Андрей изложил эту концепцию, подобравшись с другого конца, используя услышанные от Василия доводы, затемнил в одном месте, посветил в другом, и та же самая идея поменяла полярность.
– …мы должны стать специализированным поставщиком лабораторного оборудования, стерилизаторов, шовного материала, инструментов… и т. д. … по Югу России. Чтобы врач, услышав ключевое слово – «катетер», или «дезинфектант» – сразу бы вспомнил нашу фирму – Совинком. Мы должны быть лучшими в своей области в тех направлениях, на которых специализируемся. Для этого необходимы грамотные люди – менеджеры, которые бы продвигали наш товар, наши идеи. Создание образа не обходится без рекламы, нужны брошюрки, листовки, статьи в журналах. Расходная статья, но куда без неё. Без этого невозможно достичь заветной цели – создание эффективной структуры, которая смогла бы работать самостоятельно, при минимальном участии учредителей. Хозяева смогут получать гарантированный высокий доход, появляясь на фирме иногда – только за тем, чтобы подправить мелкие детали, нанести лёгкие штрихи, навести лоск, и… забрать свои дивиденды!
Таким образом, объяснилось существование складских запасов, и трудоустройство менеджера по поставкам (Андрей уже не успевал обрабатывать все заявки кардиоцентра). Также объяснялся тот факт, что название волгоградской фирмы и фамилии конкретных людей, стали светиться в кругах, в которых вращался Штейн. Теперь он знал: всё делается для достижения заманчивой цели – создание эффективной структуры, которая будет зарабатывать для него деньги в то время, когда он занимается своими личными делами.
В середине октября Штейн приехал в Волгоград, чтобы «заняться организацией структуры». Имидж его был уже не тот, что раньше. Тогда был агрессивный коммивояжёр в костюме, галстуке, с чемоданом, набитым рекламными проспектами и образцами продукции. Теперь на нём одежда casual, а таскать с собой что-либо в руках считается моветоном. Кому-то что-то ходить объяснять, показывать, относить бумаги – ещё чего не хватало, пусть исполнители бегают, и решают на своём уровне. Хозяин заработал право ходить свободно и выглядеть в соответствии со своими вкусами, а не в соответствии с каким-то там правилами.
Андрей же видел томную усталость опыта и твёрдый лоб, не чувствующий давления достигнутого потолка. Но не будучи нянькой, к тому же памятуя об оскорбительном отстранении от дел в кардиоцентре, Андрей не стал делиться с компаньоном своими наблюдениями. И занял выжидательную позицию – в надежде, что оппонент сам себя загонит в такой каземат, откуда ему не выбраться.
Первый день они провели, продумывая стратегию (Штейн думал, а Андрей изображал участие). Какая должна быть линейка продуктов, целевая аудитория, мотивация для сотрудников, миссия, какой должен быть образ компании. Составили что-то наподобие бизнес-плана.
Второй день был посвящен работе с персоналом. Штейн объявил, что компании не нужны звёзды и яркие творческие натуры, не нужны революции и прорывы. Нужны серые люди, винтики, которые бы выполняли монотонную работу. Шаг за шагом, визит за визитом, строгое выполнение должностной инструкции, одна маленькая сделка, плюс другая, третья.
Что касается отдела снабжения – Яне Обозной вменялось в обязанность составление «статуса» – отчёта по текущим сделкам, и ежедневная пересылка его по электронной почте в Ростов.
Когда все вышли из директорского кабинета, Штейн удовлетворенно потёр руки:
– Зашибись! Я доволен результатами проделанной работы. Можно расслабиться, и позвонить в Ростов.
И он потянулся к телефонной трубке.
Начало разговора Андрей не расслышал, пропустил, задумавшись над тем, что убиты два дня, и надо навёрстывать упущенное. Штейн говорил Ирине, своей жене, об удовлетворении, полученном на работе.
– …я приеду к тебе, и мы сделаем с тобой трам-пам-пам… мы ведь с тобой зайцы, зайцы-попрыгайцы!
Андрей отвернулся, его чуть не вытошнило.
Глава 70
Очередной sales-meeting состоялся в конце октября в московском представительстве «Эльсинор Фармасьютикалз». Если раньше это мероприятие, отчет о продажах и планирование, растягивалось на несколько дней, то в этот раз должны были уложиться в один. То была очередная кампания по сокращению издержек. Очевидно, в рамках этой кампании из недорогого офиса на Шоссе Энтузиастов представительство перебралось в понтовый офисный центр Plaza на Николоямской улице, стоивший почти в два раза дороже.
Прибыв в офис, Андрей сразу же ощутил что-то неприятно-тягостное. Данила высмеивал послание Паоло, в котором area-manager призывал сотрудников экономить средства компании, не паролировать свои файлы, чтобы руководство могло беспрепятственно их просматривать, исключить из гардероба одежду casual. Шутил он в разумных пределах – достаточно жёстко, чтобы не прослыть жополизом, и достаточно корректно, чтобы не прослыть маргиналом; демонстрируя при этом беспросветный оптимизм и чартоугодную радость жизни.
Как будто ничего особенного, те же сотрудники, и поведение их всё то же, но чувствовался некий холодок отчуждения. Андрей ощущал себя чужеродным элементом среди них. При обсуждении плана продаж его даже ни о чём не спросили, просто проигнорировали, будто его здесь нет. В какой-то момент показалось, что собравшиеся говорят на неизвестном языке – настолько они казались далёкими. Впервые он почувствовал себя не в теме.
Он уже не удивился, когда зашел к бухгалтеру отдать финансовый отчёт, и она, опасливо поглядывая на дверь, сообщила шёпотом, что Альбертинелли просматривал его дело, и потребовал его трудовую книжку. И добавила, что говорит по «страшному секрету, это конфиденциальная информация». Обычный страх офисного планктона перед китообразными.
В конце дня Паоло Альбертинелли позвал Андрея в кабинет Джона Смита, главы представительства, предварительно того выпроводив. Видимо, разговор предстоял серьёзный, не для ушей Джона, специалиста по карандашам и фломастерам. Пригласили Краснова и Ненашева. И в эту минуту Андрей чувствовал себя не участником разговора, который впервые за день должен был коснуться его, а вне разговора, над ситуацией.
Говорил Альбертинелли. Он сидел, развалившись в кресле, смоля, как обычно, свой Merit. Краснов и Ненашев стояли рядом, где-то сбоку. Андрей сидел на стуле напротив босса.
– … мы не можем быть вместе… ты нарушаешь правила… так не может продолжаться вечно… мы расстаемся… – доносилось откуда-то издалека.
Оба непосредственных шефа – и оба уже бывшие – стояли, напрягшись, медленно покрываясь красными пятнами, как нашкодившие второклассники, стараясь не смотреть на своего бывшего подчинённого. Андрей сделал слабую попытку оправдаться:
– Я растамаживал Master, готовил конференцию…
– Это не вопрос последних трёх месяцев, и даже не вопрос последнего полугода твоей работы. Всё началось гораздо раньше. У «Эльсинор Фармасьютикалз» свой путь, у тебя – свой. Это будет так. Ты можешь жаловаться, подавать в суд. Но для тебя будет лучше, если ты напишешь заявление. Тогда мы выплатим всё, что полагается по российскому законодательству в таких случаях, и дадим хорошие рекомендации для твоего будущего работодателя.
Андрей кивнул. Альбертинелли попросил Краснова продиктовать правильный текст заявления об увольнении. Тот продиктовал, стараясь выглядеть невозмутимым. Быстро покончив с этой формальностью, расстались без улыбок и ненужных слов.
Краснов и Ненашев, каждый по отдельности, подошли, чтобы выразить сожаление по поводу случившегося, и высказали свои догадки. Их версии совпали: Альбертинелли что-то пронюхал во время волгоградской видеоконференции. Кто-то что-то наболтал, какие-то компрометирующие сведения. И это произошло уже после похода в «Ромео».
Данила отвёз Андрея в аэропорт. Настроение у него было отличное – в этот день он зафиксировал слив того, кому бешено завидовал. При этом он даже не пытался скрыть своей радости:
– … ну ты даёшь – вёл себя спокойно, как будто это не тебя увольняют. Если б этот сраный итальяшка вздумал меня уволить – я бы такой скандал закатил, мало бы не показалось! И засудил бы по полной программе! А ты такой податливый, сладенький, приятно, наверное, такого оттрахать. А, что скажешь, покоритель вагин, чья сперма у всех телок на устах!?
Андрей молчал, думая, что лучше было бы поехать на метро.
– …ты ведь не думаешь, что это я тебя подставил, а, коллега!? Мне ведь с этого ничего не обломилось, какой мне смысл?!
Да, до того, как был задан этот вопрос, Андрей и не думал об этом. Теперь, поразмыслив, сделал вывод, что у Данилы были мотивы, и посильнее, чем если бы он получил повышение или прибавку к зарплате. Чтобы переменить тему, Андрей спросил насчет Льва Ремизова, чем же закончилась история с дистрибьюторской фирмой. Некоторое время пришлось раскачивать Данилу – он упорно не хотел признаваться в собственной глупости. Ремизовы взяли с него деньги, заключили прямой договор с Эльсинором и добились, чтоб их фирма получила статус официального дилера. После этого Лев дистанцировался ото всех дел, мотивируя тем, что, как сотрудник МНТК, не имеет права заниматься бизнесом, а Данилу Ремизов-старший отодвинул от участия в разделе прибыли волевым своим решением. Единственное, что не возбранялось соучредителю и спонсору, это участвовать в продажах, а что касается денег – как только Данила заводит речь о дивидендах, его начинают шантажировать тем, что сдадут руководству, и он теперь ломает голову, как ему хотя бы вытащить вложенные средства.
Это признание было Андрею как бальзам на израненное сердце – он вспомнил свою поездку в Москву, встречу с Львом, Дашу-нимфоманку, и то, как очень кстати отказался от роли осла и не дал денег этим волкам Ремизовым.
Подъезжали уже к Домодедово, можно было бы дойти пешком, если б Данила высадил, и Андрей собирался спросить «Как там твоя мама?», но в последнюю секунду передумал и поинтересовался «Как там твоя Даша?»
– Улетела в Атырау навестить родителей, – улыбнулся Данила, и тут же выругался, – Блять, жопа, стрясла с меня штукаря на билеты!