С сегодняшнего дня я могла жить в этом самом крыле, но предпочитала от этого отказаться. Здесь же мы могли есть, принимать душ, вести какие-то личные беседы, в то время как в особняке хозяев нам не разрешалось даже разговаривать. На полном серьезе. Это было одно из требований Самиры — говорить только в том случае, если она лично обращалась к нам. Разговоры друг между другом были запрещены. В мои обязанности входила уборка комнат на первом этаже, а также соблюдение чистоты в столовой и на кухне.
Десять часов я должна была находиться на территории особняка и выполнять обязанности по листу с планом, составленным управляющей дома. К слову, пунктов в нем на моей памяти всегда было много, но здесь Самира била рекорды. Становилось понятно, почему и заработок был чуть выше среднего, установленного такими же богачами, как и она.
Но жаловаться не приходилось. Я осознанно пришла на эту работу. Осознанно подписалась на нелегкий труд. Я осознанно закрыла глаза на то, что это дом бывшего жениха и его новой жены. Я все прекрасно осознавала.
Осознавала и понимала, что без этой работы просто погибну. В наши-то времена, когда найти что-то стоящее было практически невозможно, расшвыриваться работой, пускай и такой непростой, было просто недопустимо. Не в моем положении. Не при моих обстоятельствах.
Чтобы не происходило, какими бы не были требования Самиры, как бы тяжело не было смотреть на Мадина и его новую дивную жизнь без меня, я дала себе слово, что буду терпеть. Ради денег, ради семьи, ради себя и светлого будущего.
Так было нужно. И жизнь научила, что иногда приходится идти на большие жертвы просто для того, чтобы выжить. Закалки в этом плане мне было не занимать.
Гордо подняв голову, я вошла в крыло для прислуги и достигла своей комнаты, миновав комнату личного повара семейства и управляющей. Среди на удивление скудной обстановки быстро нашла положенную мне униформу и принялась переодеваться. Плевать на обстановку, это все равно все было чужим, так какая разница, стояла здесь кровать королевских размеров или кровать, больше напоминавшая те, что стояли в монашеских кельях? Я даже жить здесь не собиралась, только хранить личные вещи и одежду, пока работаю. Мне бы подошел простой шкафчик для вещей, но было заведено, как заведено, спорить я не стала.
Через пять минут я уже полностью была готова. Свою простую, заношенную одежду аккуратно сложила и положила на заправленную кровать. Надела ту, что было положено по статусу. Вновь разгладила невидимые складки, бросила на себя взгляд в зеркало, отметила изнеможенный вид и, плюнув на все, махнула рукой.
Пора приниматься за работу.
3
Назвать дом просто большим или просто красивым не поворачивался язык. Это было бы просто кощунственно, потому что особняк скорее походил на произведение искусства, нежели на обычное жилье простых смертных. Кажется, кто-то из работников кухни сказал мне, что в доме больше полутора тысяч квадратов, на что я едва не присвистнула. И теперь, когда в мое распоряжение был отдан целый этаж, за чистотой которого я должна была следить, я осознавала в полной мере, что этот человек не врал. Пол дюжины комнат, в том числе и гардеробная, но, что самое ужасное — спальня молодых.
Я не знала, что мне достанутся именно эти помещения, но и выбирать, по сути, не могла. Мне было велено делать то, что велено и оспаривать это, да еще и толком не приступив к работе, я не могла. Вообще-то, не смогла бы и в дальнейшем, если верить прошлому опыту и многолетней работе на Викторию.
А, впрочем, я была здесь только ради денег. И расслабляться было нельзя. Насколько я знала и помнила нрав Мадина, если он сказал, что будет копать под меня, то, значит, неприятности были уже не за горами. Пока не найду другую работу, нужно было держаться максимально правильно и осознанно.
От меня зависели и, в конце концов, кто-то же должен был содержать нашего с Мадином сына, которого этот сукин сын так и не пожелал признавать.
Вообще, история была идиотской. Банальной, как два и два. Я, молодая, наивная дурочка, влюбилась в красивого и богатого парня, который попользовался, понавешал лапши на уши, заделал ребенка и смылся. Я как вчера помнила нашу последнюю с ним встречу, когда все еще было хорошо, когда на пальце было дорогое кольцо, подаренное им в честь нашей будущей свадьбы, а в сердце горел огонь. Страсти, любви, надежды на прекрасное совместное будущее…
И вот, где я была теперь. Вот, к чему привели меня грезы… а ведь мать неоднократно говорила мне сквозь пьяный угар, что такой как он никогда не посмотрит на такую дурнушку-потаскушку, как я. Прямо вот этими вот словами. И ведь оказалась права. Как бы сильно я ее не ненавидела, родительница как в воду глядела. Наверное, помогал большой опыт с самыми разными мужиками. А я… а что я? Я влюбилась, поверила, легла с ним в одну постель, отдала сердце, невинность, всю заботу и ласку, на которые была только способна, а вышло…
Вышло, что вышло.
Теперь я могла гордо сказать, что являюсь матерью-одиночкой ребенка, стоящего на грани инвалидности и каждый день борющегося за право на то, чтобы увидеть рассвет следующего. Я также смело и совсем не гордо могла объявить, что так и не закончила свое высшее образование, потому что рано забеременела, а затем осталась совершенно одна с ребенком на руках.
И с этих самых пор, как маленький Игорь появился на свет, вся моя жизнь оказалась посвященной этому крохотному и столь слабому существу. У сына с самого рождения были проблемы с сердцем и с каждым прожитым днем эти проблемы становились все серьезнее. Врачи только неустанно разводили руками в стороны и говорили о том, что в силах помочь только дорогостоящая операция и не менее дорогостоящее лечение.
А мне… что мне оставалось делать, как не пахать, словно проклятой? А, впрочем, я и была проклята. За свою любовь к тому, кто был мне неровней. Была проклята его родней, что не стесняясь в выражениях обложила меня последними словами еще в первую встречу нашего знакомства. Проклята им самим… этим красивым и жестоким демоном, который прокрался в мое сердце, мое сознание, в мои чресла, похитил все мое существо, а затем оставил мелко прозябать без него.
Но придаваться унынию… разве это был не грех? Так нас всегда учили, эту мысль вкладывали с самого детства, поэтому я решительно отмела воспоминания о прошлом, которое было уже не вернуть, и стремительно направилась в следующую комнату. Первым делом нужно было осмотреть все выделенные в мое распоряжении покои, а затем наметить план действий, потом сверить его с расписанием и планом Самиры, а затем, приступать к работе, не теряя ни минуты. Я привыкла отличаться послушностью и правильностью в работе. Умудрялась получать похвалу даже от самых притязательных хозяев, после чего могла рассчитывать на премии. Возможно, в случае с Самирой мне тоже удастся расположить ее к себе. В любом случае, ее одобрение мне было сейчас куда важнее, жизненно важнее, чем одобрение Мадина.
Последнего, к слову, решено было избегать.
Незачем ворошить прошлое, от которого мы оба уже давно избавились и о котором он, наверное, никогда больше и не вспоминал.
Не вспоминал ни обо мне, ни о своем ребенке, которого ни разу даже не пожелал увидеть.
4
Мне достались большие помещения. Впрочем, маленьких в этом доме, вероятнее всего, и не было вовсе. И начать я, почему-то решила, с гардеробной. Впрочем то, что вскоре предстало моему взору, вряд ли можно было назвать обычной комнатой, в которой хранились вещи, одежда хозяина дома. Это было грандиозное помещение, продуманное с логической точки зрения, красиво и эстетично украшенной в плане дизайна и поддерживаемое в идеальной чистоте.
На сегодня мне предстояло рассортировать вещи по сезонам и расставить разбросанную в ходе примерки обувь по местам. Кажется, с утра Самира куда-то торопилась, а может, это был обычный ее стиль выбора наряда на день. Было немного непривычно, потому что в этом плане, моя бывшая хозяйка Виктория была куда более щепетильной и всегда готовила наряды на несколько дней подряд заранее.
Впрочем, не мне было давать ценные указания работодателям, поэтому я принялась за свою работу, аккуратно расставляя по идеально выверенным полкам не менее идеальную, дизайнерскую обувь.
Как будущий модельер… черт, нет, не так, как несостоявшийся модельер и просто человек, влюбленный в моду и искусство, я не могла не оценить вкуса Самиры. Те же Gianvito Rossi, элегантные, легкие, золотистые, посыпанные россыпью прелестных переливающихся на солнце камней заставляли улыбнуться. Такие туфли могла бы носить Золушка из сказки. Когда-то я мечтала выйти замуж в чем-то подобном…
Боже, как же давно все это было. Казалось, что прошла целая жизнь, а на деле не больше шести лет. Игорь еще даже не ходил в школу, а мне казалось, что прошли десятки лет. Наверное, я ощущала это таким образом, потому что сил с каждым днем было все меньше, а надежда призрачным образом таяла, но придаваться плохим мыслям…
Я бросила взгляд на свое отражение в одном из многочисленных зеркал и тут же встряхнула головой. Если не успею привести комнаты в порядок к приходу новой хозяйки, то ни о каких нормальных отношениях в будущем можно даже и не мечтать. Первое мнение — самое главное, чтобы там не говорили умники.
Я повздыхала, полюбовалась произведением искусства в своих руках и понесла туфли к нужной полке, миновав ненужные полки, но тут внимание привлекло то, что выбило меня из колеи. Я не сразу увидела его, потому что вещей у Самиры было так много, что гардеробную пришлось делать по типу библиотеки, а не в виде круга или квадрата, заставленного полками. И когда я вынырнула из-за угла, то буквально впечаталась в белоснежное платье, висевшее отдельно, особняком от всех.
Я застыла в изумлении. Это было платье от Зухаира Мурада. Когда-то я восхищалась им, и, впервые увидев, любовалась несколько минут к ряду. Оно было пышным, белоснежным, словно песнь льда. Там и здесь художник небрежно мазнул своей кистью подвенечное платье, оставляя ледяные росчерки, снежные узоры, серебром опутывавшие его спереди. Такое могла надеть на себя настоящая Снежная Королева. Платье было сказочным, восхитительно красивым и предназначалось Королеве…