МН 31Чула госинга сутта — Малая беседа в Госинге
редакция перевода: 22.12.2013
Перевод с английского: SV
источник:
"Majjhima Nikaya by Bodhi & Nyanamoli, p. 301"
(Здесь описывается идеальное монашеское житие, максимальное достижение в плане сверхчеловеческих состояний, т. е. джхан, а также причина, по которой аскеты-затворники являются огромным благом для мира)
Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в Надике в Кирпичном Доме. И в то время Достопочтенный Ануруддха, Достопочтенный Нандия, и Достопочтенный Кимбила проживали в Госинге в Лесу Саловых Деревьев. И тогда, вечером, выйдя из медитации, Благословенный отправился в Лес Саловых Деревьев в Госинге.
Лесничий увидел Благословенного издали и сказал ему: «Не входи в этот парк, отшельник. Здесь трое представителей клана ищут своего блага. Не беспокой их».
И Достопочтенный Ануруддха, услышав, как лесничий беседует с Благословенным, сказал ему: «Друг лесничий, не выдворяй Благословенного. Это наш Учитель, Благословенный, пришёл». И затем Достопочтенный Ануруддха обратился к Достопочтенному Нандии и Достопочтенному Кимбиле: «Выходите, Достопочтенные, выходите! Наш Учитель, Благословенный, пришёл».
И тогда все трое вышли встречать Благословенного. Один взял чашу и верхнее одеяние, другой приготовил сиденье, третий выставил воду для мытья ног. Благословенный сел на подготовленное сиденье и вымыл ноги. Затем эти трое достопочтенных поклонились Благословенному и сели рядом. Когда они сели рядом, Благословенный сказал им: «Я надеюсь, Ануруддха, у вас всё в порядке, надеюсь, вы живёте спокойно, надеюсь, что у вас нет проблем с собиранием еды с подаяний».
«У нас всё в порядке, Благословенный, мы живём спокойно, у нас нет проблем с собиранием еды с подаяний».
«Я надеюсь, Ануруддха, что вы живёте в согласии, во взаимопонимании, не спорите, [живёте подобно] смешанному с водой молоку, смотрите друг на друга добрым взором».
«Конечно же, Учитель, мы живём в согласии, во взаимопонимании, не спорим, [живём подобно] смешанному с водой молоку, смотрим друг на друга добрым взором».
«Но, Ануруддха, как именно вы так живёте?»
«Учитель, что касается этого, то я рассуждаю следующим образом: «Большое благо для меня, великое благо для меня, что я живу с такими товарищами по святой жизни». Телесными поступками я поддерживаю доброжелательность по отношению к этим достопочтенным как в частном порядке, так и открыто. Словесными поступками я поддерживаю доброжелательность по отношению к этим достопочтенным как в частном порядке, так и открыто. Умственными поступками я поддерживаю доброжелательность по отношению к этим достопочтенным как в частном порядке, так и открыто. Я размышляю так: «Почему бы мне не отложить то, что хочется сделать мне, и сделать то, что хотят сделать эти достопочтенные?» И тогда я откладываю то, что хочу сделать сам, и делаю то, что хотят сделать эти достопочтенные. Мы различны в телах, Учитель, но одинаковы в умах».
Достопочтенные Нандия и Кимбила сказали то же самое, добавив: «Вот как, Учитель, мы живём в согласии, во взаимопонимании, не спорим, [живём подобно] смешанному с водой молоку, смотрим друг на друга добрым взором».
«Хорошо, Ануруддха, хорошо. Я надеюсь, что вы пребываете прилежными, старательными, решительными».
«Конечно же, Учитель, мы пребываем прилежными, старательными, решительными».
«Но, Ануруддха, как именно вы так пребываете?»
«Учитель, в этом отношении [происходит так]: тот из нас, кто первым возвращается из деревни с едой с подаяний, готовит сиденья, выставляет воду для питья и мытья, ставит на [положенное] место мусорное ведро. Тот из нас, кто последним возвращается, ест любую оставленную еду, если пожелает. Если же не ест, то выбрасывает её туда, где нет зелени или выбрасывает в воду, где нет никакой жизни. Он убирает сиденья и воду для питья и мытья. Он моет и затем убирает мусорное ведро, подметает трапезную. Если кто-либо замечает, что горшки с водой для питья, для мытья, для уборной почти или полностью пусты, он позаботится об этом. Если они слишком тяжелы для него, он жестом руки позовёт кого-нибудь, и вместе, сложив руки, они несут их, но из-за этого мы не пускаемся в разговор. Однако каждые пять дней мы садимся вместе и всю ночь обсуждаем Дхамму. Вот как мы пребываем прилежными, старательными, решительными».
Джханы
«Хорошо, Ануруддха, хорошо. Но по мере того как вы пребываете столь прилежными, старательными, решительными, достигли ли вы каких-либо сверхчеловеческих состояний, исключительности в знании и видении, которые достойны Благородных, приятного пребывания?»{168}
«Конечно же, Учитель. Когда мы того пожелаем, мы, будучи отстранёнными от чувственных удовольствий, отстранёнными от неблагих состояний [ума], входим и пребываем в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием [ума на объекте медитации], с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за [этой] отстранённости. Учитель, это сверхчеловеческое состояние, исключительность в знании и видении, достойная Благородных, приятное пребывание, которого мы достигли, пребывая прилежными, старательными, решительными».
«Хорошо, Ануруддха, хорошо. Но есть ли какое-либо иное сверхчеловеческое состояние, исключительность в знании и видении, достойная Благородных, приятное пребывание, которого бы вы достигли, преодолев это пребывание, делая так, чтобы это пребывание утихло?»{169}
«Конечно же, Учитель. Когда мы того пожелаем, мы, с угасанием направления и удержания входим и пребываем во второй джхане… третьей джхане… четвёртой джхане… Учитель, это ещё одно сверхчеловеческое состояние, исключительность в знании и видении, достойная Благородных, приятное пребывание, которого мы достигли, преодолев предыдущее пребывание, делая так, чтобы то пребывание утихло».
Бесформенные сферы
«Хорошо, Ануруддха, хорошо. Но есть ли какое-либо иное сверхчеловеческое состояние, исключительность в знании и видении, достойная Благородных, приятное пребывание, которого бы вы достигли, преодолев это пребывание, делая так, чтобы это пребывание утихло?»
«Конечно же, Учитель. Когда мы того пожелаем, мы с полным преодолением восприятий форм, с угасанием восприятий, вызываемых органами чувств, не обращая внимания на восприятие множественности, [воспринимая]: «пространство безгранично», входим и пребываем в сфере безграничного пространства… в сфере бесконечного сознания… в сфере отсутствия всего… в сфере ни восприятия ни не-восприятия. Учитель, это ещё одно сверхчеловеческое состояние, исключительность в знании и видении, достойная Благородных, приятное пребывание, которого мы достигли, преодолев предыдущее пребывание, делая так, чтобы то пребывание утихло».
Прекращение восприятия и чувствования
«Хорошо, Ануруддха, хорошо. Но есть ли какое-либо иное сверхчеловеческое состояние, исключительность в знании и видении, достойная Благородных, приятное пребывание, которого бы вы достигли, преодолев это пребывание, делая так, чтобы это пребывание утихло?»
«Конечно же, Учитель. Когда мы того пожелаем, мы с полным преодолением сферы ни восприятия, ни не-восприятия, входим и пребываем в прекращении восприятия и чувствования. И наши пятна [загрязнений ума] уничтожены нашим видением мудростью. Учитель, это ещё одно сверхчеловеческое состояние, исключительность в знании и видении, достойная Благородных, приятное пребывание, которого мы достигли, преодолев предыдущее пребывание, делая так, чтобы то пребывание утихло. И, Учитель, мы не видим какого-либо иного приятного пребывания, более возвышенного и более утончённого, нежели это».
«Хорошо, Ануруддха, хорошо. Нет другого приятного пребывания, более возвышенного и более утончённого, нежели это».
И после, когда Достопочтенный наставил, побудил, воодушевил, и порадовал Достопочтенного Ануруддху, Достопочтенного Нандию, и Достопочтенного Кимбилу беседой о Дхамме, он встал со своего сиденья и ушёл.
После того, как они проводили Благословенного и повернули обратно, Достопочтенный Нандия и Достопочтенный Кимбила спросили Достопочтенного Ануруддху: «Говорили ли мы когда-нибудь Достопочтенному Ануруддхе о том, что мы достигли этих пребываний и достижений, которые Достопочтенный Ануруддха в присутствии Благословенного описал вплоть до уничтожения пятен [загрязнений ума]?»
«Достопочтенные никогда не сообщали мне о том, что они достигли этих пребываний и достижений. Но всё же охватив умы достопочтенных своим собственным умом, я знал, что они достигли этих пребываний и достижений. И божества также сообщили мне: «Эти достопочтенные достигли этих пребываний и достижений». И тогда я рассказал об этом, будучи напрямую спрошенным Благословенным».
Благо и счастье для мира
И тогда дух Дигха Параджана отправился к Благословенному. Поклонившись Благословенному, он встал рядом и сказал: «Большое благо для Вадджей, Господин, огромное благо для народа Вадджей, Господин, что Татхагата — совершенный и полностью пробуждённый — пребывает среди них, как и эти трое представителей клана — Достопочтенный Ануруддха, Достопочтенный Нандия, Достопочтенный Кимбила!» Услышав восклицание духа Дигхи Параджаны, земные божества воскликнули: «Большое благо для Вадджей, огромное благо для народа Вадджей, что Татхагата — совершенный и полностью пробуждённый — пребывает среди них, как и эти трое представителей клана — Достопочтенный Ануруддха, Достопочтенный Нандия, Достопочтенный Кимбила!»
Услышав восклицание земных божеств, божества небесного мира Четырёх Великих Царей… божества небесного мира Тридцати-Трёх… божества мира Ямы… божества мира Туситы… божества мира дэвов, наслаждающихся творением… божества мира дэвов, имеющих власть над творениями других… божества свиты Брахмы воскликнули: «Большое благо для Вадджей, огромное благо для народа Вадджей, что Татхагата — совершенный и полностью пробуждённый — пребывает среди них, как и эти трое представителей клана — Достопочтенный Ануруддха, Достопочтенный Нандия, Достопочтенный Кимбила!» Так за мгновение эти достопочтенные стали известны вплоть до мира Брахмы.
[Благословенный ответил]: «Так оно, Дигха, так оно! И если тот клан, из которого эти трое представителей клана покинули жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, будет помнить о них с преданным сердцем, то это приведёт этот клан к длительному благополучию и счастью.
И если свита этого клана, из которого эти трое представителей клана… и если деревня, из которой они покинули жизнь домохозяйскую… если селение… если город… если страна, из которой эти трое представителей клана покинули жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, будет помнить о них с преданным сердцем, то это приведёт эту страну к длительному благополучию и счастью.
Если вся знать будет помнить этих троих представителей клана с преданным сердцем, то это приведёт эту знать к их длительному благополучию и счастью. Если все брахманы… если все купцы… если все рабочие будут помнить этих троих представителей клана с преданным сердцем, то это приведёт этих рабочих к их длительному благополучию и счастью.
Если мир с его богами, его Марами и его Брахмами, это поколение с его жрецами и отшельниками, князьями и [простыми] людьми, будет помнить этих троих представителей клана с преданным сердцем, то это приведёт этот мир к длительному благополучию и счастью.
Видишь, Дигха, насколько эти трое представителей клана практикуют ради благополучия и счастья многих, из сострадания к миру, ради блага и счастья богов и людей».
Так сказал Благословенный. Дух Дигха Параджана был доволен и восхитился словами Благословенного.
МН 32Маха госинга сутта — Большая беседа в Госинге
редакция перевода: 23.12.2013
Перевод с английского: SV
источник:
(Описываются те или иные склонности в практике у ряда старших учеников)
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Госинге в Лесу Саловых Деревьев с группой очень известных старших учеников — Достопочтенным Сарипуттой, Достопочтенным Махамоггалланой, Достопочтенным Махакассапой, Достопочтенным Ануруддхой, Достопочтенным Реватой, Достопочтенным Анандой и с другими очень известными старшими учениками.
И тогда, вечером, Достопочтенный Махамоггаллана вышел из медитации, отправился к Достопочтенному Махакассапе и сказал ему: «Друг Кассапа, пойдём к Достопочтенному Сарипутте послушать Дхамму».
«Да, друг» — ответил Достопочтенный Махакассапа.
И тогда Достопочтенный Махамоггаллана, Достопочтенный Махакассапа, и Достопочтенный Ануруддха, отправились к Достопочтенному Сарипутте послушать Дхамму.
Достопочтенный Ананда увидел, что они направляются к Достопочтенному Сарипутте послушать Дхамму. Тогда он подошёл к Достопочтенному Ревате и сказал ему: «Друг Ревата, те праведники идут к Достопочтенному Сарипутте, чтобы послушать Дхамму. Пойдём тоже к Достопочтенному Сарипутте послушать Дхамму?»
«Да, друг» — ответил Достопочтенный Ревата. И тогда Достопочтенный Ревата и Достопочтенный Ананда отправились к Достопочтенному Сарипутте послушать Дхамму.
Достопочтенный Сарипутта увидел Достопочтенного Ревату и Достопочтенного Ананду издали и сказал Достопочтенному Ананде: «Пусть Достопочтенный Ананда подойдёт, приветствуем Достопочтенного Ананду, прислужника Благословенного, который всегда находится рядом с Благословенным. Друг Ананда, Лес Саловых Деревьев Госинги восхитителен, ночь залита лунным светом, все саловые деревья цветут, и будто небесный аромат витает в воздухе. Какой монах, друг Ананда, мог бы осветить Лес Саловых Деревьев Госинги?»
«Вот, друг Сарипутта, монах много изучал, помнит то, что учил, накапливает [в своём уме] то, что он изучил. Те учения, что прекрасны вначале, прекрасны в середине, и прекрасны в конце, правильны и в духе и в букве, провозглашающие идеально полную и чистую святую жизнь — таких учений он много изучал, удерживал в уме, повторял вслух [по памяти], исследовал их в уме и тщательно проникал в них воззрением. И он обучает Дхамме четыре собрания самодостаточными и связанными утверждениями и фразами ради уничтожения скрытых склонностей{170}. Этот монах мог бы осветить этот Лес Саловых Деревьев Госинги».
Когда так было сказано, Достопочтенный Сарипутта обратился к Достопочтенному Ревате так: «Друг Ревата, Достопочтенный Ананда высказался, исходя из собственного вдохновения{171}. Теперь мы спрашиваем Достопочтенного Ревату: Друг Ревата, Лес Саловых Деревьев Госинги восхитителен, ночь залита лунным светом, все саловые деревья цветут, и будто небесный аромат витает в воздухе. Какой монах, друг Ревата, мог бы осветить Лес Саловых Деревьев Госинги?»
«Вот, друг Сарипутта, монах радуется уединённой медитации, находит радость в уединённой медитации. Он предаётся внутреннему успокоению ума, не пренебрегает медитацией, обладает прозрением, проживает в пустых хижинах. Этот монах мог бы осветить этот Лес Саловых Деревьев Госинги».
Когда так было сказано, Достопочтенный Сарипутта обратился к Достопочтенному Ануруддхе так: «Друг Ануруддха, Достопочтенный Ревата высказался, исходя из собственного вдохновения. Теперь мы спрашиваем Достопочтенного Ануруддху: Друг Ануруддха, Лес Саловых Деревьев Госинги восхитителен, ночь залита лунным светом, все саловые деревья цветут, и будто небесный аромат витает в воздухе. Какой монах, друг Ануруддха, мог бы осветить Лес Саловых Деревьев Госинги?»
«Вот, друг Сарипутта, божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, монах обозревает тысячу миров. Подобно человеку с хорошим зрением, который поднялся в верхние покои дворца и может обозреть тысячу ободов колёс, точно также божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, монах обозревает тысячу миров. Этот монах мог бы осветить этот Лес Саловых Деревьев Госинги».
Когда так было сказано, Достопочтенный Сарипутта обратился к Достопочтенному Махакассапе так: «Друг Кассапа, Достопочтенный Ануруддха высказался, исходя из собственного вдохновения. Теперь мы спрашиваем Достопочтенного Махакассапу: Друг Кассапа, Лес Саловых Деревьев Госинги восхитителен, ночь залита лунным светом, все саловые деревья цветут, и будто небесный аромат витает в воздухе. Какой монах, друг Кассапа, мог бы осветить Лес Саловых Деревьев Госинги?»
«Вот, друг Сарипутта, монах сам является тем, кто проживает в лесу, и восхваляет проживание в лесу. Он сам ест [только ту] еду, что получена с хождения за подаяниями и восхваляет употребление [только той] еды, что получена с хождения за подаяниями. Он сам носит одеяние из обносков и восхваляет ношение одеяния из обносков. Он сам является тем, кто использует комплект [только] из трёх одежд и восхваляет использование комплекта из трёх одежд. У него у самого мало пожеланий, и он восхваляет малое количество пожеланий. Он сам довольствуется [тем, что есть] и восхваляет [такое] довольствование. Он сам проживает в затворничестве и восхваляет затворничество. Он сам сторонится общества и восхваляет отчуждённость от общества. Он сам усердный и восхваляет зарождение усердия. Он сам достиг нравственности и восхваляет достижение нравственности. Он сам достиг сосредоточения и восхваляет достижение сосредоточения. Он сам достиг мудрости и восхваляет достижение мудрости. Он сам достиг освобождения и восхваляет достижение освобождения. Он сам достиг знания и видения освобождения и восхваляет достижение знания и видения освобождения. Этот монах мог бы осветить этот Лес Саловых Деревьев Госинги».
Когда так было сказано, Достопочтенный Сарипутта обратился к Достопочтенному Махамоггаллане так: «Друг Моггаллана, Достопочтенный Махакассапа высказался, исходя из собственного вдохновения. Теперь мы спрашиваем Достопочтенного Махамоггаллану: Друг Моггаллана, Лес Саловых Деревьев Госинги восхитителен, ночь залита лунным светом, все саловые деревья цветут, и будто небесный аромат витает в воздухе. Какой монах, друг Моггаллана, мог бы осветить Лес Саловых Деревьев Госинги?»
«Вот, друг Сарипутта, два монаха беседуют о высшей Дхамме{172}, они расспрашивают друг друга, и когда одному задают вопрос, то другой отвечает без заминок, и их беседа идёт в соответствии с Дхаммой. Этот монах мог бы осветить этот Лес Саловых Деревьев Госинги».
Когда так было сказано, Достопочтенный Махамоггаллана обратился к Достопочтенному Сарипутте: «Друг Сарипутта, мы все высказались, исходя из собственного вдохновения. Теперь мы спрашиваем Достопочтенного Сарипутту: Друг Сарипутта, Лес Саловых Деревьев Госинги восхитителен, ночь залита лунным светом, все саловые деревья цветут, и будто небесный аромат витает в воздухе. Какой монах, друг Сарипутта, мог бы осветить Лес Саловых Деревьев Госинги?»
«Вот, друг Моггаллана, монах овладевает своим умом, не позволяет уму овладеть им. Утром он пребывает в том пребывании или достижении, в котором он хочет пребывать утром. Днём он пребывает в том пребывании или достижении, в котором он хочет пребывать днём. Вечером он пребывает в том пребывании или достижении, в котором он хочет пребывать вечером.
Представь, как если бы у царского министра был бы полный сундук разноцветных одежд. Какие бы одежды он ни захотел надеть утром, он бы надевал их утром. Какие бы одежды он ни захотел надеть днём, он бы надевал их днём. Какие бы одежды он ни захотел надеть вечером, он бы надевал их вечером. Точно также, монах овладевает своим умом, не позволяет уму овладеть им. Утром он пребывает в том пребывании или достижении, в котором он хочет пребывать утром. Днём он пребывает в том пребывании или достижении, в котором он хочет пребывать днём. Вечером он пребывает в том пребывании или достижении, в котором он хочет пребывать вечером. Этот монах мог бы осветить этот Лес Саловых Деревьев Госинги».
Затем Достопочтенный Сарипутта обратился к тем Достопочтенным так: «Друзья, мы все высказались, исходя из собственного вдохновения. Пойдёмте к Благословенному и расскажем ему об этом. То, как Благословенный ответит, так мы это и запомним».
«Да, друг» — ответили они.
И тогда те достопочтенные отправились к Благословенному и, поклонившись ему, они сели рядом. Достопочтенный Сарипутта сказал Благословенному:
«Учитель, Достопочтенный Ревата и Достопочтенный Ананда пришли ко мне слушать Дхамму. Я увидел их издали и сказал Достопочтенному Ананде: «Пусть Достопочтенный Ананда подойдёт… Какой монах, друг Ананда, мог бы осветить Лес Саловых Деревьев Госинги?» Будучи спрошенным так, Учитель, Достопочтенный Ананда ответил: «Вот, друг Сарипутта, монах много изучал… Этот монах мог бы осветить этот Лес Саловых Деревьев Госинги».
«Хорошо, хорошо, Сарипутта. Ананда сказал так, говоря правдиво. Ведь Ананда много изучал… обучает Дхамме четыре собрания самодостаточными и связанными утверждениями и фразами ради уничтожения скрытых склонностей».
[Достопочтенный Сарипутта продолжил]: «Когда так было сказано, Учитель, я обратился к Достопочтенному Ревате так… И Достопочтенный Ревата ответил: «Вот, друг Сарипутта, монах радуется уединённой медитации… осветить этот Лес Саловых Деревьев Госинги».
«Хорошо, хорошо, Сарипутта. Ревата сказал так, говоря правдиво. Ведь Ревата радуется уединённой медитации, находит радость в уединённой медитации. Он предаётся внутреннему успокоению ума, не пренебрегает медитацией, обладает прозрением, проживает в пустых хижинах».
[Достопочтенный Сарипутта продолжил]: «Когда так было сказано, Учитель, я обратился к Достопочтенному Ануруддхе так… И Достопочтенный Ануруддха ответил: «Вот, друг Сарипутта, божественным глазом… Этот монах мог бы осветить этот Лес Саловых Деревьев Госинги».
«Хорошо, хорошо, Сарипутта. Ануруддха сказал так, говоря правдиво. Ведь божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, Ануруддха обозревает тысячу миров».
[Достопочтенный Сарипутта продолжил]: «Когда так было сказано, Учитель, я обратился к Достопочтенному Махакассапе так… И Достопочтенный Махакассапа ответил: «Вот, друг Сарипутта, монах сам является тем, кто проживает в лесу… Этот монах мог бы осветить этот Лес Саловых Деревьев Госинги».
«Хорошо, хорошо, Сарипутта. Кассапа сказал так, говоря правдиво. Ведь Кассапа сам является тем, кто проживает в лесу… Он сам достиг знания и видения освобождения и восхваляет достижение знания и видения освобождения».
[Достопочтенный Сарипутта продолжил]: «Когда так было сказано, Учитель, я обратился к Достопочтенному Махамоггаллане так… И Достопочтенный Махамоггаллана ответил: «Вот, друг Сарипутта, два монаха беседуют о высшей Дхамме… Такой монах мог бы осветить этот Лес Саловых Деревьев Госинги».
«Хорошо, хорошо, Сарипутта. Моггаллана сказал так, говоря правдиво. Ведь Моггаллана тот, кто беседует о Дхамме».
Когда так было сказано, Достопочтенный Махамоггаллана обратился к Благословенному: «А затем, Учитель, я обратился к Достопочтенному Сарипутте так: «Друг Сарипутта, мы все высказались, исходя из собственного вдохновения. Теперь мы спрашиваем Достопочтенного Сарипутту: Друг Сарипутта, Лес Саловых Деревьев Госинги восхитителен, ночь залита лунным светом, все саловые деревья цветут, и будто небесный аромат витает в воздухе. Какой монах, друг Сарипутта, мог бы осветить Лес Саловых Деревьев Госинги?» И Достопочтенный Сарипутта ответил: «Вот, друг Моггаллана, монах овладевает своим умом… Вечером он пребывает в том пребывании или достижении, в котором он хочет пребывать вечером. Этот монах мог бы осветить этот Лес Саловых Деревьев Госинги».
«Хорошо, хорошо, Моггаллана. Сарипутта сказал так, говоря правдиво. Ведь Сарипутта овладевает своим умом, не позволяет уму овладеть им. Утром он пребывает в том пребывании или достижении, в котором он хочет пребывать утром. Днём он пребывает в том пребывании или достижении, в котором он хочет пребывать днём. Вечером он пребывает в том пребывании или достижении, в котором он хочет пребывать вечером».
Когда так было сказано, Достопочтенный Сарипутта спросил Благословенного: «Учитель, кто из нас высказался [наиболее] хорошо?»
«Вы все высказались хорошо, Сарипутта, каждый по-своему. Послушайте также и меня о том, какой монах мог бы осветить этот Лес Саловых Деревьев Госинги. Вот, Сарипутта, когда монах вернулся с хождения за подаяниями, после принятия пищи он садится, скрестив ноги, выпрямив тело, установив осознанность впереди, и настраивается: «Я не нарушу этой позы сидя до тех пор, пока мой ум не освободится от пятен [умственных загрязнений] посредством не-цепляния. Этот монах мог бы осветить этот Лес Саловых Деревьев Госинги»{173}.
Так сказал Благословенный. Те достопочтенные были довольны и восхитились словами Благословенного.
МН 33Маха гопалака сутта — Большая лекция о пастухе
редакция перевода: 23.12.2013
Перевод с английского: SV
источник:
"Majjhima Nikaya by Nyanamoli & Bodhi, p. 313"
(Метафора, сравнивающая умелого и неумелого пастуха и монаха. Аналогичная сутта, а целый ряд схожих сутт, выстроенных на её шаблоне, содержатся в последней книге Ангуттара Никаи)
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Саваттхи в роще Джеты в монастыре Анатхапиндики. Там он обратился к монахам так: «Монахи!»
«Учитель!» — ответили они. Благословенный сказал следующее:
«Монахи, обладая одиннадцатью факторами, пастух неспособен содержать и выращивать стадо. Какими одиннадцатью?
Пастух не имеет знания формы. Он неумелый в плане [определения] характеристик. Он не вытаскивает яйца мух. Он не перевязывает ран. Он не окуривает [для обеззараживания] сараи. Он не знает мест водопоя. Он не понимает, что значит напиться [домашнему скоту]. Он не знает дорогу. Он неумелый в пастбищах. Он доит насухо. Он не выражает особого почтения тем быкам, которые отцы и вожаки стада. Обладая этими одиннадцатью факторами, пастух неспособен содержать и выращивать стадо.
Точно также, монахи, обладая одиннадцатью факторами, монах неспособен к росту, совершенствованию, исполнению в этой Дхамме и Винае. Какими одиннадцатью?
* Монах не имеет знания формы.
* Он неумелый в плане характеристик.
* Он не вытаскивает яйца мух.
* Он не перевязывает ран.
* Он не окуривает сараи.
* Он не знает мест водопоя.
* Он не понимает, что значит напиться.
* Он не знает дорогу.
* Он неумелый в пастбищах.
* Он доит насухо.
* Он не выражает особого почтения тем старшим монахам, которые уже давно находятся [в монашестве], которые давно ушли в бездомную жизнь, которые отцы и вожаки Сангхи.
И каким образом монах не имеет знания формы? Вот монах не понимает в соответствии с действительностью: «Всякая материальная форма любого вида — это четыре великих элемента и материальная форма, выстроенная из четырёх великих элементов». Вот каким образом этот монах не имеет знания формы.
И каким образом монах неумелый в плане характеристик? Вот монах не понимает в соответствии с действительностью: «Дурака характеризуют его поступки. Мудреца характеризуют его поступки». Вот каким образом этот монах неумелый в плане характеристик.
И каким образом монах не вытаскивает яйца мух? Вот монах терпит возникшую мысль, [вызванную] чувственным желанием. Он не отбрасывает её, не рассеивает её, не устраняет её, не уничтожает её. Он терпит возникшую недоброжелательную мысль… терпит возникшую мысль о причинении вреда… терпит плохие, неблагие состояния [ума] каждый раз, как они возникают. Он не отбрасывает их, не рассеивает их, не устраняет их, не уничтожает их. Вот каким образом этот монах не вытаскивает яйца мух.
И каким образом монах не перевязывает ран? Вот, увидев форму глазом, монах цепляется за её черты и детали. Хотя, по мере того как он оставляет качество глаза неохраняемым, плохие неблагие состояния сильного желания и подавленности могут наводнить его — он не практикует сдержанность в отношении этого. Он не охраняет качество глаза. Он не предпринимает сдерживания качества глаза.
Услышав ухом звук…
Унюхав носом запах…
Различив языком вкус…
Ощутив тактильное ощущение телом…
Познав ментальный феномен умом, он цепляется за его черты и детали. Хотя, по мере того как он оставляет качество ума неохраняемым, плохие неблагие состояния сильного желания и подавленности могут наводнить его — он не практикует сдержанность в отношении этого. Он не охраняет качество ума. Он не предпринимает сдерживания качества ума. Вот каким образом этот монах не перевязывает ран.
И каким образом монах не окуривает сараи? Вот монах не обучает других услышанной и заученной им Дхамме в подробностях. Вот каким образом этот монах не окуривает сараи.
И каким образом монах не знает мест водопоя? Вот монах время от времени не подходит к тем монахам, которые учёные, опытные в традиции, которые поддерживают Дхамму, Винаю, основные положения [Дхаммы]. И он не интересуется у них: «Достопочтенный, как это [понять]? Каково значение этого?» И те достопочтенные не раскрывают ему того, что [для него] не было раскрыто, не проясняют неясное, не рассеивают его сомнения в отношении многочисленных моментов, которые вызывают сомнения. Вот каким образом этот монах не знает мест водопоя.
И каким образом монах не понимает, что значит напиться? Вот, когда преподаётся провозглашённая Татхагатой Дхамма и Виная, монах не получает вдохновения от значения, не получает вдохновения от Дхаммы, не получает радости, связанной с Дхаммой. Вот каким образом этот монах не понимает, что значит напиться.
И каким образом монах не знает дорогу? Вот монах не понимает в соответствии с действительностью Благородного Восьмеричного Пути. Вот каким образом этот монах не знает дорогу.
И каким образом монах неумелый в пастбищах? Вот монах не понимает четырёх основ осознанности в соответствии с действительностью. Вот каким образом этот монах неумелый в пастбищах.
И каким образом монах доит насухо? Вот, когда верующие домохозяева приглашают монаха принять столько одеяний, еды, жилищ, необходимых для лечения вещей, сколько он пожелает, монах принимает, не зная меры. Вот каким образом монах доит насухо.
И каким образом монах не выражает особого почтения тем старшим монахам, которые уже давно находятся [в монашестве], которые давно ушли в бездомную жизнь, которые отцы и вожаки Сангхи? Вот монах не поддерживает телесных поступков доброжелательности как на людях, так и в частном порядке, по отношению к тем старшим монахам. Он не поддерживает словесных… Он не поддерживает умственных поступков доброжелательности к ним как на людях, так и в частном порядке. Вот каким образом этот монах не выражает особого почтения тем старшим монахам… которые отцы и вожаки Сангхи.
Когда монах обладает этими одиннадцатью факторами, он неспособен к росту, совершенствованию, исполнению в этой Дхамме и Винае.
Монахи, обладая одиннадцатью факторами, пастух способен содержать и выращивать стадо. Какими одиннадцатью?
Пастух имеет знание формы. Он умелый в плане [определения] характеристик. Он вытаскивает яйца мух. Он перевязывает раны. Он окуривает [для обеззараживания] сараи. Он знает места водопоя. Он понимает, что значит напиться [домашнему скоту]. Он знает дорогу. Он умелый в пастбищах. Он не доит насухо. Он выражает особое почтение тем быкам, которые отцы и вожаки стада. Обладая этими одиннадцатью факторами, пастух способен содержать и выращивать стадо.
Точно также, монахи, обладая одиннадцатью факторами, монах способен к росту, совершенствованию, исполнению в этой Дхамме и Винае. Какими одиннадцатью?
* Монах имеет знание формы.
* Он умелый в плане характеристик.
* Он вытаскивает яйца мух.
* Он перевязывает раны.
* Он окуривает сараи.
* Он знает места водопоя.
* Он понимает, что значит напиться.
* Он знает дорогу.
* Он умелый в пастбищах.
* Он не доит насухо.
* Он выражает особое почтение тем старшим монахам, которые уже давно находятся [в монашестве], которые давно ушли в бездомную жизнь, которые отцы и вожаки Сангхи.
И каким образом монах имеет знание формы? Вот монах понимает в соответствии с действительностью: «Всякая материальная форма любого вида — это четыре великих элемента и материальная форма, выстроенная из четырёх великих элементов». Вот каким образом этот монах имеет знание формы.
И каким образом монах умелый в плане характеристик? Вот монах понимает в соответствии с действительностью: «Дурака характеризуют его поступки. Мудреца характеризуют его поступки». Вот каким образом этот монах умелый в плане характеристик.
И каким образом монах вытаскивает яйца мух? Вот монах не терпит возникшую мысль, [вызванную] чувственным желанием. Он отбрасывает её, рассеивает её, устраняет её, уничтожает её. Он не терпит возникшую недоброжелательную мысль… не терпит возникшую мысль о причинении вреда… не терпит плохих, неблагих состояний [ума] каждый раз, как они возникают. Он отбрасывает их, рассеивает их, устраняет их, уничтожает их. Вот каким образом этот монах вытаскивает яйца мух.
И каким образом монах перевязывает раны? Вот, увидев форму глазом, монах не цепляется за её черты и детали. Поскольку, по мере того как он оставляет качество глаза неохраняемым, плохие неблагие состояния сильного желания и подавленности могут наводнить его — он практикует сдержанность в отношении этого. Он охраняет качество глаза. Он предпринимает сдерживание качества глаза.
Услышав ухом звук…
Унюхав носом запах…
Различив языком вкус…
Ощутив тактильное ощущение телом…
Познав ментальный феномен умом, он не цепляется за его черты и детали. Поскольку, по мере того как он оставляет качество ума неохраняемым, плохие неблагие состояния сильного желания и подавленности могут наводнить его — он практикует сдержанность в отношении этого. Он охраняет качество ума. Он предпринимает сдерживание качества ума. Вот каким образом этот монах перевязывает раны.
И каким образом монах окуривает сараи? Вот монах обучает других услышанной и заученной им Дхамме в подробностях. Вот каким образом этот монах окуривает сараи.
И каким образом монах знает места водопоя? Вот монах время от времени подходит к тем монахам, которые учёные, опытные в традиции, которые поддерживают Дхамму, Винаю, основные положения [Дхаммы]. И он интересуется у них: «Достопочтенный, как это [понять]? Каково значение этого?» И тогда те достопочтенные раскрывают ему то, что [для него] не было раскрыто, проясняют неясное, рассеивают его сомнения в отношении многочисленных моментов, которые вызывают сомнения. Вот каким образом этот монах знает места водопоя.
И каким образом монах понимает, что значит напиться? Вот, когда преподаётся провозглашённая Татхагатой Дхамма и Виная, монах получает вдохновение от значения, получает вдохновение от Дхаммы, получает радость, связанную с Дхаммой. Вот каким образом этот монах понимает, что значит напиться.
И каким образом монах знает дорогу? Вот монах понимает в соответствии с действительностью Благородный Восьмеричный Путь. Вот каким образом этот монах знает дорогу.
И каким образом монах умелый в пастбищах? Вот монах понимает четыре основы осознанности в соответствии с действительностью. Вот каким образом этот монах умелый в пастбищах.
И каким образом монах не доит насухо? Вот, когда верующие домохозяева приглашают монаха принять столько одеяний, еды, жилищ, необходимых для лечения вещей, сколько он пожелает, монах принимает, зная меру. Вот каким образом монах не доит насухо.
И каким образом монах выражает особое почтение тем старшим монахам, которые уже давно находятся [в монашестве], которые давно ушли в бездомную жизнь, которые отцы и вожаки Сангхи? Вот монах поддерживает телесные поступки доброжелательности как на людях, так и в частном порядке, по отношению к тем старшим монахам. Он поддерживает словесные… умственные поступки доброжелательности по отношению к ним как на людях, так и в частном порядке. Вот каким образом этот монах выражает особое почтение тем старшим монахам… которые отцы и вожаки Сангхи.
Обладая этими одиннадцатью факторами, монах способен к росту, совершенствованию, исполнению в этой Дхамме и Винае».
Так сказал Благословенный. Монахи были довольны и восхитились словами Благословенного.
МН 34Чула гопалака сутта — Малая лекция о пастухе
редакция перевода: 23.04.2015
Перевод с английского: SV
источник:
"Majjhima Nikaya by Nyanamoli & Bodhi, p. 313"
(Метафора, сравнивающая обсобей в коровьем стаде с различными уровнями благородных учеников)
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в стране Вадджей в Уккачеле на берегу реки Ганг. Там он обратился к монахам так: «Монахи!»
«Учитель!» — ответили они. Благословенный сказал следующее:
«Монахи, как-то раз в Магадхе жил один глупый пастух, который в последний месяц сезона дождей, осенью, не изучив ближнего берега или дальнего берега реки Ганг, повёл своё стадо на другой берег в стране Видехов в том месте, где не было брода. И тогда посреди реки стадо сбилось в кучу, из-за чего повстречало беду и несчастье. И почему? Потому что глупый пастух из Магадхи в последний месяц сезона дождей, осенью, не изучив ближнего берега или дальнего берега реки Ганг, повёл своё стадо на другой берег в стране Видехов в том месте, где не было брода.
Точно также, монахи, что касается тех жрецов и отшельников, которые неумелые в этом мире и в другом мире, неумелые в царстве Мары и в том, что лежит вне царства Мары, неумелые в царстве Смерти и в том, что лежит вне царства Смерти — это приведёт к вреду и страданию на долгое время тех, кто верит им и думает, что их следует слушать.
Монахи, как-то раз в Магадхе жил один мудрый пастух, который в последний месяц сезона дождей, осенью, изучив ближний берег или дальний берег реки Ганг, повёл своё стадо на другой берег в стране Видехов в том месте, где был брод. Он сделал так, чтобы быки, которые отцы и вожаки стада, пошли первыми, и они боролись с потоком Ганга и перебрались в благополучии на дальний берег. Он сделал так, чтобы сильные быки и те, которых нужно приручить, пошли следующими, и они также боролись с потоком Ганга и перебрались в благополучии на дальний берег. Он сделал так, чтобы тёлки и телята пошли следующими, и они также боролись с потоком Ганга и перебрались в благополучии на дальний берег. Он сделал так, чтобы молодые телята и хилые коровы пошли следующими, и они также боролись с потоком Ганга и перебрались в благополучии на дальний берег. И в то время был один новорождённый телёнок, и подталкиваемый матерью он также боролся с потоком Ганга и перебрался в благополучии на дальний берег. И почему так произошло? Потому что мудрый пастух из Магадхи в последний месяц сезона дождей, осенью, изучив ближний берег или дальний берег реки Ганг, повёл своё стадо на другой берег в стране Видехов в том месте, где был брод.
Точно также, монахи, что касается тех жрецов и отшельников, которые умелые в этом мире и в другом мире, умелые в царстве Мары и в том, что лежит вне царства Мары, умелые в царстве Смерти и в том, что лежит вне царства Смерти — это приведёт к благополучию и счастью на долгое время тех, кто верит им и думает, что их следует слушать.
Монахи, подобно тому как быки, которые отцы и вожаки стада, боролись с потоком Ганга и перебрались в благополучии на дальний берег, точно также те монахи, которые араханты с уничтоженными пятнами [загрязнений ума], которые прожили святую жизнь, сделали то, что следовало сделать, сбросили тяжкий груз, достигли своей цели, уничтожили путы существования, и полностью освободились посредством окончательного знания — борясь против потока Мары, они в благополучии перебрались на дальний берег.
Подобно тому, как сильные быки и те, которых нужно приручить, боролись с потоком Ганга и перебрались в благополучии на дальний берег, точно также и те монахи, которые с уничтожением пяти нижних оков появятся спонтанно [в мире Чистых Обителей], где достигнут окончательной ниббаны, никогда более не возвращаясь из того мира [обратно в этот] — борясь против потока Мары, они в благополучии переберутся на дальний берег.
Подобно тому, как тёлки и телята боролись с потоком Ганга и перебрались в благополучии на дальний берег, точно также и те монахи, которые с уничтожением трёх [нижних] оков и с ослаблением жажды, злобы, заблуждения, являются однажды-возвращающимися, которые вернутся в этот мир лишь один раз и положат конец страданиям — борясь против потока Мары, они также в благополучии переберутся на дальний берег.
Подобно тому, как молодые телята и хилые коровы боролись с потоком Ганга и перебрались в благополучии на дальний берег, точно также и те монахи, которые с уничтожением трёх [нижних] оков являются вступившими в поток, более не подверженными нижним мирам, утверждёнными [в своей участи], направляющимися к просветлению — борясь против потока Мары, они также в благополучии переберутся на дальний берег.
Подобно тому, как тот новорождённый телёнок, подталкиваемый матерью, также боролся с потоком Ганга и перебрался в благополучии на дальний берег, точно также и те монахи, которые являются идущими-за-счёт-Дхаммы и идущими-за-счёт-веры — борясь против потока Мары, они также в благополучии переберутся на дальний берег{174}.
Монахи, я умелый в этом мире и в другом мире, умелый в царстве Мары и в том, что лежит вне царства Мары, умелый в царстве Смерти и в том, что лежит вне царства Смерти. Это приведёт к благополучию и счастью на долгое время тех, кто верит мне и думает, что меня следует слушать».
Так сказал Благословенный. Когда Счастливый сказал так, [он], Учитель, далее добавил:
«Мир этот, как и мир, что будет после,
Был [объяснён], расписан тем, кто знает.
А также то, докуда может достать Мара,
И то, что лежит вне пределов Смерти.
Весь мир всецело зная напрямую,
Он, Просветлённый, тот, кто понимает,
В бессмертное ворота распахнул он,
Ниббаны чтоб сохранности достигнуть.
Борьба с потоком Мары происходит:
Течение закрыто, трос отрезан.
Решительно возрадуйтесь, монахи,
Свои сердца к спасению направьте».
МН 35Чула саччака сутта — Малая беседа с Саччакой
редакция перевода: 26.04.2015
Перевод с английского: SV
источник:
"Majjhima Nikaya by Nyanamoli & Bodhi, p. 322"
(Дебаты аскета Саччаки с Буддой на тему безличностности)
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Весали в Великом Лесу в Зале с Остроконечной Крышей. И в то время Саччака сын Нигантхов проживал в Весали — искусный спорщик и умелый оратор, которого многие считали святым{175}. В собрании [людей] из Весали он делал такое утверждение: «Я не вижу ни одного жреца или отшельника, предводителя ордена, предводителя группы, наставника группы, даже того, кто заявляет, что в совершенстве и полностью просветлён, кто бы не дрогнул, не задрожал, не поколебался, у кого бы пот не заструился из подмышек, если бы он вступил со мной в дебаты. Даже если бы я пустился в дебаты с бесчувственным столбом, тот бы дрогнул, задрожал, поколебался, если бы он [мог] пуститься в дебаты со мной, так что уж говорить о человеческом существе?»
И тогда, утром, Достопочтенный Ассаджи оделся, взял чашу и внешнее одеяние, и отправился в Весали за подаяниями{176}. По мере того как Саччака сын Нигантхов ходил и бродил по Весали, чтобы размяться, он издали увидел Достопочтенного Ассаджи, подошёл к нему и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями Саччака сын Нигантхов встал рядом и сказал ему:
«Мастер Ассаджи, как отшельник Готама дисциплинирует своих учеников? Каким образом обычно излагается наставление отшельника Готамы его ученикам?»
«Вот как Благословенный дисциплинирует своих учеников, и вот как обычно излагается наставление отшельника Готамы его ученикам: «Монахи, материальная форма непостоянна, чувство непостоянно, восприятие непостоянно, формации [ума] непостоянны, сознание непостоянно. Монахи, материальная форма безличностна, чувство безличностно, восприятие безличностно, формации безличностны, сознание безличностно. Все формации непостоянны. Все вещи безличностны{177}». Вот как Благословенный дисциплинирует своих учеников, и вот как обычно излагается наставление отшельника Готамы его ученикам».
«Если бы мы услышали, что утверждает отшельник Готама, мы бы действительно услышали бы [лишь] неприятное. Быть может придёт время, мы встретимся с Мастером Готамой и побеседуем с ним. Быть может, мы сможем отлучить его от этого порочного воззрения».
И в то время пятьсот Личчхави собрались вместе в зале для собраний по некоему делу. Тогда Саччака сын Нигантхов отправился к ним и сказал: «Приходите, почтенные Личчхави, приходите! Сегодня будет беседа между мной и отшельником Готамой. Если отшельник Готама будет придерживаться [в разговоре] со мной того же, чего придерживался прежде [в разговоре] со мной один из его знаменитых учеников, монах по имени Ассаджи, то тогда, подобно тому как сильный человек мог бы схватить длинношёрстного барана за шерсть и тягать его туда-сюда, точно также в дебатах я буду тягать отшельника Готаму туда-сюда. Подобно сильному рабочему пивоварни, который может бросить большое сито пивовара в глубокую ёмкость с водой и, взяв его за углы, тягать его туда-сюда, точно также в дебатах я буду тягать отшельника Готаму туда-сюда. Подобно сильному смесителю пивоварни, который может взять дуршлаг за углы и трясти его, [мотая] то вверх, то вниз, ударяя им, точно также в дебатах я буду трясти отшельника Готаму, [мотая] то вверх, то вниз, ударяя им. Подобно шестидесятилетнему слону, который может плюхнуться в глубокий пруд и наслаждаться игрой в мытьё пеньки{178}, то точно также я буду наслаждаться игрой в мытьё пеньки с отшельником Готамой. Приходите, почтенные Личчхави, приходите! Сегодня будет беседа между мной и отшельником Готамой».
И тогда некоторые Личчхави сказали: «Да кто такой этот отшельник Готама, чтобы он мог опровергнуть утверждения Саччаки сына Нигантхов? Напротив, Саччака сын Нигантхов опровергнет утверждения отшельника Готамы». А некоторые Личчхави сказали: «Да кто такой этот Саччака сын Нигантхов чтобы он мог опровергнуть утверждения Благословенного? Напротив, Благословенный опровергнет утверждения Саччаки сына Нигантхов». И затем Саччака сын Нигантхов вместе с пятью сотнями Личчхави отправился к Залу с Остроконечной Крышей в Великом Лесу.
И в то время группа монахов ходила, [медитируя], под открытым небом вперёд и назад. И тогда Саччака сын Нигантхов подошёл к ним и спросил: «Где сейчас Мастер Готама, почтенные? Мы бы хотели увидеть Мастера Готаму».
«Благословенный вошёл в Великий Лес, Аггивессана, и сидит у подножья дерева, дабы провести [там] остаток дня».
И тогда Саччака сын Нигантхов вместе с большой толпой Личчхави вошёл в Великий Лес и подошёл к Благословенному. Он обменялся с Благословенным вежливыми приветствиями и после обмена вежливыми приветствиями и любезностями сел рядом. Некоторые Личчхави поклонились Благословенному и сели рядом. Некоторые обменялись с ним вежливыми приветствиями и после обмена вежливыми приветствиями и любезностями сели рядом. Некоторые из них сели рядом, поприветствовав Благословенного сложенными у груди ладонями. Некоторые из них сели рядом, объявив перед Благословенным своё имя и имя клана. Некоторые из них сели рядом [просто] молча.
Когда Саччака сын Нигантхов сел рядом, он сказал Благословенному: «Я бы хотел спросить Мастера Готаму кое о чём, если бы Мастер Готама соизволил бы ответить на вопрос».
«Спрашивай то, о чём хотел спросить, Аггивессана».
«Как Мастер Готама дисциплинирует своих учеников? Каким образом обычно излагается наставление Мастера Готамы его ученикам?»
«Вот как я дисциплинирую своих учеников, Аггивессана, и вот как обычно излагается моё наставление моим ученикам: «Монахи, материальная форма непостоянна, чувство непостоянно, восприятие непостоянно, формации [ума] непостоянны, сознание непостоянно. Монахи, материальная форма безличностна, чувство безличностно, восприятие безличностно, формации безличностны, сознание безличностно. Все формации непостоянны. Все вещи безличностны». Вот как я дисциплинирую своих учеников, и вот как обычно излагается моё наставление моим ученикам».
«Метафора придумалась мне, Мастер Готама».
«Изложи то, что придумалось тебе, Аггивессана» — сказал Благословенный.
«Подобно тому как любого вида семена и растения достигают роста, возрастания, созревания, и все они делают так в зависимости от земли, основываясь на земле; а также подобно тому как если любая трудная работа выполняется, то вся она выполняется в зависимости от земли, то точно также, Мастер Готама, «я» человека — это материальная форма, и, основываясь на материальной форме, он порождает благие заслуги или плохие заслуги. «Я» человека — это чувство… это восприятие… это формации… это сознание, и, основываясь на сознании, он порождает благие заслуги или плохие заслуги».
«Аггивессана, не утверждаешь ли ты так: «Материальная форма — это моё «я», чувство — это моё «я», восприятие — это моё «я», формации [ума] — это моё «я», сознание — это моё «я»?
«Я утверждаю так, Мастер Готама: «Материальная форма — это моё «я», чувство — это моё «я», восприятие — это моё «я», формации [ума] — это моё «я», сознание — это моё «я». И также делает и большинство людей{179}».
«К чему тебе это большинство людей, Аггивессана? Будь добр, обозначь только своё собственное утверждение».
«Если так, Мастер Готама, то я утверждаю: «Материальная форма — это моё «я», чувство — это моё «я», восприятие — это моё «я», формации [ума] — это моё «я», сознание — это моё «я».
«В таком случае, Аггивессана, я задам тебе встречный вопрос. Отвечай так, как сочтёшь нужным. Как ты думаешь, Аггивессана? Мог бы помазанный на царство благородный царь — например, Пасенади из Косалы или же царь Аджатасатту Ведехипутта из Магадхи — исполнять власть в своём собственном царстве, чтобы казнить тех, кого следует казнить, штрафовать тех, кого следует штрафовать, изгонять тех, кого следует изгонять?»
«Мастер Готама, помазанный на царство благородный царь — например, Пасенади из Косалы или же царь Аджатасатту Ведехипутта из Магадхи — мог бы исполнять власть в своём собственном царстве, чтобы казнить тех, кого следует казнить, штрафовать тех, кого следует штрафовать, изгонять тех, кого следует изгонять. Ведь даже такие общины и общества как Вадджи и Маллы исполняют власть в своих собственных царствах, чтобы казнить тех, кого следует казнить, штрафовать тех, кого следует штрафовать, изгонять тех, кого следует изгонять. Так что уж говорить о помазанном на царство благородном царе, таком как царь Пасенади из Косалы или царь Аджатасатту из Магадхи. Он мог бы исполнять её, Мастер Готама, и был бы достоин её исполнения».
«Как ты думаешь, Аггивессана? Когда ты говоришь так: «Материальная форма — это моё «я» — исполняешь ли ты какую-либо власть в отношении этой самой материальной формы, как например: «Пусть моя форма будет такой. Пусть моя форма не будет такой»? Когда так было сказано, Саччака сын Нигантхов ничего не ответил.
И во второй раз Благословенный задал тот же самый вопрос, и во второй раз Саччака сын Нигантхов ничего не ответил. Тогда Благословенный сказал ему: «Аггивессана, отвечай сейчас же. Сейчас не время молчать. Если кто-либо, будучи спрошенным Татхагатой разумным вопросом в третий раз, всё ещё не ответит, то его голова прямо на этом самом месте расколется на семь частей».
И тогда в воздухе над Саччакой сыном Нигантхов появился владычествующий молниями дух, держащий в руке железную молнию — горящую, пылающую, полыхающую — думая: «Если Саччака сын Нигантхов, будучи спрошенным Благословенным разумным вопросом в третий раз, всё ещё не ответит, то я расколю его голову на семь частей прямо на этом самом месте»{180}.
Благословенный увидел владычествующего молниями духа, как увидел [его] и Саччака сын Нигантхов. И тогда Саччака сын Нигантхов испугался, встревожился, впал в ужас. Выискивая укрытия, пристанища, прибежища в самом Благословенном, он сказал: «Спросите меня [ещё раз], Мастер Готама, я отвечу».
«Как ты думаешь, Аггивессана? Когда ты говоришь так: «Материальная форма — это моё «я» — исполняешь ли ты какую-либо власть в отношении этой самой материальной формы, как например: «Пусть моя форма будет такой. Пусть моя форма не будет такой»?
«Нет, Мастер Готама».
«Обрати внимание, Аггивессана, обрати внимание на то, как ты отвечаешь! То, что ты сказал после, не согласуется с тем, что ты сказал прежде, как и то, что ты сказал прежде, не согласуется с тем, что ты сказал после. Как ты думаешь, Аггивессана? Когда ты говоришь так: «Чувство — это моё «я» — исполняешь ли ты какую-либо власть в отношении этого самого чувства, как например: «Пусть моё чувство будет таким. Пусть моё чувство не будет таким»?
«Нет, Мастер Готама».
«Обрати внимание, Аггивессана, обрати внимание на то, как ты отвечаешь! То, что ты сказал после, не согласуется с тем, что ты сказал прежде, как и то, что ты сказал прежде, не согласуется с тем, что ты сказал после. Как ты думаешь, Аггивессана? Когда ты говоришь так: «Восприятие — это моё «я» — исполняешь ли ты какую-либо власть в отношении этого самого восприятия, как например: «Пусть моё восприятие будет таким. Пусть моё восприятие не будет таким»?
«Нет, Мастер Готама».
«Обрати внимание, Аггивессана, обрати внимание на то, как ты отвечаешь! То, что ты сказал после, не согласуется с тем, что ты сказал прежде, как и то, что ты сказал прежде, не согласуется с тем, что ты сказал после. Как ты думаешь, Аггивессана? Когда ты говоришь так: «Формации [ума] — это моё «я» — исполняешь ли ты какую-либо власть в отношении этих самых формаций, как например: «Пусть мои формации будут такими. Пусть мои формации не будут такими»?
«Нет, Мастер Готама».
«Обрати внимание, Аггивессана, обрати внимание на то, как ты отвечаешь! То, что ты сказал после, не согласуется с тем, что ты сказал прежде, как и то, что ты сказал прежде, не согласуется с тем, что ты сказал после. Как ты думаешь, Аггивессана? Когда ты говоришь так: «Сознание — это моё «я» — исполняешь ли ты какую-либо власть в отношении этого самого сознания, как например: «Пусть моё сознание будет таким. Пусть моё сознание не будут таким»?
«Нет, Мастер Готама».
«Обрати внимание, Аггивессана, обрати внимание на то, как ты отвечаешь! То, что ты сказал после, не согласуется с тем, что ты сказал прежде, как и то, что ты сказал прежде, не согласуется с тем, что ты сказал после. Как ты думаешь, Аггивессана? Материальная форма постоянна или непостоянна?»
«Непостоянна, Мастер Готама».
«А то, что непостоянно — то является страданием или счастьем?»
«Страданием, Мастер Готама».
«А то, что непостоянно, является страданием, подвержено переменам, может ли считаться таковым: «Это моё, я таков, это моё «я»?
«Нет, Мастер Готама».
«Как ты думаешь, Аггивессана, чувство постоянно или непостоянно?…
«Как ты думаешь, Аггивессана, восприятие постоянно или непостоянно?…
«Как ты думаешь, Аггивессана, формации постоянны или непостоянны?…
«Как ты думаешь, Аггивессана, сознание постоянно или непостоянно?»
«Непостоянно, Мастер Готама».
«А то, что непостоянно — то является страданием или счастьем?»
«Страданием, Мастер Готама».
«А то, что непостоянно, является страданием, подвержено переменам, может ли считаться таковым: «Это моё, я таков, это моё «я»?
«Нет, Мастер Готама».
«Как ты думаешь, Аггивессана? Когда человек хватается за страдание, обращается к страданию, держится за страдание, считает страдание таковым: «Это моё, я таков, это моё «я», может ли он когда-нибудь полностью понять страдание сам или же пребывать со всецело уничтоженным страданием?»
«Как такое возможно, Мастер Готама? Нет, Мастер Готама».
«Как ты думаешь, Аггивессана? Если это так, не хватаешься ли ты за страдание, не обращаешься ли к страданию, не держишься ли за страдание, не считаешь ли страдание таковым: «Это моё, я таков, это моё «я»?
«Как может быть иначе, Мастер Готама? Да, Мастер Готама».
«Это как если бы человеку понадобилась сердцевина дерева, он бы искал сердцевину дерева, бродил в поисках сердцевины дерева, взял бы острый топор и вошёл в лес. Там бы он увидел ствол большой банановой пальмы, прямой, свежей, неспелой. Он бы срубил её у основания, отрезал бы ветви, содрал бы внешние слои [ствола]. И когда он содрал бы внешние слои, то не обнаружил бы даже заболони, не говоря уже о сердцевине.
Точно также, Аггивессана, когда я тебя прижал, спросил, расспросил насчёт твоего утверждения, ты показал себя пустым, полым, ошибочным. Но ведь это был ты, кто делал такое заявление перед собранием из Весали: «Я не вижу ни одного жреца или отшельника, предводителя ордена, предводителя группы, наставника группы, даже того, кто заявляет, что в совершенстве и полностью просветлён, кто бы не дрогнул, не задрожал, не поколебался, у кого бы пот не заструился из подмышек, если бы он вступил со мной в дебаты. Даже если бы я пустился в дебаты с бесчувственным столбом, тот бы дрогнул, задрожал, поколебался, если бы он [мог] пуститься в дебаты со мной, так что уж говорить о человеческом существе?» А теперь у тебя на лбу капли пота, и они насквозь промочили твоё внешнее одеяние и упали на землю. Но на моём теле пота сейчас нет». И Благословенный раскрыл своё золотистое тело собранию. Когда так было сказано, Саччака сын Нигантхов замолк, смутился, сидел с опущенными плечами и поникшей головой, ушёл в себя и не мог что-либо ответить.
И тогда Думмукха, сын Личчхави, увидев Саччаку сына Нигантхов в таком положении, сказал Благословенному: «Метафора придумалась мне, Мастер Готама».
«Изложи то, что придумалось тебе, Думмукха».
«Представьте, Господин, как если бы неподалёку от деревни или города был бы лотосовый пруд, в котором бы жил краб. И затем несколько мальчиков и девочек вышли бы из деревни или города и отправились бы к [этому] пруду. Они бы вытащили краба из воды и положили на сухую землю. И затем, как только краб распрямлял бы одну из конечностей, они отрубали бы её, ломали бы её, разбивали на куски палками и камнями. Так, когда все его конечности были бы отрезаны, поломаны и разбиты на куски, тот краб не смог бы вернуться в тот пруд. Точно также, Господин, все те искривления, манёвры, колебания Саччаки сына Нигантхов были отрублены, поломаны и разбиты на куски Благословенным. И теперь у него нет возможности приблизиться вновь к Благословенному, чтобы поспорить».
Когда так было сказано, Саччака сын Нигантхов сказал ему: «Погоди, Думмукха, погоди! Мы говорим не с тобой, здесь мы разговариваем с Мастером Готамой». [И далее Саччака продолжил]:
«Оставим, Мастер Готама, этот наш разговор и [разговоры] других заурядных жрецов и отшельников. Я думаю, всё это была просто лишь пустая болтовня. Но каким образом ученик Мастера Готамы — тот, кто исполняет его наставление, который следует его совету, который вышел за пределы сомнений — становится свободным от замешательства, обретает бесстрашие, становится независимым от других в Учении Учителя?»
«Вот, Аггивессана, любой вид формы — прошлой, настоящей, будущей, внутренней или внешней, грубой или утончённой, низшей или возвышенной, далёкой или близкой — мой ученик всякую форму видит в соответствии с действительностью правильной мудростью: «Это не моё, я не таков, это не моё «я». Любой вид чувства… любой вид восприятия… любой вид формаций… любой вид сознания — прошлого, настоящего, будущего, внутреннего или внешнего, грубого или утончённого, низшего или возвышенного, далёкого или близкого — мой ученик всякое сознание видит в соответствии с действительностью правильной мудростью: «Это не моё, я не таков, это не моё «я».
Вот каким образом мой ученик — тот, кто исполняет моё наставление, который следует моему совету, который вышел за пределы сомнений — становится свободным от замешательства, обретает бесстрашие, становится независимым от других в Учении Учителя».
«Мастер Готама, каким образом монах является арахантом, чьи пятна [умственных загрязнений] уничтожены, который прожил святую жизнь, сделал то, что следовало сделать, сбросил тяжкий груз, достиг своей цели, уничтожил путы существования, и полностью освободился посредством окончательного знания?»
«Вот, Аггивессана, любой вид формы — прошлой, настоящей, будущей, внутренней или внешней, грубой или утончённой, низшей или возвышенной, далёкой или близкой — монах всякую форму увидел в соответствии с действительностью правильной мудростью: «Это не моё, я не таков, это не моё «я». И он освобождён посредством не-цепляния. Любой вид чувства… любой вид восприятия… любой вид формаций… любой вид сознания — прошлого, настоящего, будущего, внутреннего или внешнего, грубого или утончённого, низшего или возвышенного, далёкого или близкого — монах всякое сознание увидел в соответствии с действительностью правильной мудростью: «Это не моё, я не таков, это не моё «я». И он освобождён посредством не-цепляния.
Вот каким образом монах является арахантом, чьи пятна [умственных загрязнений] уничтожены, который прожил святую жизнь, сделал то, что следовало сделать, сбросил тяжкий груз, достиг своей цели, уничтожил путы существования, и полностью освободился посредством окончательного знания.
Когда ум монаха таким образом освобождён, он обладает тремя непревзойдёнными качествами:
* непревзойдённым видением,
* непревзойдённой практикой,
* непревзойдённым освобождением{181}.
Когда монах таким образом освобождён, он всё ещё чтит, уважает, почитает, выражает почтение Татхагате: «Благословенный — просветлённый и обучает Дхамме ради просветления. Благословенный — укрощённый и обучает Дхамме ради укрощения себя. Благословенный находится в покое и обучает Дхамме ради покоя. Благословенный пересёк [сансару] и обучает Дхамме ради пересечения. Благословенный достиг ниббаны и обучает Дхамме ради достижения ниббаны».
Когда так было сказано, Саччака, сын Нигантхов, ответил: «Мастер Готама, мы были нахальными и дерзкими, думая, что можем напасть на Мастера Готаму в дебатах. Человек мог бы напасть на сумасшедшего слона и найти [для себя] безопасность [в этом], но он не смог бы напасть на Мастера Готаму и найти [для себя] безопасность [в этом]. Человек мог бы напасть на пылающую груду огня и найти [для себя] безопасность [в этом], но он не смог бы напасть на Мастера Готаму и найти [для себя] безопасность [в этом]. Человек мог бы напасть на ужасную ядовитую змею и найти [для себя] безопасность [в этом], но он не смог бы напасть на Мастера Готаму и найти [для себя] безопасность [в этом]. Мы были нахальными и дерзкими, думая, что можем напасть на Мастера Готаму в дебатах.
Пусть Благословенный вместе с Сангхой монахов согласится принять приглашение от меня на завтрашний обед». Благословенный молча согласился.
И тогда, зная, что Благословенный согласился, Саччака сын Нигантхов обратился к Личчхави: «Услышьте меня, Личчхави. Отшельник Готама вместе с Сангхой хороших монахов был приглашён мной на завтрашний обед. Вы [также] можете принести всё, что посчитаете уместным для него».
И затем, когда минула ночь, Личчхави принесли пятьсот церемониальных блюд с молочным рисом в качестве съестных даров. Саччака сын Нигантхов в своём собственном парке приготовил множество различных видов хорошей еды, и когда пришло время, он сообщил Благословенному: «Время пришло, Мастер Готама, кушанье готово».
И тогда, утром, Благословенный оделся, взял чашу и внешнее одеяние и отправился с Сангхой монахов в парк Саччаки сына Нигантхов, где сел на подготовленное сиденье. Саччака сын Нигантхов собственноручно обслужил Сангху монахов во главе с Буддой превосходной разнообразной едой. Затем, когда Благословенный поел и убрал руки от чаши, Саччака сын Нигантхов подготовил [для себя] более низкое сиденье, сел рядом и сказал Благословенному: «Мастер Готама, пусть заслуги и великие благие плоды этого акта дарения поспособствуют счастью дарителей».
«Аггивессана, всё, что придёт из-за дарения такому получателю как ты — тому, кто не свободен от жажды, не свободен от злобы, не свободен от заблуждения — это выпадет на долю дарителей. А то, что придёт из-за дарения такому получателю как я — тому, кто свободен от жажды, свободен от злобы, свободен от заблуждения — это выпадет на твою долю»{182}.
МН 36Маха саччака сутта — Длинная беседа с Саччакой
редакция перевода: 26.04.2015
Перевод с английского: SV
источник:
(В этой сутте Будда описывает собственную борьбу за просветление, а также объясняет аскету Саччаке ряд иных вопросов)
Я слышал, что однажды Благословенный пребывал в Весали в Остроконечном Павильоне в Великом Лесу. И тем утром он оделся, взял чашу и хотел пойти в Весали за подаяниями.
И тогда нигантха Саччака{183}, прогуливаясь и блуждая, чтобы размять свои ноги, направился к Остроконечному Павильону в Великом Лесу. Достопочтенный Ананда, заметив его издали, обратился к Благословенному: «Учитель, сюда идёт нигантха Саччака — философ и спорщик, и многие хорошо к нему относятся. Он хочет унизить Будду, унизить Дхамму, унизить Сангху. Было бы хорошо, если бы Благословенный из сострадания [к нему] присел бы на минуту». И Благословенный присел на подготовленное сиденье. Тогда нигантха Саччака подошёл к Благословенному, и по прибытии, обменявшись с ним вежливыми приветствиями, сел рядом.
Развитость в теле и уме
По мере того как он сидел там, он обратился к Благословенному: «Мастер Готама, есть некоторые жрецы и отшельники, которые живут, предаваясь развитию тела, но не развитию ума. В них возникает болезненное телесное чувство. Их касается болезненное телесное чувство. В прошлом случалось, что когда одного [из таких отшельников] касалось болезненное телесное чувство, его бёдра становились жёсткими, его сердце разрывалось, горячая кровь хлестала изо рта, он сходил с ума, становился обезумевшим. Так, его ум был подчинён его телу и пал под властью тела. И почему? Из-за отсутствия развития ума.
Далее, есть жрецы и отшельники, которые живут, предаваясь развитию ума, но не развитию тела. Их касается болезненное умственное чувство. В прошлом случалось, что когда одного [из таких отшельников] касалось болезненное умственное чувство, его бёдра становились жёсткими, его сердце разрывалось, горячая кровь хлестала изо рта, он сходил с ума, становился обезумевшим. Так, его тело было подчинено его уму и пало под властью ума. И почему? Из-за отсутствия развития тела. Мысль пришла ко мне, что ученики отшельника Готамы живут, предаваясь развитию ума, но не развитию тела».
«Но что ты узнал, Аггивессана, о развитии тела?»
«Есть, к примеру, Нанда Ваччха, Киса Санкичча, и Маккхали Госала. Эти аскеты не носят одежд{184}, отвергают условности, лижут свои руки, не идут, когда их зовут, не остаются, когда их просят. Они не принимают пищу, поднесённую им или посвящённую им, не принимают приглашения на обед. Они не принимают ничего из горлышка горшка или чаши. Они не принимают ничего через порог, через палку, через пестик [ступы]. Они не принимают ничего от двух обедающих [вместе] людей, от беременной женщины, от кормящей женщины, от женщины, живущей с мужчиной. [Они не принимают ничего] с того места, где объявлено о раздаче еды, [с того места], где сидит собака или где летают мухи. Они не принимают рыбу или мясо. Они не пьют спиртного, вина, или забродивших напитков. Они ограничивают себя одним домом и одной лёгкой закуской в день, или двумя домами и двумя лёгкими закусками… семью домами и семью лёгкими закусками. Они едят только одну тарелку в день, две… семь тарелок в день. Они принимают пищу только один раз в день, один раз в два дня… один раз в семь дней, и так вплоть до двух недель, практикуя ограничение в приёме пищи».
«Но, Аггивессана, выживают ли они только лишь на этом?»
«Нет, Мастер Готама. Иногда они едят великолепную твёрдую пищу, жуют великолепную нетвёрдую пищу, пробуют превосходные деликатесы, пьют превосходные напитки. Они спасают тело и его силу, укрепляют его и откармливают».
«То, что они ранее отбрасывали, Аггивессана, после они подбирают вновь. Вот как [в их случае] имеет место убывание и возрастание тела. Но что ты узнал, Аггивессана, о развитии ума?»
Но нигантха Саччака, будучи спрошенным Благословенным о развитии ума, не смог ответить.
Тогда Благословенный сказал Саччаке: «Те, кого ты только что описал развитыми в развитии тела — это не подлинное развитие тела в Учении Благородных. А если ты не понимаешь развития тела, как можешь ты понимать развитие ума? Тем не менее, что касается того, каким образом человек неразвит в теле и неразвит в уме, а также развит в теле и развит в уме, то слушай внимательно. Я буду говорить».
«Как скажете, Мастер Готама» — ответил Саччака.
Благословенный сказал: «И каким образом человек неразвит в теле и неразвит в уме? Вот приятное чувство возникает в необученном заурядном человеке. Когда его касается приятное чувство, его охватывает страсть к удовольствию, и он покорён тем, что охвачен страстью к удовольствию. [Затем] его приятное чувство прекращается. С прекращением приятного чувства возникает болезненное чувство. Когда его касается болезненное чувство, он печалится, горюет и плачет, бьёт себя в груди, становится обезумевшим. Когда это приятное чувство возникло в нём, оно наводнило его ум и осталось там из-за его неразвитости в теле. Когда это болезненное чувство возникло в нём, оно наводнило его ум и осталось там из-за его неразвитости в уме. Вот как человек неразвит в теле и неразвит в уме.
И каким образом человек развит в теле и развит в уме? Вот приятное чувство возникает в хорошо обученном ученике Благородных. Когда его касается приятное чувство, он не охвачен страстью к удовольствию, он не покорён тем, что охвачен страстью к удовольствию. [Затем] его приятное чувство прекращается. С прекращением приятного чувства возникает болезненное чувство. Когда его касается болезненное чувство, он не печалится, не горюет и не плачет, не бьёт себя в груди, не становится обезумевшим. Когда это приятное чувство возникло в нём, оно не наводнило его ум и не осталось там из-за его развитости в теле. Когда это болезненное чувство возникло в нём, оно не наводнило его ум и не осталось там из-за его развитости в уме. Вот каким образом человек развит в теле и развит в уме».
«Я уверен в Мастере Готаме в плане того, что Мастер Готама развит в теле и развит в уме».
«Что ж, Аггивессана, ты, конечно же, груб и дерзок в своих словах, но, тем не менее, я отвечу тебе{185}. С тех пор, как я обрил волосы и бороду, надел жёлтые одежды и оставил жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, у возникшего приятного чувства не было возможности наводнить мой ум и остаться в нём, и у возникшего болезненного чувства [также не было возможности] наводнить мой ум и остаться в нём».
«Но, наверное, в Мастере Готаме никогда не возникало такое приятное чувство, что, возникнув, наводнило бы его ум и осталось пребывать там. Наверное, в Мастере Готаме никогда не возникало такое болезненное чувство, что, возникнув, наводнило бы его ум и осталось пребывать там».{186}
«Почему же не возникало, Аггивессана? Перед моим Пробуждением, когда я всё ещё был непробуждённым бодхисаттой, такая мысль пришла ко мне: «Жизнь домохозяина — ограниченный и пыльный путь. Бездомная жизнь подобна бескрайним просторам. Живя домохозяйской жизнью, трудно практиковать святую жизнь, которая была бы идеальной и чистой, [словно] отполированный перламутр. Что если я, сбрив волосы и бороду и надев жёлтые одежды, покинул бы жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной?»
И спустя какое-то время, когда я всё ещё был молод, черноволос, наделён благословением молодости на первом этапе жизни, я сбрил волосы и бороду… {187}…А потому я там сел и подумал: «Прекрасное место для стараний».
Три образа
Затем эти три образа — спонтанные и никогда прежде не слыханные — возникли во мне. Представь, как если бы было мокрое и насквозь пропитанное влагой полено, лежащее в воде. И человек, проходящий мимо с верхней палкой для розжига, подумал бы: «Я разожгу огонь. Я создам тепло». Как ты думаешь? Смог бы он разжечь огонь и создать тепло трением верхней палки для розжига в мокром, насквозь пропитанном влагой полене, лежащем в воде?»
«Нет, Мастер Готама. И почему? Потому что полено мокрое и насквозь пропитано влагой, кроме того, оно лежит в воде. Со временем человека просто постигла бы усталость и разочарование».
«Так и с любым жрецом или отшельником, который живёт, не отлучая себя от чувственности в теле и в уме, и чьё желание, одержимость, нужда, жажда, и взбудораженность к чувственным удовольствиям не отброшена и не успокоена в нём. Испытывает ли он, или же нет, болезненные, раздирающие, пронзающие чувства в своём старании [достичь Пробуждения], он неспособен на знание, видение, и непревзойдённое самопробуждение. Таковым был первый образ — спонтанный и никогда прежде не слыханный — возникший во мне.
Затем второй образ — спонтанный и никогда прежде не слыханный — возник во мне. Представь, как если бы было мокрое и насквозь пропитанное влагой полено, лежащее на земле вдалеке от воды. И человек, проходящий мимо с верхней палкой для розжига, подумал бы: «Я разожгу огонь. Я создам тепло». Как ты думаешь? Смог бы он разжечь огонь и создать тепло трением верхней палки для розжига в мокром, пропитанном насквозь влагой полене, лежащем на земле вдалеке от воды?»
«Нет, Мастер Готама. И почему? Потому что полено мокрое и насквозь пропитано влагой, даже несмотря на то, что оно лежит на земле вдалеке от воды. Со временем человека просто постигла бы усталость и разочарование».
«Так и с любым жрецом или отшельником, который живёт, отлучив себя от чувственности только в теле, но чьё желание, одержимость, нужда, жажда, и взбудораженность к чувственным удовольствиям не отброшена и не успокоена в нём. Испытывает ли он, или же нет, болезненные, раздирающие, пронзающие чувства в своём старании [достичь Пробуждения], он неспособен на знание, видение, и непревзойдённое самопробуждение. Таковым был второй образ — спонтанный и никогда прежде не слыханный — возникший во мне.
Затем третий образ — спонтанный и никогда прежде не слыханный — возник во мне. Представь, как если бы было сухое и не пропитанное влагой полено, лежащее вдалеке от воды. И человек, проходящий мимо с верхней палкой для розжига, подумал бы: «Я разожгу огонь. Я создам тепло». Как ты думаешь? Смог бы он разжечь огонь и создать тепло трением верхней палки для розжига в сухом, не пропитанном влагой полене, лежащем вдалеке от воды?»
«Да, Мастер Готама. И почему? Потому что полено сухое и не пропитано влагой, кроме того, оно лежит вдалеке от воды».
«Так и с любым жрецом или отшельником, который живёт, отлучив себя от чувственности в теле и в уме, и чьё желание, одержимость, нужда, жажда, и взбудораженность к чувственным удовольствиям отброшена и успокоена в нём. Испытывает ли он, или же нет, болезненные, раздирающие, пронзающие чувства в своём старании [достичь Пробуждения], он способен на знание, видение, и непревзойдённое самопробуждение. Таковым был третий образ — спонтанный и никогда прежде не слыханный — возникший во мне.
Я подумал: «Что если я, стиснув зубы и поджав к верхнему нёбу язык, собью, раздавлю, и сокрушу свой ум своим осознающим умом?» Так, стиснув зубы и поджав к верхнему нёбу язык, я стал сбивать, давить, и сокрушать свой ум своим осознающим умом. Подобно тому, как сильный человек, схватив слабого за голову, горло, или плечи, стал бы сбивать его, давить, и сокрушать, так и я стал сбивать, давить, и сокрушать свой ум своим осознающим умом. И по мере того как я делал так, пот полился ручьём из подмышек. И хотя я установил неутомимое усердие и незамутнённую осознанность, моё тело было взволновано и неспокойно из-за болезненного усилия. Но болезненное чувство, которое возникло таким образом, не наводняло мой ум и не оставалось в нём.
Практика задержки дыхания
Я подумал: «Что если я буду поглощён трансом не-дыхания?» Так я прекратил вдохи и выдохи носом и ртом. И по мере того как я так делал, громкие свистящие ветры вырывались из моих ушей. Подобно тому, как из мехов кузнеца вырывается свистящий громкий пар, точно также, когда я прекратил вдохи и выдохи носом и ртом, громкие свистящие ветры вырывались из моих ушей. И хотя я установил неутомимое усердие и незамутнённую осознанность, моё тело было взволновано и неспокойно из-за болезненного усилия. Но болезненное чувство, которое возникло таким образом, не наводняло мой ум и не оставалось в нём. Я подумал: «Что если я дальше буду поглощён трансом не-дыхания?» Тогда я прекратил вдохи и выдохи носом, ртом, и ушами. И по мере того как я так делал, ужасные силы пронзали мою голову. Подобно тому, как если бы сильный человек надрезал бы мою голову острым мечом, точно также, когда я прекратил вдохи и выдохи носом, ртом, и ушами, ужасные силы пронзали мою голову. И хотя я установил неутомимое усердие… не наводняло мой ум и не оставалось в нём. Я подумал: «Что если я дальше буду поглощён трансом не-дыхания?» Тогда я прекратил вдохи и выдохи носом, ртом, и ушами. По мере того как я так делал, неимоверные боли возникли в моей голове. Подобно тому, как если бы сильный человек затягивал на моей голове тюрбан из прочных кожаных ремней, точно также, когда я прекратил вдохи и выдохи носом, ртом, и ушами, неимоверные боли возникли в моей голове. И хотя я установил неутомимое усердие… не оставалось в нём. Я подумал: «Что если я дальше буду поглощён трансом не-дыхания?» Тогда я прекратил вдохи и выдохи носом, ртом, и ушами. По мере того как я так делал, колоссальные боли разрывали мой живот. Подобно тому, как если бы мясник или его ученик разрезали бы желудок быка, точно также, когда я прекратил вдохи и выдохи носом, ртом, и ушами, колоссальные боли разрывали мой живот. И хотя я установил неутомимое усердие… не оставалось в нём. Я подумал: «Что если я дальше буду поглощён трансом не-дыхания?» Тогда я прекратил вдохи и выдохи носом, ртом, и ушами. По мере того как я так делал, моё тело сильно горело. Подобно тому, как если бы два могучих человека, схватив слабого человека за руки, поджаривали бы его над ямой с горячими углями, точно также, когда я прекратил вдохи и выдохи носом, ртом, и ушами, моё тело сильно горело. И хотя я установил неутомимое усердие и незамутнённую осознанность, моё тело было взволновано и неспокойно из-за болезненных усилий. Но болезненное чувство, которое возникло таким образом, не наводняло мой ум и не оставалось в нём.
Дэвы, увидев меня, сказали: «Отшельник Готама мёртв». Другие дэвы сказали: «Он не мёртв, но умирает». Третьи сказали: «Он ни умер, ни умирает, а он — арахант, потому что таким образом живут араханты».
Голодание
Я подумал: «Что если я буду практиковать полностью без пищи?» Тогда дэвы пришли ко мне и сказали: «Почтенный, пожалуйста, не практикуйте полностью без пищи. Если вы сделаете так, мы будем вливать через ваши поры божественное питание, и на этом вы выживете». Я подумал: «Если бы я заявил об абсолютном голодании, а эти дэвы стали бы вливать через мои поры божественное питание, то я солгу [самому себе]». А потому я приказал им уйти, сказав: «Довольно».
Я подумал: «Что если я буду принимать только чуть-чуть пищи за один раз, только горсть бобового супа, супа из чечевицы, супа из вика, или супа из гороха?» Посему я принимал только чуть-чуть пищи, только горсть бобового супа, супа из чечевицы, супа из вика, или супа из гороха. Моё тело стало неимоверно истощено. Из-за того, что я так мало ел, мои члены тела стали похожи на соединённые части стеблей лозы или стеблей бамбука. Из-за того, что я так мало ел, моя спина стала похожа на горб верблюда… мой позвоночник выступил, как ожерелье из бусин… мои рёбра выперли наружу, как балки старого покошенного сарая… блеск моих глаз, казалось, утонул в глазницах, точно блеск воды в глубоком колодце… кожа моей головы сморщилась и иссохла, подобно тому, как зелёная горькая тыква высыхает и сморщивается на жаре и ветре… кожа моего живота настолько прилипла к позвоночнику, что когда я трогал живот, то хватал также и позвоночник, а когда я трогал позвоночник, то хватал также и кожу живота… если я мочился или испражнялся, я прямо там же падал лицом вниз. Из-за того, что я так мало ел, если я хотел облегчить тело, потерев его части руками, сгнившие у корней волосы выпадали с моего тела по мере того, как я его растирал.
Люди, видя меня, говорили: «Отшельник Готама — чёрный». Другие говорили: «Отшельник Готама не чёрный. Он коричневый». Ещё другие говорили: «Отшельник Готама ни чёрный, ни коричневый, а с золотистой кожей». Вот как сильно испортился чистый и яркий цвет моей кожи — просто из-за того, что я так мало ел.
Я подумал: «Какие бы жрецы и отшельники в прошлом ни испытывали бы болезненных, раздирающих, пронзающих чувств из-за их стараний, это [моё болезненное чувство] — самое сильное. Это наивысшее [болезненное чувство]. Какие бы жрецы и отшельники будущего ни испытают болезненных, раздирающих, пронзающих чувств из-за их стараний, это [моё болезненное чувство] — самое сильное. Это наивысшее [болезненное чувство]. Какие бы жрецы и отшельники настоящего ни испытывали болезненных, раздирающих, пронзающих чувств из-за их стараний, это [моё болезненное чувство] — самое сильное. Это наивысшее [болезненное чувство]. Но через эти раздирающие аскетические практики я не достиг какого-либо сверхчеловеческого состояния, какого-либо отличия в знании и видении, достойного благородных. Может ли существовать иной путь к Пробуждению?»
Воспоминание о вхождении в джхану
Я подумал: «Я помню, как однажды, когда мой отец из клана Сакьев работал, я сидел в прохладе тенистого миртового дерева, и тогда, полностью оставив чувственные удовольствия и неумелые умственные качества, я вошёл и пребывал в первой джхане: восторг и удовольствие, рождённые [этим] оставлением, сопровождались направлением ума и удержанием ума. Могло ли это быть путём к просветлению?» Вслед за этим воспоминанием пришло озарение: «Это путь к Пробуждению!». Я подумал: «Так почему я боюсь этого удовольствия [джханы], которое не имеет ничего общего ни с чувственным удовольствием, ни с неумелыми умственными качествами?» Я подумал: «Более я не боюсь этого удовольствия, которое не имеет ничего общего ни с чувственным удовольствием, ни с неумелыми умственными качествами, но которого трудно достичь с настолько истощённым телом. Что если я приму какую-нибудь твёрдую пищу — немного риса и каши?» Так я принял твёрдую пищу: немного риса и каши. В то время пять монахов, которые ухаживали за мной, думали: «Если наш отшельник Готама достигнет какого-либо высшего состояния, он скажет нам». Но когда они увидели, как я ем твёрдую пищу — немного риса и каши — они в отвращении покинули меня, думая так: «Отшельник Готама живёт в роскоши. Он оставил своё старание и ниспадает к роскоши».
И затем, когда я принял твёрдую пищу и восполнил силы, полностью оставив чувственные удовольствия и неумелые умственные качества, я вошёл и пребывал в первой джхане: восторг и удовольствие, рождённые [этим] оставлением, сопровождались направлением ума [на объект медитации] и удержанием ума [на объекте медитации]. Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём. С успокоением направления и удержания ума я вошёл и пребывал во второй джхане: [меня наполняли] восторг и удовольствие, рождённые сосредоточением, и единение ума, который свободен от направления и удержания — [я пребывал] во внутренней устойчивости. Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём. С успокоением восторга я был невозмутимым, осознанным, и бдительным, и ощущал приятное телом. Я вошёл и пребывал в третьей джхане, о которой Благородные говорят так: «Невозмутимый и осознанный, он находится в приятном пребывании». Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём. С успокоением удовольствия и боли, вместе с более ранним исчезновением радости и недовольства, я вошёл и пребывал в четвёртой джхане — [в] чистейшей невозмутимости и осознанности, в ни-удовольствии-ни-боли. Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём.
Три знания
Когда ум был столь сосредоточен, очищен, ярок, безупречен, лишён загрязнений, гибок, податлив, устойчив, и непоколебим, я направил его к знанию воспоминаний своих прошлых жизней. Я вспомнил свои многочисленные жизни… {188}…в подробностях и деталях.
Это было первым знанием, которое я получил в первую стражу ночи. Невежество было уничтожено; знание появилось; тьма была уничтожена; возник свет — так происходит с тем, кто прилежен, старателен, и решителен. Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём.
Когда ум был столь сосредоточен… я направил его к познанию смерти и перерождения существ. Я увидел за счёт божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, смерть и перерождение существ… в соответствии с их каммой.
Это было вторым знанием, которое я получил во второй страже ночи. Невежество было уничтожено; знание появилось; тьма уничтожена; возник свет — так происходит с тем, кто прилежен, старателен, и решителен. Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём.
Когда ум был столь сосредоточен… я направил его к знанию окончания умственных загрязнений. Я распознал в соответствии с действительностью: «Это — страдание… Это — источник страдания… Это — прекращение страдания… Это — путь, ведущий к прекращению страдания… Это — загрязнения [ума]… Это — источник загрязнений… Это — прекращение загрязнений… Это — путь, ведущий к прекращению загрязнений». Мой ум, зная это, и видя это таким образом, был освобождён от загрязнения чувственности, освобождён от загрязнения становления, освобождён от загрязнения невежества. С освобождением пришло знание: «Освобождён». Я распознал: «Рождение закончено, святая жизнь прожита, задача выполнена. Нет более чего-либо для этого мира».
Это было третьим знанием, которое я получил в третьей страже ночи. Невежество было уничтожено; знание появилось; тьма уничтожена; возник свет — так происходит с тем, кто прилежен, старателен, и решителен. Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём.
Я вспоминаю, что обучал Дхамме собрание из многих сотен [людей], и, тем не менее, каждый из них утверждает обо мне: «Отшельник Готама учит Дхамме, просто критикуя меня», но это не так. Татхагата праведно учит их Дхамме просто с целью донесения знания. В конце той самой лекции я внутренне утвердил ум, установил его, сосредоточил его, и объединил его на том же самом предмете сосредоточения, что и прежде, в котором я пребываю практически постоянно».
Заблуждение и отсутствие заблуждения
«Вероятно это так для Мастера Готамы, как и должно быть в случае с тем, кто достоин и правильно самопробуждён. Но помнит ли Мастера Готама, чтобы он спал днём?»
«Я припоминаю, Аггивессана, что в последнем месяце жаркого сезона, после принятия пищи, вернувшись с моего хождения за подаяниями, сложив своё внешнее одеяние вчетверо, я лёг на правый бок и спал, будучи осознанным и бдительным».
«Некоторые жрецы и отшельники, Мастер Готама, считают подобное пребыванием в заблуждении».
«Это не тот способ, [которым можно узнать], является ли кто-либо заблуждающимся или незаблуждающимся, Аггивессана. Что касается того, кто является заблуждающимся или незаблуждающимся, то слушай внимательно. Я буду говорить».
«Как скажете, Мастер Готама» — ответил Саччака.
Благословенный сказал: «Того, в ком не отброшены загрязняющие загрязнения, которые ведут к новому становлению, создают проблемы, созревают в страдании, ведут к будущему рождению, старению, и смерти — вот кого я называю заблуждающимся. Из-за не-оставления загрязнений человек заблуждается. Того, в ком отброшены загрязняющие загрязнения, которые ведут к новому становлению, создают проблемы, созревают в страдании, ведут к будущему рождению, старению, и смерти — вот кого я называю незаблуждающимся. Из-за оставления загрязнений человек не заблуждается. В Татхагате, Аггивессана, загрязняющие загрязнения, которые ведут к новому становлению, создают проблемы, созревают в страдании, ведут к будущему рождению, старению, и смерти — были отброшены, их корень уничтожен, сделан подобным обрубку пальмы, лишён условий для существования, не способен возникнуть в будущем. Подобно тому, как если обрезать верхушку пальмы, она не будет расти дальше, то точно также и в Татхагате те загрязняющие загрязнения… не способен возникнуть в будущем».
Когда так было сказано, нигантха Саччака обратился к Благословенному: «Поразительно, Мастер Готама. Восхитительно, что когда к Мастеру Готаме обращаются грубо вновь и вновь, нападают с дерзкими течениям речи, цвет его кожи становится ярким, цвет лица чистым, как и должно быть в случае с тем, кто достоин и правильно самопробуждён. Я помню, как нападал в дебатах на Пурана Кассапу. Он, участвуя со мной в дебатах, отвечал уклончиво, сбивал беседу с темы, проявлял раздражительность, отвращение, и сварливость. Но когда к Мастеру Готаме обращаются грубо вновь и вновь, нападают с дерзкими течениями речи, цвет его кожи становится ярким, цвет лица чистым, как и должно быть в случае с тем, кто достоин и правильно самопробуждён. Я помню, как нападал в дебатах на Маккхали Госалу… Аджита Кесакамбалу… Пакудха Каччаяну… Санджаю Велаттхапутту… Нигантха Натапуту. Он, участвуя со мной в дебатах, отвечал уклончиво, сбивал беседу с темы, проявлял раздражительность, отвращение, и сварливость. Но когда к Мастеру Готаме обращаются грубо вновь и вновь, нападают с дерзкими течениями речи, цвет его кожи становится ярким, цвет лица чистым, как и должно быть в случае с тем, кто достоин и правильно самопробуждён.
А теперь, Мастер Готама, я пошёл. Много у меня дел, много обязанностей».
«Тогда поступай, Аггивессана, так, как считаешь нужным».
Так нигантха Саччака, восхитившись и одобрив слова Благословенного, поднялся со своего сиденья и ушёл.{189}
МН 37Чула танха санкхая сутта — Малая лекция об уничтожении жажды
редакция перевода: 05.05.2015
Перевод с английского: SV
источник:
"Majjhima Nikaya by Nyanamoli & Bodhi, p. 344"
(Один из учеников Будды отправляется к небесному царю Сакке в мир Таватимсы)
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Саваттхи в Восточном Парке во дворце Матери Мигары. И тогда Сакка, царь богов, отправился к Благословенному, поклонился ему, встал рядом, и спросил: «Господин, если говорить кратко, то каким образом монах освобождён в уничтожении жажды, является тем, кто достиг наивысшего окончания, наивысшей защиты от подневольности, наивысшей святой жизни, наивысшей цели, и является высочайшим среди богов и людей?»
«Царь богов, вот монах услышал, что ни за что не стоит держаться. Когда монах услышал, что ни за что не стоит держаться, то он напрямую знает всё. Напрямую познав всё, он полностью понимает всё. Полностью поняв всё, какое бы чувство он ни чувствовал — приятное, болезненное, ни-приятное-ни-болезненное — он пребывает в созерцании непостоянства в этих чувствах, в созерцании угасания, в созерцании прекращения, в созерцании оставления. Созерцая так, он не цепляется ни к чему в мире. Когда он не цепляется, он не взволнован. Когда он не взволнован, он лично достигает ниббаны. Он понимает: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Если говорить кратко, то вот каким образом монах освобождён… является высочайшим среди богов и людей».
И тогда Сакка, царь богов, восхитившись и возрадовавшись словам Благословенного, поклонился Благословенному и, обойдя его с правой стороны, тут же исчез.
И в то время Достопочтенный Махамоггаллана сидел возле Благословенного. Он подумал: «Постиг ли этот дух значение слов Благословенного, когда он возрадовался, или же нет? Что если я выясню, постиг он или нет?»
И тогда, подобно тому как сильный человек распрямил бы согнутую руку или согнул распрямлённую, Достопочтенный Махамоггаллана исчез из дворца Матери Мигары в Восточном Парке и возник среди богов [небесного мира] Тридцати Трёх. И в то время Сакка, царь богов, был стократно снабжён и наделён пятью видами небесной музыки, и он наслаждался ей в Парке Удовольствий Единственного Лотоса. Когда он издали увидел Достопочтенного Махамоггаллану, он оставил музыку, отправился к Достопочтенному Махамоггаллане, и сказал ему: «Идём те же, уважаемый Моггаллана! Добро пожаловать, уважаемый Моггаллана! Прошло немало времени, прежде чем уважаемый Моггаллана нашёл возможность прийти сюда. Присаживайтесь, уважаемый Могггалана, вот здесь приготовлено сиденье».
Достопочтенный Махамоггаллана сел на подготовленное сиденье, а Сакка выбрал [себе] более низкое сиденье и сел рядом. Тогда Достопочтенный Махамоггаллана спросил его: «Косия{190}, как Благословенный вкратце объяснил тебе освобождение в уничтожении жажды? Было бы хорошо, если бы мы могли также услышать это утверждение».
«Уважаемый Моггаллана, мы так заняты, у нас так много дел, и не только собственных, но также и дел богов Тридцати Трёх. Кроме того, уважаемый Моггаллана, то, что было хорошо услышано, хорошо заучено, хорошо уловлено вниманием, хорошо запомнено, [теперь же] внезапно исчезло из нас. Уважаемый Моггаллана, как-то раз случилась война между богами и асурами. В той войне боги победили, а асуры были повержены. Когда я выиграл ту войну и вернулся с неё победителем, я построил дворец Веджаянты. Уважаемый Моггаллана, у дворца Веджаянты сотня башен, в каждой башне семьсот верхних покоев, в каждом верхнем покое по семь нимф, и у каждой нимфы по семь дев. Хотели бы вы взглянуть на великолепие дворца Веджаянты, уважаемый Моггаллана?» Достопочтенный Моггаллана молча согласился.
И тогда Сакка, царь богов, а также небесный царь Вессавана{191}, отправились во дворец Веджаянты во главе с Достопочтенным Махамоггалланой. Когда девы Сакки увидели издали Достопочтенного Махамоггаллану, они смутились, застыдились, и разбежались по своим собственным комнатам. Подобно тому, как невестка приходит в смущение и стыд при виде своего свекра, точно также, когда девы Сакки увидели издали Достопочтенного Махамоггаллану, они смутились, застыдились, и разбежались по своим собственным комнатам.
Тогда Сакка, царь богов, и небесный царь Вессавана повсюду провели [его] и показали Достопочтенному Махамоггаллане [весь] дворец Веджаянты: «Посмотрите, уважаемый Махамоггаллана, на это великолепие дворца Веджаянты! Посмотрите, уважаемый Махамоггаллана, на это великолепие дворца Веджаянты!»
«Это делает честь почтенному Косии как тому, кто прежде совершал заслуги. И когда человеческие существа видят что-либо приятное, они говорят: «Это делает честь богам [мира] Тридцати Трёх!» Это делает честь почтенному Косии как тому, кто прежде совершал заслуги».
И затем Достопочтенный Махамоггаллана подумал так: «Этот дух живёт слишком уж беспечно. Что если я пробужу в нём ощущение безотлагательности [практики]?» И тогда Достопочтенный Махамоггаллана сотворил такое чудо посредством сверхъестественных сил, что носком своей ступни заставил дворец Веджаянты содрогнуться, затрястись и зашататься. И тогда Сакка, небесный царь Вессавана, и боги Тридцати Трёх наполнились удивлением и изумлением и сказали [друг другу]: «Как удивительно, почтенные! В самом деле, как поразительно, почтенные! Какой силой и могуществом обладает [этот] отшельник, что носком своей ступни он делает так, что небесная обитель содрогается, сотрясается, шатается!»
И когда Достопочтенный Махамоггаллана понял, что в Сакке, царе богов, пробудилось ощущение безотлагательности, да так, что его волосы встали дыбом, он спросил: «Косия, так как Благословенный вкратце объяснил тебе освобождение в уничтожении жажды? Было бы хорошо, если бы мы могли также услышать это утверждение».
«Уважаемый Моггаллана, я отправился к Благословенному, поклонился ему, встал рядом и сказал: «Господин, если говорить кратко, то каким образом монах освобождён… является высочайшим среди богов и людей?» Когда так было сказано, уважаемый Моггаллана, Благословенный сказал мне: «Царь богов, вот монах услышал, что ни за что не стоит держаться… является высочайшим среди богов и людей». Вот как Благословенный вкратце объяснил мне освобождение в уничтожении жажды, уважаемый Моггаллана».
И тогда Достопочтенный Махамоггаллана восхитился и возрадовался словам Сакки, царя богов. И затем, подобно тому как сильный человек распрямил бы согнутую руку или согнул распрямлённую, он исчез из [мира] богов Тридцати Трёх и возник в Восточном Парке во дворце Матери Мигары.
И затем, вскоре после того как Достопочтенный Махамоггаллана ушёл, слуги Сакки, царя богов, спросили его: «Уважаемый, это был твой учитель, Благословенный?»
«Нет, уважаемые, это был не мой учитель, Благословенный. Это был один из моих товарищей по святой жизни, Достопочтенный Махамоггаллана{192}».
«Уважаемый, какое благо для тебя, что твой товарищ по святой жизни столь силён и могущественен! И уж, наверное, куда более [силён и могущественен] твой учитель, Благословенный!»
Затем Достопочтенный Махамоггаллана подошёл к Благословенному, поклонился ему, сел рядом, и спросил: «Учитель, помнит ли Благословенный краткое утверждение об освобождении в уничтожении жажды, [сказанное] одному из знаменитых духов с большой свитой?»
«Я помню, Моггаллана. Сакка, царь богов, пришёл ко мне, поклонился мне, встал рядом, и спросил: «Господин, если говорить кратко, то каким образом монах освобождён в уничтожении жажды, является тем, кто достиг наивысшего окончания, наивысшей защиты от подневольности, наивысшей святой жизни, наивысшей цели, и является высочайшим среди богов и людей?» Когда так было сказано, я сказал ему: «Царь богов, вот монах услышал, что ни за что не стоит держаться. Когда монах услышал, что ни за что не стоит держаться, то он напрямую знает всё. Напрямую познав всё, он полностью понимает всё. Полностью поняв всё, какое бы чувство он ни чувствовал — приятное, болезненное, ни-приятное-ни-болезненное — он пребывает в созерцании непостоянства в этих чувствах, в созерцании угасания, в созерцании прекращения, в созерцании оставления. Созерцая так, он не цепляется ни к чему в мире. Когда он не цепляется, он не взволнован. Когда он не взволнован, он лично достигает ниббаны. Он понимает: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Если говорить кратко, то вот каким образом монах освобождён… является высочайшим среди богов и людей». Вот как я припоминаю краткое объяснение освобождения в уничтожении жажды Сакке, царю богов».
Так сказал Благословенный. Достопочтенный Махамоггаллана был доволен и восхитился словами Благословенного.
МН 38Маха танха санкхая сутта — Большая лекция об уничтожении жажды
редакция перевода: 30.11.2015
Перевод с английского: SV
источник:
"Majjhima Nikaya by Nyanamoli & Bodhi, p. 349"
(Будда критикует монаха за этерналистическое воззрение и далее объясняет детально ряд аспектов схемы зависимого возникновения сознания и существования живого существа)
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Саваттхи в роще Джеты в монастыре Анатхапиндики. И в то время такое пагубное воззрение возникло в монахе по имени Сати, сыне рыбака: «Насколько я понимаю Дхамму, которой научил Благословенный, именно это же самое сознание скитается и блуждает по круговерти перерождений, а не другое».
Когда несколько монахов услышали об этом, они отправились к монаху Сати и спросили его: «Друг Сати, правда ли, что такое пагубное воззрение возникло в тебе?»
«Именно так, друзья. Насколько я понимаю Дхамму, которой научил Благословенный, именно это же самое сознание скитается и блуждает по круговерти перерождений, а не другое».
И тогда те монахи, желая отлучить его от этого пагубного воззрения, допрашивали его, задавали вопросы, расспрашивали его разными путями так: «Друг Сати, не говори так. Не искажай сказанного Благословенным. Ведь это не благостно, искажать сказанное Благословенным. Благословенный так бы не сказал, ведь многими путями Благословенный утверждал, что сознание возникло зависимо, так как без условия нет возникновения сознания».
И хотя те монахи допрашивали его, задавали вопросы, расспрашивали его разными путями таким способом, монах Сати, сын рыбака, всё равно продолжал упрямо держаться за это пагубное воззрение, продолжал настаивать на нём. Поскольку монахи не смогли отлучить его от этого пагубного воззрения, они отправились к Благословенному и, поклонившись ему, сели рядом и рассказали ему обо всём, что произошло, добавив: «Учитель, поскольку мы не смогли отлучить монаха Сати, сына рыбака, от этого пагубного воззрения, мы сообщили об этом Благословенному».
Тогда Благословенный обратился к некоему монаху так: «Ну же, монах, скажи монаху Сати, сыну рыбака, от моего имени, что Учитель зовёт его».
«Да, Учитель» — ответил он, отправился к монаху Сати и сказал ему: «Учитель зовёт тебя, друг Сати».
«Да, друг» — ответил он, отправился к Благословенному, поклонился ему, и сел рядом. Затем Благословенный спросил его: «Сати, правда ли, что такое пагубное воззрение возникло в тебе: «Насколько я понимаю Дхамму, которой научил Благословенный, именно это же самое сознание скитается и блуждает по круговерти перерождений, а не другое»?
«Именно так, Учитель. Насколько я понимаю Дхамму, которой научил Благословенный, именно это же самое сознание скитается и блуждает по круговерти перерождений, а не другое».
«Что это за сознание, Сати?»
«Учитель, это то, что говорит, чувствует, переживает здесь и там плоды хороших и плохих поступков».
«Глупый ты человек, кого же обучал Дхамме таким образом? Глупый ты человек, разве не говорил я различными способами, что сознание возникло зависимо, так как без условия нет возникновения сознания? Но ты, глупый человек, исказил сказанное нами своим неправильным схватыванием [Дхаммы], навредил себе, накопил много неблагих заслуг. Это приведёт к твоему вреду и страданию на долгое время».
Затем Благословенный обратился к монахам так: «Монахи, как вы думаете? Зажёг ли этот монах Сати, сын рыбака, хотя бы искру мудрости в этой Дхамме и Винае?»
«Как такое возможно, Учитель? Нет, Учитель».
Когда так было сказано, монах Сати, сын рыбака, замолк, смутился, сидел с опущенными плечами и поникшей головой, ушёл в себя и не мог что-либо ответить. И тогда, увидев это, Благословенный сказал ему: «Глупый ты человек, тебя запомнят за твоё пагубное воззрение. [А теперь] я расспрошу монахов на эту тему».
Затем Благословенный обратился к монахам так: «Монахи, понимаете ли вы Дхамму, которой я научил, точно также, как и этот монах Сати, сын рыбака, когда он искажает сказанное нами своим неправильным схватыванием [Дхаммы], вредя себе, накапливая много неблагих заслуг?»
«Нет, Учитель. Ведь во многих лекциях Благословенный утверждал, что сознание возникло зависимо, так как без условия нет возникновения сознания».
«Хорошо, монахи. Хорошо, что вы так понимаете Дхамму, которой я научил. Ведь многими способами я утверждал, что сознание возникло зависимо, так как без условия нет возникновения сознания. Но этот монах Сати, сын рыбака, исказил сказанное нами своим неправильным схватыванием [Дхаммы], навредил себе, накопил много неблагих заслуг. Это приведёт к его вреду и страданию на долгое время.
Обусловленность сознания
Монахи, сознание рассматривается на основании определённого условия, в зависимости от которого оно возникает. Когда сознание возникает в зависимости от глаза и форм, оно рассматривается как сознание глаза. Когда сознание возникает в зависимости от уха и звуков, оно рассматривается как сознание уха. Когда сознание возникает в зависимости от носа и запахов, оно рассматривается как сознание носа. Когда сознание возникает в зависимости от языка и вкусов, оно рассматривается как сознание языка. Когда сознание возникает в зависимости от тела и осязаемых вещей, оно рассматривается как сознание тела. Когда сознание возникает в зависимости от ума и умственных объектов, оно рассматривается как сознание ума.
[Это] подобно тому, как огонь рассматривается на основании определённого условия, в зависимости от которого он горит. Когда огонь горит в зависимости от поленьев, он считается огнём поленьев. Когда огонь горит в зависимости от охапки хвороста, он считается огнём охапки хвороста. Когда огонь горит в зависимости от травы, он считается огнём травы. Когда огонь горит в зависимости от коровьего навоза, он считается огнём коровьего навоза. Когда огонь горит в зависимости от сена, он считается огнём сена. Когда огонь горит в зависимости от мусора, он считается огнём мусора. Точно также, сознание рассматривается на основании определённого условия, в зависимости от которого оно возникает{193}. Когда сознание возникает в зависимости от глаза… Когда сознание возникает в зависимости от ума и умственных объектов, оно рассматривается как сознание ума.
Существование
Монахи, видите ли вы [так]: «Это возникло»?{194}
«Да, Учитель».
«Монахи, видите ли вы [так]: «Происхождение этого проистекает с этим в качестве питания»?
«Да, Учитель».
«Монахи, видите ли вы [так]: «С прекращением питания, то, что возникло, подвержено прекращению»?
«Да, Учитель».
«Монахи, возникает ли сомнение, когда кто-либо неуверен подобным образом: «Возникло ли это?»
«Да, Учитель».
«Монахи, возникает ли сомнение, когда кто-либо неуверен подобным образом: «Проистекает ли происхождение этого с этим в качестве питания?»
«Да, Учитель».
«Монахи, возникает ли сомнение, когда кто-либо неуверен подобным образом: «С прекращением этого питания, подвержено ли прекращению то, что возникло?»
«Да, Учитель».
«Монахи, отброшено ли сомнение в том, кто видит в соответствии с действительностью правильной мудростью так: «Это возникло»?
«Да, Учитель».
«Монахи, отброшено ли сомнение в том, кто видит в соответствии с действительностью правильной мудростью так: «Происхождение этого проистекает с этим в качестве питания»?
«Да, Учитель».
«Монахи, отброшено ли сомнение в том, кто видит в соответствии с действительностью правильной мудростью так: «С прекращением питания, то, что возникло, подвержено прекращению»?
«Да, Учитель».
«Монахи, так лишены ли вы подобным образом сомнения в отношении этого: «Это возникло»?
«Да, Учитель».
«Монахи, так лишены ли вы подобным образом сомнения в отношении этого: «Происхождение этого проистекает с этим в качестве питания»?
«Да, Учитель».
«Монахи, так лишены ли вы подобным образом сомнения в отношении этого: «С прекращением питания, то, что возникло, подвержено прекращению»?
«Да, Учитель».
«Монахи, тщательно ли это было увидено вами в соответствии с действительностью правильной мудростью так: «Это возникло»?
«Да, Учитель».
«Монахи, тщательно ли это было увидено вами в соответствии с действительностью правильной мудростью так: «Происхождение этого проистекает с этим в качестве питания»?
«Да, Учитель».
«Монахи, тщательно ли это было увидено вами в соответствии с действительностью правильной мудростью так: «С прекращением питания, то, что возникло, подвержено прекращению»?
«Да, Учитель».
«Монахи, когда это воззрение такое очищенное и яркое, то если вы будете держаться за него, лелеять его, хранить его, считать его своей собственностью, поймёте ли вы тогда Дхамму, которой я научил, сравнивая её с плотом, цель которого в том, чтобы переплыть, а не в том, чтобы [за него] держаться?»{195}
«Нет, Учитель».
«Монахи, когда это воззрение такое очищенное и яркое, то если вы не будете держаться за него, лелеять его, хранить его, считать его своей собственностью, поймёте ли вы тогда Дхамму, которой я научил, сравнивая её с плотом, цель которого в том, чтобы переплыть, а не в том, чтобы [за него] держаться?»
«Да, Учитель».
Питание и зависимое возникновение
Монахи, есть четыре вида питания для поддержания существ, которые уже возникли, и для содействия тем, которые собираются возникнуть. Какие четыре?
* физическая пища как питание — грубая или утончённая;
* второе — [это] контакт;
* третье — [это] умственное волевое намерение;
* четвёртое — [это] сознание.
Монахи, и в отношении этих четырёх видов питания: что является их источником, что является их происхождением, из чего они порождаются и проистекают? Эти четыре вида питания имеют своим источником жажду. Жажда — их происхождение, они порождаются и проистекают из жажды.
И в отношении этой жажды: что является её источником, что является её происхождением, из чего она порождается и проистекает? Эта жажда имеет своим источником чувство. Чувство — её происхождение, она порождается и проистекает из чувства.
И в отношении этого чувства: что является его источником… Контакт…
И в отношении этого контакта: что является его источником… Шесть сфер…
И в отношении этих шести сфер: что является их источником… Ментальность-и-материя
И в отношении этой ментальности-и-материи: что является её источником… Сознание…
И в отношении этого сознания: что является его источником… Формирователи…
И в отношении этих формирователей: что является их источником, что является их началом, из чего они порождаются и проистекают? Эти формирователи имеют своим источником невежество. Невежество — их начало, они порождаются и проистекают из невежества.
Возникновение
Так, монахи:
* С невежеством как условием, формирователи [возникают].
* С формирователями как условием, сознание [возникает].
* С сознанием как условием, ментальность-и-материя [возникает].
* С ментальностью-и-материей как условием, шесть сфер [возникают].
* С шестью сферами как условием, контакт [возникает].
* С контактом как условием, чувство [возникает].
* С чувством как условием, жажда [возникает].
* С жаждой как условием, цепляние [возникает].
* С цеплянием как условием, существование [возникает].
* С существованием как условием, рождение [возникает].
* С рождением как условием, старение-и-смерть, печаль, стенание, боль, горе и отчаяние возникают.
Таково происхождение всей этой груды страданий.
«С рождением как условием, старение-и-смерть [возникают]» — так было сказано. И теперь, монахи, имеет ли старение-и-смерть рождение своим условием или же нет, или как вы считаете в этом случае?»
«Старение-и-смерть имеют рождение своим условием, Учитель. Вот как мы считаем в этом случае: «С рождением как условием, старение-и-смерть [возникают]».
«С cуществованием как условием, рождение…
«С цеплянием как условием, существование…
«С жаждой как условием, цепляние…
«С чувством как условием, жажда…
«С контактом как условием, чувство…
«С шестью сферами как условием, контакт…
«С ментальностью-и-материей как условием, шесть сфер…
«С сознанием как условием, ментальность-и-материя…
«С формирователями как условием, сознание…
«С невежеством как условием, формирователи [возникают]» — так было сказано. И теперь, монахи, имеют ли формирователи невежество своим условием или же нет, или как вы считаете в этом случае?»
«Формирователи имеют невежество своим условием, Учитель. Вот как мы считаем в этом случае: «С невежеством как условием, формирователи [возникают]».
«Хорошо, монахи. Вы говорите так, и я тоже так говорю: «Когда это существует, возникает то; с возникновением этого, возникает и то». Так, с невежеством как условием, формирователи [возникают]… с рождением как условием, старение-и-смерть, печаль, стенание, боль, горе и отчаяние возникают. Таково происхождение всей этой груды страданий.
Прекращение
Но с безостаточным угасанием и
* прекращением невежества происходит прекращение формирователей.
* С прекращением формирователей [происходит] прекращение сознания.
* С прекращением сознания [происходит] прекращение ментальности-и-материи.
* С прекращением ментальности-и-материи [происходит] прекращение шести сфер.
* С прекращением шести сфер [происходит] прекращение контакта.
* С прекращением контакта [происходит] прекращение чувства.
* С прекращением чувства [происходит] прекращение жажды.
* С прекращением жажды [происходит] прекращение цепляния.
* С прекращением цепляния [происходит] прекращение существования.
* С прекращением существования [происходит] прекращение рождения.
* С прекращением рождения, старение-и-смерть, печаль, стенание, боль, горе и отчаяние прекращаются.
Таково прекращение всей этой груды страданий.
«С прекращением рождения [происходит] прекращение старения-и-смерти» — так было сказано. И теперь, монахи, прекращается ли старение-и-смерть с прекращением рождения или же нет, или как вы считаете в этом случае?»
«Старение-и-смерть прекращается с прекращением рождения, Учитель. Вот как мы считаем в этом случае: «С прекращением рождения [происходит] прекращение старения-и-смерти».
«С прекращением существования [происходит] прекращение рождения…
«С прекращением цепляния [происходит] прекращение существования…
«С прекращением жажды [происходит] прекращение цепляния…
«С прекращением чувства [происходит] прекращение жажды…
«С прекращением контакта [происходит] прекращение чувства…
«С прекращением шести сфер [происходит] прекращение контакта…
«С прекращением ментальности-и-материи [происходит] прекращение шести сфер…
«С прекращением сознания [происходит] прекращение ментальности-и-материи…
«С прекращением формирователей [происходит] прекращение сознания…
«C прекращением невежества [происходит] прекращение формирователей» — так было сказано. И теперь, монахи, прекращаются ли формирователи с прекращением невежества или же нет, или как вы считаете в этом случае?»
«Формирователи прекращаются с прекращением невежества, Учитель. Вот как мы считаем в этом случае: «C прекращением невежества [происходит] прекращение формирователей».
«Хорошо, монахи. Вы говорите так, и я тоже так говорю: «Когда этого не существует, не возникает и того; с прекращением этого, прекращается и то». Так, с прекращением невежества происходит прекращение формирователей… С прекращением рождения, старение-и-смерть, печаль, стенание, боль, горе и отчаяние прекращаются. Таково прекращение всей этой груды страданий.
Личное знание
Монахи, зная и видя этот путь, стали бы вы убегать в прошлое так: «Были ли мы в прошлом? Не было ли нас в прошлом? Чем мы были в прошлом? Какими мы были в прошлом? Будучи чем мы стали такими в прошлом?»
«Нет, Учитель».
«Зная и видя этот путь, стали бы вы убегать в будущее так:
«Будем ли мы в будущем? Не будет ли нас в будущем? Чем мы будем в будущем? Какими мы будем в будущем? Будучи чем мы будем такими в будущем?»
«Нет, Учитель».
«Зная и видя этот путь, стали бы вы внутренне запутанными в отношении настоящего: «Есть ли я? Нет ли меня? Что я? Каков я? Откуда взялось это существо? Куда оно уйдёт?»
«Нет, Учитель».
«Монахи, зная и видя так, говорили бы вы следующим образом: «Учитель уважается нами. Мы говорим так, как говорим, [просто лишь] из-за уважения к Учителю?»
«Нет, Учитель».
«Зная и видя так, говорили бы вы следующим образом: «Отшельник говорит так, и мы говорим так по приказу Отшельника?»
«Нет, Учитель».
«Зная и видя так, признавали бы вы другого учителя?»
«Нет, Учитель».
«Зная и видя так, вернулись бы вы к предписаниям, шумным дебатам, счастливым знамениям заурядных жрецов и отшельников, взяв их за сердцевину [святой жизни]?»
«Нет, Учитель».
«Говорите ли вы только то, что узнали, увидели, поняли сами?»
«Да, Учитель».
«Хорошо, монахи. Я вёл вас этой Дхаммой, которая видима здесь и сейчас, незамедлительно действенная, приглашающая к исследованию, ведущая вперёд, переживаемая мудрыми самостоятельно. Ведь в отношении этого так было сказано: «Монахи, эта Дхамма видима здесь и сейчас, незамедлительно действенная, приглашающая к исследованию, ведущая вперёд, переживаемая мудрыми самостоятельно».
Рождение и страдания
Монахи, нисхождение эмбриона происходит посредством единения трёх вещей. Бывает так, что имеет место единение отца и матери, но мать находится в неподходящем периоде, и нет гандхаббы. В этом случае нет нисхождения эмбриона. Бывает так, что имеет место единение отца и матери, но мать находится в подходящем периоде, но нет гандхаббы. В этом случае [также] нет нисхождения эмбриона. Но когда имеет место единение отца и матери, мать находится в подходящем периоде, и есть гандхабба, то посредством единения этих трёх вещей происходит нисхождение эмбриона{196}.
Затем мать носит эмбрион в своей утробе девять или десять месяцев с большим волнением, точно тяжкий груз. Далее, по окончании девяти или десяти месяцев, у матери происходят роды с большим волнением, точно тяжкий груз. Далее, когда ребёнок рождается, она кормит его своей же кровью, поскольку грудное молоко матери называется «кровью» в Учении Благородных.
Когда он вырастает и его качества созревают, ребёнок играет в такие игры как игрушечные плуги, игры в палки, кувырки, игры с ветряными колёсами, игры с мерами, игры с игрушечными повозками, игры с игрушечными стрелами и луками.
Когда он вырастает и его качества созревают [ещё больше], юный, он наслаждается будучи наделённым и обеспеченным пятью нитями чувственных удовольствий: формами, познаваемыми глазом… звуками… запахами… вкусами… осязаемыми вещами, познаваемыми телом — желанными, желаемыми, приятными, привлекательными, связанными с чувственным желанием, вызывающими страсть.
Видя форму глазом, он влечётся к ней, если она приятная, и питает неприязнь, если она неприятная. Он пребывает с неутверждённой осознанностью к телу, с ограниченным умом, и он не понимает в соответствии с действительностью освобождения ума и освобождения мудростью, где эти плохие, неблагие состояния [ума] прекращаются без остатка. Будучи вовлечённым в благоволение и отвращение, какое бы чувство он ни чувствовал — приятное, болезненное, ни-приятное-ни-болезненное — он наслаждается этим чувством, приветствует его, продолжает удерживать его{197}. По мере того как он делает так, наслаждение возникает в нём. А наслаждение чувством является цеплянием. С цеплянием как условием [возникает] существование. С существованием как условием [возникает] рождение. С рождением как условием старение-и-смерть, печаль, стенание, боль, горе и отчаяние возникают. Таково происхождение всей этой груды страданий.
Слыша ухом звук…
Нюхая носом запах…
Пробуя языком вкус…
Ощущая осязаемую вещь телом…
Познавая умственный объект умом, он влечётся к нему, если он приятный, и питает неприязнь, если он неприятный… …Таково происхождение всей этой груды страданий.
Последовательные этапы практики
Вот, монахи, Татхагата возникает в мире — совершенный и полностью просветлённый. Он обучает Дхамме… {198} …входит и пребывает в первой джхане… второй… третьей… четвёртой джхане, которая ни-приятна-ни-болезненна, характерна чистейшей осознанностью из-за невозмутимости.
Видя форму глазом, он не влечётся к ней, если она приятная, и не питает неприязни, если она неприятная. Он пребывает с утверждённой осознанностью к телу, с безмерным умом, и он понимает в соответствии с действительностью освобождение ума и освобождение мудростью, где эти плохие, неблагие состояния [ума] прекращаются без остатка. Так, отбросив благоволение и отвращение, какое бы чувство он ни чувствовал — приятное, болезненное, ни-приятное-ни-болезненное — он не наслаждается этим чувством, не приветствует его, не продолжает удерживать его. Поскольку он не делает так, наслаждение чувствами прекращается в нём. С прекращением его наслаждения происходит прекращение цепляния. С прекращением цепляния [происходит] прекращение существования. С прекращением существования [происходит] прекращение рождения. С прекращением рождения старение-и-смерть, печаль, стенание, боль, горе и отчаяние прекращаются. Таково прекращение всей этой груды страданий.
Слыша ухом звук…
Нюхая носом запах…
Пробуя языком вкус…
Ощущая осязаемую вещь телом…
Познавая умственный объект умом, он не влечётся к нему, если он приятный, и не питает неприязни, если он неприятный… …Таково прекращение всей этой груды страданий.
Монахи, запомните эту мою [лекцию] кратко как освобождение в уничтожении жажды. Но [запомните] монаха Сати, сына рыбака, как пойманного в обширные сети жажды, в невод жажды».
Так сказал Благословенный. Монахи были довольны и восхитились словами Благословенного.
МН 39Маха ассапура сутта — Большая лекция в Ассапуре
редакция перевода: 10.05.2015
Перевод с английского: SV
источник:
"Majjhima Nikaya by Nyanamoli & Bodhi, p. 362"
(Стандартное изложение последовательных этапов практики буддийского пути с более подробными описаниями джхан и сверхспособностей)
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в стране Ангов в городе Ангов под названием Ассапура. Там Благословенный обратился к монахам так: «Монахи!»
«Учитель!» — ответили они. Благословенный сказал следующее:
«Отшельники, отшельники» — вот как, монахи, люди воспринимают вас. И когда вас спросили: «Вы кто?», вы утверждаете, что вы отшельники. Поскольку так вы обозначаетесь, и так о себе заявляете, то вот как вам следует тренироваться: «Мы будем предпринимать и практиковать те вещи, которые делают кого-либо отшельником, делают кого-либо жрецом, так что наши обозначения будут правдивыми, наши утверждения подлинными, и так чтобы услужение тех [мирян], чьи одежды, еду, жилища, необходимые для лечения вещи мы используем, принесёт им великий плод и благо, и так чтобы наш уход в бездомную жизнь был бы не тщетным, а плодотворным и продуктивным».
Нравственность и средства к жизни
И какие вещи, монахи, делают кого-либо отшельником, делают кого-либо жрецом? Монахи, вот как вы должны тренироваться: «Мы будем обладать чувством стыда и боязнью совершить проступок». И теперь, монахи, вы можете подумать так: «Мы обладаем чувством стыда и боязнью совершить проступок. Этого достаточно, это было выполнено, цель отшельничества достигнута, нам нечего больше делать» — и будете отдыхать, довольные этим. Монахи, я говорю вам, заявляю вам: Вам, то есть тем, кто ищет статуса отшельника, [не следует останавливаться], не достигнув цели отшельничества, когда всё ещё есть то, что необходимо осуществить.
И что ещё необходимо осуществить? Монахи, вот как вы должны тренироваться: «Наше телесное поведение будет очищенным, чистым и открытым, безупречным и сдержанным, и мы не станем восхвалять себя и унижать других из-за этого очищенного телесного поведения». И теперь, монахи, вы можете подумать так: «Мы обладаем чувством стыда и боязнью совершить проступок, и наше телесное поведение было очищено. Этого достаточно, это было выполнено, цель отшельничества достигнута, нам нечего больше делать» — и будете отдыхать, довольные этим. Монахи, я говорю вам, заявляю вам: Вам, то есть тем, кто ищет статуса отшельника, [не следует останавливаться], не достигнув цели отшельничества, когда всё ещё есть то, что необходимо осуществить.
И что ещё необходимо осуществить? Монахи, вот как вы должны тренироваться: «Наше словесное поведение будет очищенным, чистым и открытым, безупречным и сдержанным, и мы не станем восхвалять себя и унижать других из-за этого очищенного словесного поведения». И теперь, монахи, вы можете подумать так: «Мы обладаем чувством стыда…» когда всё ещё есть то, что необходимо осуществить.
И что ещё необходимо осуществить? Монахи, вот как вы должны тренироваться: «Наше умственное поведение будет очищенным, чистым и открытым, безупречным и сдержанным, и мы не станем восхвалять себя и унижать других из-за этого очищенного умственного поведения». И теперь, монахи, вы можете подумать так: «Мы обладаем чувством стыда…» когда всё ещё есть то, что необходимо осуществить.
И что ещё необходимо осуществить? Монахи, вот как вы должны тренироваться: «Наши средства к жизни будут очищенными, чистыми и открытыми, безупречными и сдержанными, и мы не станем восхвалять себя и унижать других из-за этих очищенных средств к жизни». И теперь, монахи, вы можете подумать так: «Мы обладаем чувством стыда…» когда всё ещё есть то, что необходимо осуществить.
Сдержанность чувств
И что ещё необходимо осуществить? Монахи, вот как вы должны тренироваться: «Мы будем охранять двери наших органов чувств. Увидев форму глазом, мы не будем цепляться за её черты и детали. Поскольку, если мы оставим качество глаза неохраняемым, плохие неблагие состояния сильного желания и подавленности могут наводнить нас — мы будем практиковать сдержанность в отношении этого, мы будем охранять качество глаза, мы будем предпринимать сдерживание качества глаза.
Услышав ухом звук…
Унюхав носом запах…
Различив языком вкус…
Ощутив осязаемые вещи телом…
Познав умственный объект умом, мы не будем цепляться за его черты и детали. Поскольку, если мы оставим качество ума неохраняемым, плохие неблагие состояния сильного желания и подавленности могут наводнить нас — мы будем практиковать сдержанность в отношении этого, мы будем охранять качество ума, мы будем предпринимать сдерживание качества ума».
И теперь, монахи, вы можете подумать так: «Мы обладаем чувством стыда… …мы охраняем двери наших органов чувств…» когда всё ещё есть то, что необходимо осуществить.
Умеренность в еде
И что ещё необходимо осуществить? Монахи, вот как вы должны тренироваться: «Мы будем умеренны в еде. Мудро осмыслив, мы будем употреблять пищу, собранную с подаяний, не ради развлечений, не ради упоения, не ради физической красоты и привлекательности, а просто для содержания и поддержания этого тела, чтобы устранить дискомфорт, [тем самым] поддержать ведение святой жизни, осознавая: «Так я устраню старые чувства [голода] и не создам новых чувств [от переедания]. Я буду здоровым, не буду [этим] порицаем, буду пребывать в утешении».
И теперь, монахи, вы можете подумать так: «Мы обладаем чувством стыда… …мы умеренны в еде…» когда всё ещё есть то, что необходимо осуществить.
Бодрствование
И что ещё необходимо осуществить? Монахи, вот как вы должны тренироваться: «Мы будем преданы бодрствованию. Днём, во время хождения вперёд и назад, мы будем очищать свой ум от тех состояний, что создают препятствия. В первую стражу ночи, во время хождения вперёд и назад, [а также во время] сидения, мы будем очищать свой ум от тех состояний, что создают препятствия. В срединную стражу ночи мы будем ложится на правый бок в позе льва, положив одну ступню на другую, осознанные и бдительные, предварительно сделавшие в уме отметку, когда следует вставать. После подъёма, в третью стражу ночи, по мере хождения вперёд и назад, [а также во время] сидения, мы будем очищать свой ум от тех состояний, что создают препятствия».
И теперь, монахи, вы можете подумать так: «Мы обладаем чувством стыда… …мы предаёмся бодрствованию…» когда всё ещё есть то, что необходимо осуществить.
Осознанность и бдительность
И что ещё необходимо осуществить? Монахи, вот как вы должны тренироваться: «Мы будем обладать осознанностью и бдительностью. Мы будем действовать с бдительностью, когда идём вперёд и возвращаемся… когда смотрим вперёд и смотрим в сторону… когда сгибаем и разгибаем свои члены тела… когда несём одежду и верхнее одеяние, свою чашу… когда едим, пьём, жуём, пробуем на вкус… когда мочимся и испражняемся… когда идём, стоим, сидим, засыпаем, просыпаемся, разговариваем и молчим».
И теперь, монахи, вы можете подумать так: «Мы обладаем чувством стыда… …мы обладаем осознанностью и бдительностью…» когда всё ещё есть то, что необходимо осуществить.
Оставление помех
И что ещё необходимо осуществить? Вот, монахи, монах затворяется в уединённом обиталище: в лесу, у подножья дерева, на горе, в узкой горной долине, в пещере на склоне холма, на кладбище, в лесной роще, на открытом пространстве, у стога соломы.
Вернувшись с хождения за подаяниями, после принятия пищи, он садится со скрещенными ногами, выпрямив тело и установив осознанность впереди.
Оставив жажду к миру, он пребывает с осознанным умом, лишённым жажды. Он очищает свой ум от жажды. Оставив недоброжелательность и злость, он пребывает с осознанным умом, лишённым недоброжелательности, желающий блага всем живым существам. Он очищает свой ум от недоброжелательности и злости. Оставив лень и апатию, он пребывает с осознанным умом, лишённым лени и апатии — осознанный, бдительный, воспринимая свет. Он очищает свой ум от лени и апатии. Оставив неугомонность и сожаление, он пребывает без взволнованности с внутренне умиротворённым умом. Он очищает свой ум от неугомонности и сожаления. Отбросив сомнение, он пребывает, выйдя за пределы сомнения, не имея неясностей в отношении благих [умственных] качеств. Он очищает свой ум от сомнения.
Монахи, представьте, как если человек взял бы заём и предпринял некое дело, и его дело пошло бы на лад, так что он мог бы выплатить все деньги, и у него осталось бы достаточно ещё, чтобы содержать жену. И тогда, осознав это, он был бы довольным и полным радости.
Или представьте, как если бы человек был бы нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен. Еда не подходила бы ему, у его тела не было бы силы. Но позже он бы выздоровел от болезни, еда бы подходила ему, его тело восстановило бы силу. И тогда, осознав это, он был бы довольным и полным радости.
Или представьте, как если бы человека бросили в тюрьму, но позже он бы освободился от тюрьмы, был бы в безопасности и сохранности, не потеряв своего имущества. И тогда, осознав это, он был бы довольным и полным радости.
Или представьте, как если бы человек был бы рабом, не независимым, но зависимым от других. Он не мог бы идти туда, куда пожелает. Но позже он бы освободился от рабства, стал бы зависим только от себя, независимым от других, и мог бы идти туда, куда пожелает. И тогда, осознав это, он был бы довольным и полным радости.
Или представьте, как если бы человек с богатством и имуществом поехал бы по дороге, ведущей сквозь пустыню, но потом он бы пересёк пустыню, был бы в безопасности и сохранности, не потеряв своего имущества. И тогда, осознав это, он был бы довольным и полным радости.
Точно также, монахи, когда эти пять помех не отброшены в нём, монах видит их соответствующим образом как долг, болезнь, тюрьму, рабство, дорогу через пустыню. Но когда эти пять помех были отброшены в нём, он видит это как свободу от долга, здоровье, освобождение из тюрьмы, освобождение от рабства, безопасную землю.
Четыре джханы
Первая джхана
Отбросив эти пять помех, изъянов ума, которые ослабляют мудрость, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний [ума], монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием [ума на объекте медитации], с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за [этой] отстранённости.
Он делает восторг и счастье, что возникли из-за [этой] отстранённости, промачивающими, пропитывающими, заполняющими, распространяющимися по этому телу, так что во всём его теле нет ни единой части, которая не была бы пропитана восторгом и удовольствием, что возникли из-за [этой] отстранённости.
Подобно тому, как умелый банщик или ученик банщика насыпал бы банный порошок в железный таз и, постепенно опрыскивая его водой, замешивал бы его, пока влага не пропитала бы [этот] его ком банного порошка, не промочила его внутри и снаружи, но, всё же, сам [этот] ком не сочился бы [от воды] — то точно также монах делает восторг и счастье, что возникли из-за [этой] отстранённости, промачивающими, пропитывающими, заполняющими, распространяющимися по этому телу, так что во всём его теле нет ни единой части, которая не была бы пропитана восторгом и удовольствием, что возникли из-за [этой] отстранённости.
Вторая джхана
Далее, монахи, с угасанием направления и удержания [ума на объекте], монах входит и пребывает во второй джхане, в которой наличествуют внутренняя уверенность и единение ума, в которой нет направления и удержания, но есть восторг и удовольствие, которые возникли посредством сосредоточения.
Он делает восторг и счастье, что возникли посредством сосредоточения, промачивающими, пропитывающими, заполняющими, распространяющимися по этому телу, так что во всём его теле нет ни единой части, которая не была бы пропитана восторгом и удовольствием, что возникли посредством сосредоточения.
Подобно озеру, чьи воды били бы ключами на дне, не имеющем притока с востока, запада, севера или юга. Озеро не пополнялось бы время от времени проливным дождём. И тогда прохладные источники, бьющие [на дне] озера, сделали бы так, что прохладная вода промачивала, пропитывала, заполняла, распространялась бы в озере, так что не было бы ни единой части во всём озере, которая не была бы пропитана прохладной водой.
Точно также, монах делает восторг и счастье, что возникли посредством сосредоточения, промачивающими, пропитывающими, заполняющими, распространяющимися по этому телу, так что во всём его теле нет ни единой части, которая не была бы пропитана восторгом и удовольствием, что возникли посредством сосредоточения.
Третья джхана
Далее, монахи, с угасанием восторга монах пребывает невозмутимым, осознанным, бдительным и ощущает приятное телом. Он входит и пребывает в третьей джхане, о которой Благородные говорят так: «Он невозмутим, осознан, пребывает в удовольствии».
Он делает счастье, отделённое от восторга, промачивающим, пропитывающим, заполняющим, распространяющимся по этому телу, так что во всём его теле нет ни единой части, которая не была бы пропитана счастьем, отделённым от восторга.
Подобно тому, как в озере с голубыми или с красными или с белыми лотосами, некоторые лотосы, которые родились и выросли в воде, расцветают, будучи погружёнными в воду, так и не взойдя над поверхностью воды, а прохладные воды промачивают, пропитывают, заполняют, распространяются от их кончиков до их корней — то точно также, монах делает счастье, отделённое от восторга, промачивающим, пропитывающим, заполняющим, распространяющимся по этому телу, так что во всём его теле нет ни единой части, которая не была бы пропитана счастьем, отделённым от восторга.
Четвёртая джхана
Далее, с оставлением удовольствия и боли, равно как и с предыдущим угасанием радости и недовольства, монах входит и пребывает в четвёртой джхане, которая ни-приятна-ни-болезненна, характерна чистейшей осознанностью из-за невозмутимости.
Он сидит, пропитывая это тело чистым ярким умом, так что во всём его теле нет ни единой части, которая не была бы пропитана чистым и ярким умом.
Подобно сидящему человеку, укрытому с ног до головы белой тканью так, что не было бы ни одной части его тела, не пропитанной белой тканью — то точно также, монах сидит, пропитывая это тело чистым ярким умом, так что во всём его теле нет ни единой части, которая не была бы пропитана чистым ярким умом.
Три знания
Прошлые жизни
Когда его ум стал таким сосредоточенным, очищенным, ярким, безупречным, избавленным от загрязнений, гибким, податливым, устойчивым, и непоколебимым, он направляет его к познанию воспоминаний собственных прошлых жизней… {199} …Так он вспоминает свои многочисленные прошлые жизни в подробностях и деталях.
Подобно тому, как человек мог бы отправиться из своей собственной деревни в другую деревню, а затем опять обратно в свою собственную деревню, и мог бы подумать: «Я отправился из своей собственной деревни в ту деревню, и там я стоял так-то, сидел так-то, говорил так-то, молчал так-то; и из той деревни я вернулся опять обратно в свою собственную деревню» — то точно также, монах вспоминает свои многочисленные прошлые жизни… Так он вспоминает свои многочисленные прошлые жизни в подробностях и деталях.
Божественный глаз
Когда его ум стал таким сосредоточенным, очищенным, ярким, безупречным, избавленным от загрязнений, гибким, податливым, устойчивым, и непоколебимым, он направляет его к познанию смерти и перерождения существ… …распознаёт низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их деяниями.
Подобно тому, как если бы было два дома с дверьми, и человек с хорошим зрением, стоя между ними, видел бы, как люди входят в дома и выходят, скитаются туда и сюда, то точно также, божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, монах видит смерть и перерождение существ… и он понимает как существа скитаются в соответствии с их деяниями.
Уничтожение загрязнений ума
Когда его ум стал таким сосредоточенным, очищенным, ярким, безупречным, избавленным от загрязнений, гибким, податливым, устойчивым, и непоколебимым, он направляет его к знанию уничтожения пятен [умственных загрязнений]. Он понимает в соответствии с действительностью: «Это — страдание… Это — источник страдания… Это — прекращение страдания… Это — путь, ведущий к прекращению страдания… Это — пятна… Это — источник пятен [загрязнений ума]… Это — прекращение пятен… Это — путь, ведущий к прекращению пятен».
Когда он знает и видит так, его ум освобождается от пятна чувственного желания, от пятна существования, от пятна невежества. Когда он освободился, пришло знание: «Он освобождён». Он понимает: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования».
[Это] подобно тому, как если бы озеро в горной впадине было бы чистым, спокойным, прозрачным. И человек с хорошим зрением, стоя на берегу, мог бы видеть ракушки, гравий и гальку, проплывающие и отдыхающие стаи рыб. Он мог бы подумать: «Вот есть это озеро — чистое, спокойное, прозрачное. И вот здесь есть эти ракушки, гравий, галька, а также эти проплывающие и отдыхающие стаи рыб». Точно также, монах понимает в соответствии с действительностью: «Это — страдание… Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования».
Арахант
Монахи, такой монах зовётся отшельником, жрецом, который совершил купание, который достиг знания, святой учёный, благородный, арахант.
И каким образом монах является отшельником? Он успокоил плохие, неблагие состояния, которые загрязняют, ведут к новому существованию, создают проблемы, созревают в страдании, ведут к будущему рождению, старению, смерти. Вот каким образом монах является отшельником.
И каким образом монах является жрецом? Он выдворил плохие, неблагие состояния… ведут к будущему рождению, старению, смерти. Вот каким образом монах является жрецом.
И каким образом монах является тем, кто совершил купание?{200} Он смыл плохие, неблагие состояния…
И каким образом монах достиг знания? Он познал плохие, неблагие состояния…
И каким образом монах является святым учёным?{201} Плохие, неблагие состояния, которые загрязняют, ведут к новому существованию, создают проблемы, созревают в страдании, ведут к будущему рождению, старению, смерти — стекли с него. Вот каким образом монах является святым учёным.
И каким образом монах является благородным? Плохие, неблагие состояния, которые загрязняют… — далеки от него. Вот каким образом монах является благородным.
И каким образом монах является арахантом? Плохие, неблагие состояния, которые загрязняют… — далеки от него. Вот каким образом монах является арахантом».
Так сказал Благословенный. Монахи были довольны и восхитились словами Благословенного.
МН 40Чула ассапура сутта — Малая лекция в Ассапуре
редакция перевода: 13.05.2015
Перевод с английского: SV
источник:
"Majjhima Nikaya by Nyanamoli & Bodhi, p. 372"
(Схожая по сути сутта с предыдущей, только здесь Будда раскрывает не этапы практики, а негативные качества, которые отбрасываются по мере развития пути, и позитивные качества, которые обретаются)
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в стране Ангов в городе Ангов под названием Ассапура. Там Благословенный обратился к монахам так: «Монахи!»
«Учитель!» — ответили они. Благословенный сказал следующее:
«Отшельники, отшельники» — вот как, монахи, люди воспринимают вас. И когда вас спросили: «Вы кто?», вы утверждаете, что вы отшельники. Поскольку так вы обозначаетесь, и так о себе заявляете, то вот как вам следует тренироваться: «Мы будем практиковать путь, подобающий для отшельников, так что наши обозначения будут правдивыми, наши утверждения подлинными, и так чтобы услужение тех [мирян], чьи одежды, еду, жилища, необходимые для лечения вещи мы используем, принесёт им великий плод и благо, и так чтобы наш уход в бездомную жизнь был бы не тщетным, а плодотворным и продуктивным».
И как, монахи, монах не практикует подобающий для отшельника путь? Пока монах является тем, кто алчный и не отбросил алчности; тем, у кого недоброжелательный ум, и кто не отбросил недоброжелательности; тем, кто злой, и кто не отбросил злости; тем, кто негодует, и кто не отбросил негодования; тем, кто презрителен, и кто не отбросил презрения; тем, кто надменен, и кто не отбросил надменности; тем, кто завистлив, и кто не отбросил зависти; тем, кто скуп, и кто не отбросил скупости; тем, кто притворяется, и кто не отбросил притворничества; тем, кто лживый, и кто не отбросил лживости; тем, у кого порочные желания, и кто не отбросил порочных желаний; тем, у кого неправильные воззрения, и кто не отбросил неправильных воззрений — до этих пор, я говорю вам, он не практикует подобающий для отшельника путь из-за его неспособности отбросить эти пятна отшельника, эти изъяны отшельника, эти отбросы отшельника, которые являются основанием для перерождения в состоянии лишений, и результаты которых переживаются в неблагом уделе.
Представьте оружие, которое называется «матаджа» — тщательно заточенное с обоих концов, [и оно] было бы помещено, вложено в ножны из лоскутов. Я говорю вам, что уход в бездомную жизнь такого монаха подобен этому.
Я не утверждаю, что статус отшельника приходит к носящему сшитую из лоскутов накидку просто лишь из-за ношения [этой] сшитой из лоскутов накидки; как и не приходит к голому аскету просто лишь из-за наготы; как и не приходит к [аскету], измазанному пылью и грязью, просто лишь из-за измазанности пылью и грязью; как и не приходит к ритуальному купающемуся просто лишь из-за ритуального купания; как и не приходит к живущему у подножья дерева просто лишь из-за жития у подножья дерева; как и не приходит к проживающему на открытой местности просто лишь из-за проживания на открытой местности; как и не приходит к практикующему непрерывное стояние просто лишь из-за непрерывного стояния; как и не приходит к принимающему пищу в определённых промежутках просто лишь из-за принятия пищи в определённых промежутках; как и не приходит к чтецу заклинаний просто лишь из-за декламации заклинаний; как статус отшельника и не приходит к аскету со спутанными волосами просто лишь из-за ношения спутанных волос.
Монахи, если бы просто лишь посредством ношения сшитой из лоскутов накидки носящий сшитую из лоскутов накидку, который был бы алчным, отбросил бы алчность, который имел бы недоброжелательный ум, отбросил бы недоброжелательность… который имел бы неправильные воззрения, отбросил бы неправильные воззрения — то тогда его друзья и товарищи, его родственники и родня, делали бы его носящим сшитую из лоскутов накидку с самого момента его рождения и заставляли бы его предпринимать ношение сшитой из лоскутов накидки так: «Ну же, дорогой, будь тем, кто носит сшитую из лоскутов накидку, ведь просто лишь из-за ношения сшитой из лоскутов накидки, когда ты будешь алчен, ты отбросишь алчность, когда у тебя будет недоброжелательный ум, ты отбросишь недоброжелательный ум… когда у тебя будут неправильные воззрения, ты отбросишь неправильные воззрения». Но вот я вижу носящего сшитую из лоскутов накидку, который алчен, который имеет недоброжелательный ум… имеет неправильные воззрения. И вот почему я не говорю, что статус отшельника приходит к носящему сшитую из лоскутов накидку просто лишь из-за ношения [этой] сшитой из лоскутов накидки.
Если бы просто лишь посредством наготы… грязи и пыли… ритуального купания… проживания у подножья дерева… проживания на открытой местности… непрерывного стояния… принятия пищи в определённых промежутках… декламации заклинаний… ношения спутанных волос… И вот почему я не говорю, что статус отшельника приходит к аскету со спутанными волосами просто лишь из-за ношения спутанных волос.
Но как, монахи, монах практикует подобающий для отшельника путь? Когда какой-либо монах, который был алчным, отбросил алчность… недоброжелательный ум… злость… негодование… презрение… надменность… зависть… скупость… притворство… лживость… порочные желания… неправильные воззрения, то тогда, я говорю вам, он практикует подобающий для отшельника путь из-за его отбрасывания этих пятен отшельника, этих изъянов отшельника, этих отбросов отшельника, которые являются основанием для перерождения в состоянии лишений, и результаты которых переживаются в неблагом уделе.
Он видит себя очищенным от всех этих плохих, неблагих состояний, видит себя освобождённым от них. Когда он видит это, то в нём рождается радость. Когда он рад, в нём рождается восторг. Тело того, у кого есть восторг, становится безмятежным. Тот, чьё тело безмятежно, переживает счастье. Ум того, кто переживает счастье, становится сосредоточенным.
Он пребывает, наполняя первую сторону света умом, насыщенным доброжелательностью, равно как и вторую сторону, третью сторону, и четвёртую сторону. Так, вверху, внизу, вокруг и всюду, как ко всем, так и к самому себе, он наполняет весь мир умом, наполненным доброжелательностью — обильным, возвышенным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности.
Он пребывает, наполняя первую сторону света умом, насыщенным состраданием… сорадованием… невозмутимостью… — обильным, возвышенным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности.
Представьте пруд с чистой, приятной, прохладной, прозрачной водой, с пологими берегами, восхитительный. Если бы человек, поражённый и угнетённый жарой — изнурённый, жаждущий пить, высохший — пришёл бы [к нему] с запада, или с востока, или с севера, или с юга, или откуда-либо ещё, то, подойдя к пруду, он бы утолил свою жажду и изнурённость из-за жары.
Точно также, монахи, если кто-либо из клана знати оставляет жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, то после встречи с Дхаммой и Винаей, что были провозглашены Татхагатой, он развивает доброжелательность, сострадание, сорадование, и невозмутимость, и за счёт этого обретает внутренний покой, и затем, за счёт этого внутреннего покоя он практикует подобающий для отшельника путь, я говорю вам.
Если кто-либо из клана брахманов… клана торговцев… клана рабочих… из любого клана оставляет жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, то после встречи с Дхаммой и Винаей… он развивает доброжелательность… практикует подобающий для отшельника путь, я говорю вам.
Монахи, если кто-либо из клана знати оставляет жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, и за счёт уничтожения пятен [умственных загрязнений] здесь и сейчас входит и пребывает в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, зная и проявляя эти состояния для себя самостоятельно посредством прямого знания — то тогда он уже отшельник из-за уничтожения пятен [умственных загрязнений].
Если кто-либо из клана брахманов… клана торговцев… клана рабочих… из любого клана оставляет жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, и за счёт уничтожения пятен… то тогда он уже отшельник из-за уничтожения пятен [умственных загрязнений]».
Так сказал Благословенный. Монахи были довольны и восхитились словами Благословенного.