– Как это никого? А кто платить будет?
– Я заплачу, я.
– Так это вы заказываете бриоши на этот адрес?
– Я.
– А зачем?
– Эмма, это совершенно не имеет отношения к делу.
– Хорошо. Тогда заплатите и я пойду домой.
– Я заплачу. Но ты их туда отнеси.
– Ладно, но сначала платите.
Миссис Беккер достала футляр от очков, набитый денежными купюрами, руки у нее так дрожали, что она не могла отсчитать деньги.
– Вот. За бриоши и тебе на чай. А если все сделаешь правильно, еще добавлю.
Я пересчитала деньги, аккуратно разгладила купюры и сложила их в сумочку на поясе.
– Эмма! – вскрикнула миссис Беккер в нетерпении. – Иди же! Ты все запомнила?
– А что там запоминать? Колокольчик на место повесить, дверь открыть, бриоши положить куда-нибудь и пакет распечатать. Все верно?
– Да. Да. Иди. Только не шуми и смотри, чтобы колокольчик не звякнул.
И я направилась к калитке с нарисованной белой краской цифрой ноль. Хотя, может, это такой овал.
Она, конечно, со странностями, но обещала еще денег дать… только бы не удрала.
Я повесила колокольчик на место, осторожно, чтобы не звякнул, как и просила миссис Беккер, потом толкнула дверь и шагнула в темноту.
5.
– А о чем все эти книги, мистер Круковер? Истории разные, да? Интересные, наверно?
– И истории есть тоже. Интересные, конечно.
Я подошла к полке с толстыми строгими книгами и указала на одну из них.
– А вот эта книга интересная?
– Эта? О, да, очень.
– А о чем она?
– Хм… так сразу и не скажешь. О том, что всему свое время. И еще о том, что все пройдет.
– Ну, это и так понятно. А эта о чем?
– Эта? Хм… О том, что нельзя убивать, красть, прелюбодействовать…
– Но это тоже и так понятно.
– Это сейчас понятно, Эмма. Было время, когда это не было столь очевидным.
– Но вы же сами сказали, что всему свое время.
– Верно.
Я перешла к другой полке, книги здесь казались более веселыми – на обложках были картинки.
– А эта о чем?
– О, эта книга о деньгах и удовольствиях, которые можно купить за деньги, они, вроде бы, должны делать человека счастливым, но не делают.
– Почему не делают?
– Видимо, потому, что денег и купленных удовольствий недостаточно для счастья.
– Не понимаю, почему недостаточно. Если бы у меня было много денег, я бы купила дом и яхту, и была бы счастлива.
– А знаете, Эмма, я тоже так полагал, когда был беден и снедаем заботами о крыше над головой и хлебе насущном.
– Как это «насущном»?
– Я даже не знал, доведется ли сегодня поужинать. А после дела пошли лучше и у меня появились кров, еда и одежда. И когда я привык к мысли, что это все завтра не исчезнет, то действительно почувствовал себя счастливым. Но все, что я приобрел сверх того, в том числе дома и яхты, не добавило счастья ни на йоту. Просто заботы одного рода сменились заботами другого рода, вот и все.
– Ну, это у вас так было, а у меня все будет иначе. А эта книжка про что?
– Эта про любовь, горячку молодости. Интересно, что молодость сама по себе тоже не делает человека счастливым. Многие ощущают себя куда счастливее в зрелые годы.
– А есть такая книга, где написано, как стать счастливым? Только коротко и ясно, и чтобы сразу все понятно было. Такую я почитала бы, пожалуй.
– Вообще-то есть, но я ею не владею в данный момент.
– А можно у Марека ее заказать?
– Можно. А и закажу, пожалуй.
– Да, вы закажите, а то я не вписываюсь в его модель бизнеса. А кто ее написал?
– Один древний грек.
– Древний? И там вправду сказано, как стать счастливым?
– Да, среди прочего.
– Но если этот грек еще в древности знал, как стать счастливым, и даже написал об этом, то почему на свете столько несчастливых и недовольных? Они его не послушали? Не поверили ему?
– Хм.. Интересно, какой была бы модель мира, если бы послушали. Не поверили, да, но зато верят в дурацкие мифы, гоняются за призраками счастья, преодолевают несуществующие препятствия, ловят мыльные пузыри, чтобы, в конце концов, прийти к тому, что уже было сказано великим греком много веков назад, ясно и четко.
– Значит, мало написать – надо, чтобы тебе еще поверили?
– О да!
– А вы ему поверили?
– Не сразу. Прошло довольно много времени, прежде чем я убедился, что он был прав.
– Почему же другие не верят?
– Потому, что это слишком просто. Настолько просто, что каждый человек это и так знает, но не верит сам себе.
– А может, и я бываю счастлива, но тоже не понимаю этого? Можно это как-то узнать или заметить?
– Легко. Когда ты забываешь на время о себе.
– Как это?
– Да, да. Когда не замечаешь, как пролетает время, и вдруг спохватываешься и поражаешься – целый час прошел, а то и день! Когда все легко, даже если трудно, то все равно легко, понимаешь? Когда нет ничего – ни прыща на носу, ни тревог по поводу отсроченных платежей или отсутствия долгожданных вестей, ни повышенного давления, и тебя самого будто нет.
– Ой, бывает… Когда я в моменты попадаю, которые хочется запомнить. И еще когда на торте рисую, меня и правда как будто нет.
– Какие моменты?
И я рассказала ему о последних запомнившихся моментах, которые я «взяла себе»: замерзший залив и предпраздничную суету в пекарне.
Он слушал очень внимательно, не перебивая, даже крякал и всплескивал руками, и я вдруг подумала, что ведь и сейчас момент такой – я не помню о себе: ни о чаевых, ни об уроках, вообще ни о чем не думаю и не знаю, сколько времени прошло. Неужели это и есть – счастливый момент? Так просто? Так легко?
– А знаете, мистер Круковер, и сейчас я сижу среди книг и говорю с вами, а вы слушаете, и ваш кот спит в кресле, и чайник поблескивает… И я хочу запомнить этот момент. А зачем – не знаю…
– Как зачем? – удивился Круковер. – Конечно, чтобы всю жизнь возвращаться в него, при желании.
– Спасибо вам! Со мной никто еще так разговаривал, и не слушал меня так долго.
– Вам спасибо, Эмма. Вы позволили мне увидеть реальность другими глазами, вашими, я имею в виду. Это ценно.
***
Круковер открыл ноутбук и перечитал написанное.
– Нет, не выйдет у тебя, старая ведьма, – пробормотал он. – Не завладеть тебе волшебной пекарней, что уже много лет ждет нового хозяина или хозяйку – человека, мечтающего обладать ею. А вот сейчас кота своего туда отправлю!
«…не было не только места, куда можно было положить пакет – я даже собственных рук не видела. Было только странное чувство, как будто вокруг нет вообще ничего. И меня тоже нет. Ощущение пустоты в темноте было настолько жутким, что я испугалась и попятилась к выходу. Пошевелила пальцами – вроде действуют. Нащупала сумочку с выручкой на поясе – на месте.
И тут вокруг меня образовалось чуть различимое светлое пятно, и я увидела свои руки и пакет с бриошами. Помня наставления миссис Беккер, я попыталась развязать пакет, но замерзшие пальцы плохо слушались, да и узел на пакете поддавался с трудом. Тогда я просто надорвала бумажный пакет. Аромат свежей выпечки среди этого «ничего» был как гром среди ясного неба – и вдруг свет стал расходиться прямо от бриошей, сначала слабый, потом ярче… Из темноты медленно проступили очертания стены, будто невидимый карандаш рисовал кирпичик за кирпичиком, окно, занавески…
Сначала кирпичики, печка и окно казались плоскими, но постепенно обретали наполнение… На моих глазах дом рисовался сам и оживал – мазки невидимой кисти красили неровные кирпичики карминным цветом. В стене возникла печка и даже пахнуло остывшим пеплом. Я зачаровано на это смотрела. И тут под ноги мне бросилось что-то мохнатое и теплое, от неожиданности я вскрикнула, выронила пакет с бриошами – они упали в мгновенно возникшую холодную темноту – и попятилась, пытаясь нащупать рукой дверь.
Но двери не было, я щурилась от яркого света, а о мои ноги терся кот, черный, с белой грудкой – похожий на кота мистера Круковера. И ничего не было – ни дома, ни печки, ни кирпичиков… только калитка с нарисованной цифрой ноль.
А взад-вперед по улице, нервно всплескивая руками, бегала миссис Беккер.
– Ты опять все испортила, негодная девчонка! Я же тебе сказала, ходить тихо и не шуметь, а ты заорала на весь переулок!
Кот невозмутимо лакал воду из мисочки».
– Отлично! – воскликнул Круковер. – А девочка сметливая, сама догадается, что дальше делать. Она вернется в дом номер ноль одна, без всякого вызова. Но ничего не произойдет. Тогда она придет туда еще раз и принесет свежевыпеченный хлеб.
6.
Айван отложил книгу, ту самую, в коричневом переплете, потом заплакал. Месил тесто, крупные слезы катились по его морщинистым щекам и падали в бадью с ржаным тестом.
– Айван, вы плачете? Что-то случилось?
– Ничего не случилось, Эмма. Книгу дочитал. Извини, книга… эх, зацепило меня. Такая тоска в последних главах – будто прощание навек. А ведь столько жизни было – в каждой строчке, в каждом слове! Похоже, он действительно собирался умереть.
– Айван, не плачьте, пожалуйста! Он не умер. Он живет в Тупиковом переулке и покупает у нас хлеб и пряники.
– Ну ты и фантазерка, Эмма. Но спасибо тебе.
– Да я не шучу. Он, правда, покупает.
Я открыла книгу и указала на автора.
– Точно он. Никаких сомнений. И книг у него этих – очень много, прям везде книги – даже на стульях и подоконниках. Вот смотрите… я нарисовала его, потом кота, и еще книги и бутылку коньяка.
– Может, похожий человек, просто. А ты здорово рисуешь, Эмма.
– Ну не верите, отвезите ему заказ сами в следующий раз.
– Эмма, ну зачем ему жить в Тупиковом, где ютятся бедные эмигранты? Он богатый человек, у него есть дом, дачи, слуги.
– Ну, я не знаю. Может, ему так нравится. Он говорит, что все это не приносит счастья.