-о фиксирую!
В этот момент Дарья посмотрела на Андрея уже совершенно недвусмысленно. Он выдержал взгляд, и сказал Даниле:
– Послушай, бесконечно ценю твою заботу, но мы вообще-то друзья, и мне бы не хотелось…
Глаза Данилы загорелись каким-то диким огнем, губы твёрдо сжались, всё лицо получило отпечаток мрачной и сосредоточенной остервенелости.
– Поехали домой уже, не будем терять время! – процедил он. – Или она тебе не нравится?!
Дарья вся подобралась, как перед клиентом, которому хочет понравиться, но Андрей и так уже успел разглядеть все её достоинства. Не просто какая-то степная кочевница, в ней чувствовалась настоящая порода. Но ему не нравился нервический тон Данилы. Такое было впечатление, что он играет, провоцируя на непродуманные действия, и готовит какую-то трагедийную развязку.
И Андрей сказал твёрдо:
– Ты определись – да или нет! Тебя же на семинаре учили: будь круче!
– Поехали домой, – ответил Данила, едва владея собой.
Ехали молча, в напряженном молчании, изредка обмениваясь незначительными фразами.
Пока добрались до Кантемировской улицы, где Данила снимал квартиру, Андрей продумывал, как повести себя, если всё пойдёт, как задумано, и что делать в случае неудачи.
Остановившись возле дома, вышли из машины, и тут Данила вспомнил, что дома нет выпивки. Решили прогуляться до круглосуточного магазина. Пока шли туда, он был весел, непринуждённо шутил. На обратном пути Дарья взяла Андрея за руку и прижалась к нему. Заметив, Данила выронил бутылку, которая тут же разбилась об асфальт, прибавил шагу, чуть не побежав, и вскоре скрылся за деревьями.
– Доверь дураку стеклянный х*й – и вещь разобьёт, и руки порежет – задумчиво проговорила Дарья и развернула Андрея обратно к магазину.
Когда, купив новую бутылку, вышли, спросила, плотнее прижимаясь:
– Значит, ты из Волгограда?
– Да, а ты?
– Из Атырау.
– Знаю, я там был. Это бывший Гурьев.
– Ты там был?!
– Один раз полночи просидел в аэропорту из-за нелетной погоды – мы с родителями летели из Душанбе. Тогда это был Гурьев. Другой раз ездил на машине по делам. На таможне сказал милиционеру, что еду в Гурьев, и он прорычал в ответ: «Ещё раз назовёшь так Атырау – вообще никуда не доедешь!»
Так они шли, мило беседуя, и если что и нарушало плавное течение разговора, так это мысль о том, что дома поджидает кто-то лишний.
Андрей на ходу сочинил стихотворение и продекламировал свой шедевр, посвященный очаровательной спутнице, чем окончательно её пленил:
– Сексу верен лишь одному: тому где ритмично работают полушарья. Но я б пошел и в групповуху – лишь потому, что в ней активно участвует Дарья.
Когда устроились на кухне, Данила уже вполне взял себя в руки, к нему вернулось хорошее настроение. Если климактеричным особам для этого требуется ЗГТ (заместительная гормонотерапия), то ему хватило косячка, который они с Дарьей раскурили на двоих. Андрей отказался, сказав, что мартини для него вполне достаточно. Говорила в основном Дарья, Данила лишь пускал дым и похохатывал. Круг её интересов оказался необычайно широк – ночные клубы, элитные бани, Дольче блядь Габбана. Оказалось, нет ничего глубже, чем обложка журнала Vogue.
Наконец, выдержав, сколько нужно для приличия, она вышла из-за стола и направилась в спальню:
– Вы тут определитесь, кто там первый… или все вместе.
Данила, докурив, сказал:
– Ладно, сиди пока здесь, пойду узнаю, что она имела в виду – по-моему, она шутит.
Это был совершенно неожиданный поворот. Всего можно было ожидать, но не такое вот динамо в самом конце. Андрею не улыбалось сидеть и слушать, как будут тянуть девушку, которая так на него смотрела. А послушать будет что – это уж точно, – их обоих хорошо торкнуло.
Но стонов не было, всё как-то тихо. Андрей даже не пошёл в зал, как собирался, чтобы там включить телевизор и лечь спать.
Вскоре пришёл Данила в трусах, одетых задом наперед, и, глупо улыбаясь, сообщил, что «ведёт переговоры», и, возможно, Дарья согласится на «па де труа». Такое откровенное глумление настолько вывело Андрея из себя, что, останься Данила на кухне ещё несколько секунд, вместо спальни и Кристины ему было бы окно и асфальт перед домом.
На этот раз Андрей пошёл в зал и включил телевизор, но, не успел он выбрать канал, как явился Данила и поманил рукой:
– Пойдём, коллега, она достаточно раскисла. Так… подожди, раздевайся тут.
И он принялся инструктировать – как зайти, как прилечь, что делать. Оказалось, он думал, будто Дарья не понимает, что говорит и делает, а теперь она под кайфом, и даже не просечет подмены. Андрею сделалось безумно смешно, хотя это не он, а Данила обкурился травою.
Далее произошло пусть не совсем так, как захотел Данила, но уж точно так, как хотелось Дарье. Вопреки его предположениям, замену она просекла, и получала от этого явное удовольствие. Удалось-таки услышать и стоны, и крики. Она оказалась не только довольно изобретательной, но и необычайно выносливой девушкой. Выложилась на всю катушку, до самого утра ей не удалось перевести дух и хотя бы покурить сигаретку. Настоящая мастерица, профи. Странно, что Данила не задался вопросом, где она получила такой опыт.
А во время завтрака он начал ревновать – когда, взяв чашку кофе, вышел с кухни, пошёл в зал, и там подсоединил камеру к телевизору и стал просматривать то, что ночью наснимал (он, когда коллега подменял его, записывал события на плёнку, причем при полной иллюминации – свет в спальне был включен до утра). То ли по телевизору всё было как-то более убедительно, чем вживую, то ли ему показалось, что коллега лучше работает, и он заревновал, но вернулся Данила весь подавленный. Стал метать гневные взгляды, греметь посудой, дерзить.
Тут-то Андрей почувствовал себя третьим лишним и засобирался. Пока искал одежду, слушал, как милые на кухне бранятся из-за невымытой посуды. Телевизор оставался включенным, и Андрей, хоть и скромный был человек, невольно оценил свою работу. Правда, ощущение было такое, будто тебя подменили – движения слишком торопливые, недостаточно сноровистые. Но Дарья – она была выше всех похвал! Она отдавала всю себя без остатка, такой страсти не увидишь в порно.
Он уже полностью собрался, когда в комнате появился Данила в трусах, на этот раз одетых правильно.
– Как ты можешь смотреть эту грязь, – скривился он, выключая все подряд электроприборы – радиотелефон, сплит-систему, телевизор.
Это он из-за реплик и стонов, доносящихся из динамиков, – решил Андрей – надо было сделать звук потише. Ну, высказывания в основном сводились к похабным требованиям и прибауткам, Бодрийяра явно никто не цитировал, Солженицына, кажется, тоже. И он сделал Даниле комплимент:
– Из тебя мог бы получится отличный оператор – какие ракурсы, угол зрения! Ты зафиксировал самые острые моменты!
Данила выбежал, чтобы наорать на Дарью – из-за не поглаженной рубашки. Она ходила около него, как около начинённой бомбы, не решаясь что-либо сказать. Андрей пошёл в прихожую, стал обуваться. Тут из спальни вышел полностью одетый Данила и примирительным тоном сказал, что сейчас все вместе поедем в город погуляем, а потом он отвезёт в аэропорт.
Его заскоки повергли Андрея в какую-то неопределённую тоску. Вид Данилы был настолько выразителен, такой запас неистовой страсти чувствовался за его наружным хладнокровием и размеренными движениями, что отбивало охоту куда-либо с ним ехать. Да и смысл, повторение кина уже не будет…
Но всё-таки Андрей согласился. Пока спустились во двор, Данила подуспокоился.
Они отправились в парк Горького и с тихой радостью созерцали траву и деревья. Они улыбались всему, и им всё улыбалось. Казалось, от совершенного ночью они стали лучше. Ревность и гнев Данилы самым неожиданным образом привели к тому, что к нему вернулось спокойствие и благодушие. Наверное, он стал теперь любить Дарью любовью снисходительной. Андрей желал эту девушку по-прежнему, но после обладания вожделение его утратило жало любопытства. Дарья отдыхала от стремления нравиться и от этого нравилась ещё больше. У палатки они выпили по молочному коктейлю, который показался им восхитительным. Все трое обрели невинность.
И только в самолёте, наблюдая за отъезжающим трапом, Андрей вспомнил о цели поездки и набрал телефон Данилы. Тот ответил радостно, будто ждал этого звонка всю жизнь.
– Соскучился, коллега?! Я тоже, мой молочный брат…
– Сосучкался, – угрюмо проворчал Андрей. – Что там с Ремизовым?
Некоторое время Данила изливал восторг, совсем как на семинаре «американского психолога», потом сообщил, что организационными вопросами занялся отец Льва – Ремизов-старший. У него есть своя фирма, которая несколько лет бездействует, вот через неё и планируется работать. Есть и бухгалтер на примете. Осталось только снять офис. Ремизов-старший будет представлять компанию, он бывший директор завода, хваткий мужик, и прекрасно справится. От реальных хозяев – Андрея, Льва, и Данилы – требуются только деньги на закупку товара в Эльсиноре.
«Реальный хозяин получается Лёвин папа», – заключил Андрей и решил, что не станет рисковать деньгами.
Подошла стюардесса и попросила выключить мобильный телефон, и Андрей, прервав разговор, с удовольствием это сделал.
Бессонная ночь давала о себе знать.
«Всё-таки не зря съездил», – вспоминая эту безумную ночь, подумал он, погружаясь в сон.
Глава 53
– Диковато всё это, если вдуматься. А выглядит реально, особенно лишние пятьсот долларов в месяц.
Просмотрев изготовленные Верхолётовым липовые гостиничные квитанции и сравнив их с настоящими, Андрей убрал бумаги в стол. Он стал гораздо реже ездить по командировкам, но по-прежнему высылал на фирму отчёты, из которых следовало, что три недели в месяц проводятся в разъездах.