— Пусти! — потребовал он срывающимся голосом. — Я человек Дануца! Слышь, ты, дурень деревенский, пусти! У меня друзья, они тебя на ножи поднимут!
Арон улыбнулся ему волчьим оскалом:
— Не люблю, когда мне угрожают, — и завернул руку вора сильнее, так что в суставе что-то хрустнуло, а сам рыжий охнул в голос.
Тем временем юноша, бежавший следом, оказался рядом, остановился, тяжело дыша:
— Спасибо за помощь, добрый тарэс! Последние деньги из рук вырвал… — Наклонился к рыжему, все еще машинально сжимавшему добычу, и вытащил из цепких пальцев кошелек. — Спасибо еще раз… — А потом добавил другим, изумленно-радостным тоном: — Тибор?
Смутно знакомое лицо стало просто знакомым, соединившись в памяти Арона с именем и обстоятельствами их знакомства:
— У тебя дурная привычка попадать в неприятности, Ресан.
Глава 2
— До чего действительно тесен мир, — задумчиво сказал Тибор немного позднее, когда вор был отдан в руки стражей порядка, Ресан купил все что хотел и они вышли с рынка. — Венд тоже здесь?
— Да, мы остановились у деда. — Ресан заулыбался, представив, как удивится Венд неожиданной встрече и ее обстоятельствам. — Ты опять меня спасаешь, надо же.
— И впрямь. — Тибор выглядел немного не таким, как в прошлый раз. Бледнее, худее, на дне глаз притаилась темнота. Но вел себя с прежней доброжелательностью, и юноша решил не заострять внимания на изменениях. Мало ли что могло приключиться. Было любопытно, конечно, но Ресан понимал, что не каждому приятны расспросы.
— Твой дед — отец матери или отца? — уточнил между тем Тибор, и Ресан покачал головой.
— Отец кормилицы. Он туур, шаман. Лучший шаман в городе! — добавил с гордостью.
Тибор неопределенно хмыкнул и остановился, хлопнув Ресана по плечу.
— Что ж, приятно было повидаться. У меня, боюсь, много дел.
— А-а, — Ресан растерялся. Они прошли вместе несколько поворотов, и юноша рассудил, что Тибор предполагал навестить их с Вендом. — Тут рядом, может, зайдешь?
— Как-нибудь в другой раз.
— Но мы через два дня уезжаем.
— Далеко?
— На юг, вместе с караваном. Венд нанялся охранять, а я так, при нем.
— Хм. — Тибор задумчиво потер подбородок, где уже начала пробиваться щетина. — Скажи, чей караван?
— Купца зовут Злиш или Злош, — неуверенно ответил Ресан, усиленно вспоминая. — Мелкий такой, чернявый, усатый, с брюшком.
Тибор приподнял брови, с легкой усмешкой наблюдая за попытками юноши напрячь память.
— Полагаю, еще увидимся, — кивнул на прощанье и развернулся.
Ресан остался на месте, провожая его взглядом и хмурясь. Он так и не решился спросить, что наемник Кашимы делает так далеко от моря. И что это вообще значит — быть пиратом? Тибор ничуть не походил на морского разбойника, каким оного рисовало воображение Ресана. С другой стороны, Ресан никогда не видел настоящих пиратов…
Венд был дома. При звуке открываемой двери поднял голову, оторвавшись от заточки меча. Ресан в который раз подумал, что идею отправиться к старому шаману за советом и помощью подсказали не иначе благие боги. Жаль, конечно, что дед не смог определить, что за проклятие наложено на Венда, и не смог снять, уловил только тень воздействия Темной магии. Но зато шаман создал защиту, которая должна была сработать в случае активации проклятия, сделав Венда безопасным для окружающих.
Ресана детали этой активации немного смущали, но Венд, узнав, как действует шаманский амулет, обрадовался. Видно было: у него гора с плеч свалилась, и Ресан не решился возражать.
— Купил?
Ресан кивнул, выкладывая покупки.
— Все по списку.
Прошлые разы Венд ходил вместе с ним, но сегодня дед велел ему остаться — что-то, связанное с последней проверкой работы амулета, — и Ресану пришлось отправиться в одиночестве.
Рассказ о встрече с Тибором не занял много времени, но где-то на середине в комнате появился шаман, остро взглянул на «внука» и остался слушать историю до конца.
— Жаль, что он не пришел с тобой, — сказал старый Харидем. — Мне бы хотелось взглянуть на человека, лечащего благословением Ледяной богини.
Ресан пожал плечами. Отчего-то из всего их долгого путешествия шамана больше всего, больше даже, чем кинжал тууршей, заинтересовала короткая встреча с сыном северной жрицы, а из нее — момент излечения Венда. Вот только шаман отказался сказать, что именно вызвало в нем такое любопытство.
— С амулетом все получилось? — спросил юноша.
Шаман молча кивнул, показав на Венда, вернее, на узкую металлическую полосу на его шее.
— Венд, ты действительно уверен… — Ресан протянул руку и коснулся металла. Теплый. Нагревшийся от тела. Словно змея, заползшая на спящего человека.
— Уверен. — Венд отвел его руку. — Так лучше. Так я никого не подвергну опасности.
— Дед? — Ресан просительно взглянул на шамана, но тот покачал головой:
— Я не смог придумать ничего иного. Верховный шаман знает, как снять амулет.
Верховный шаман, которому они отвезут и кинжал тууршей, и письма Харидема, и несколько книг на непонятном языке, и запертую шкатулку без щелей и замочной скважины, о содержимом которой старый туур ничего не сказал. Верховный шаман, который, возможно, снимет проклятие Тонгила. Если сумеет. И если захочет.
А потом — еще более дальняя дорога…
— Я так обрадовался, когда услышал, что Тонгил убит. — Ресан вздохнул, вспомнив случайный разговор на улице, а затем его подтверждение в храме Гиты. Жрец с такой уверенностью говорил о каре, настигшей нечестивца по милости Солнцеликой богини, что Ресан не сомневался в его словах до тех пор, пока Харидем, с жалостью глядя на «внука», не объяснил: Тонгила нет ни в Верхних владениях Многоликого, ни у Серой Госпожи. А значит, проклятый маг каким-то образом опять избежал смерти.
— Это было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой, — ответил Венд, и в последний раз протерев меч промасленной тряпкой, убрал его в ножны. — Жизнь редко делает такие подарки.
Глава 3
Жрец посмотрел на Арона с сочувствием.
— Никогда прежде такого не видел. На первый и даже на второй взгляд кажется, будто ваше эррэ принадлежит обычному человеку. Требуется провести специальный ритуал, чтобы определить наличие Дара.
— Что мы с вами и сделали, — согласился Арон.
Асэх Иллир развел руками.
— Первый случай в моей практике. Потенциально очень сильный Темный Дар, полный до краев резерв, и полное отсутствие сообщения между магической и человеческой частями.
— Это может быть… следствием проклятия кого-нибудь из богов? — нехотя уточнил Арон. Гита вполне могла превратить своего врага в обычного человека, чтобы помучился. Даже для него, самозванца, обладавшего магией неполный месяц, возвращение к доле простого человека оказалось болезненно. Будь он прежним Тонгилом, лишение Силы было бы хуже смерти.
— Проклятие любого бога оставляет метку, — возразил жрец. — Вы чисты.
— Чист и безгрешен, аки новорожденный младенец, — пробормотал Арон и на вопросительный взгляд жреца покачал головой. — Не обращайте внимания, асэх Иллир.
— Возможно, боги дали вам шанс что-то изменить в своей жизни, — увещающе сказал жрец. — Примите его с благодарностью.
Арон изумленно вскинул брови.
— Я что, вошел в храм Солнечного и сам того не заметил? Не ожидал от служителя Многоликого пустых сентенций.
— Разным людям нужно разное, — не обиделся жрец. — И к нам иногда приходят за утешением.
— Вы очень утешите меня, почтенный асэх Иллир, если подскажете, как справиться с проблемой, — вздохнул Арон, бросив взгляд на темноту за окном. Он провел в храме весь вечер и добрую часть ночи, но, похоже, зря. Тихо подкрадывалась усталость — стоит расслабиться, и она навалится с полной силой. Темный Дар, запертый в стеклянной клетке, больше не делился выносливостью.
— Попробую, пожалуй, — неожиданно сказал жрец, и Арон встрепенулся. — Вам доводилось слышать о храме Всех Стихий? Еще его называют Средоточием, Чашей Мудрости, Последней Дверью?
Арон слегка поморщился.
— Доводилось. У этого места плохая репутация. Кроме того, последнее название отдает смертью. Вы собираетесь послать меня к падальщикам?
— Вы откровенны, тарэс, — сказал асэх Иллир задумчиво. — Мало кто осмелится так назвать жрецов Серой Госпожи.
— Они не обидятся. — Арон криво усмехнулся, вспомнив прежние знакомства со слугами Смерти. — Это их почти официальное разделение: падальщики живут в храмах и ждут тех, кто приходит сам, а стервятники предпочитают лететь за добычей.
— Вы многое повидали в жизни, тарэс, — улыбнулся жрец. — Да, конечно, они не обидятся. Смерть не умеет обижаться… И, простите за откровенность, тарэс, но из вас получился бы отличный адепт Смерти.
— Почему? — Арон резко вскинул голову, впившись взглядом в узкие темные глаза жреца.
Тот улыбнулся, но глаз улыбка не достигла.
— По множеству причин, тарэс. Не забывайте: когда говорят, что мы, слуги богов, читаем в душах, это не просто красивые слова. Однако, если Смерть пожелает взять вас к себе, ее служители объяснят куда лучше.
Арон сдержал первый порыв тоже кое-что объяснить слуге бога. Например, то, куда он может засунуть идею о том, будто Арон станет служить Смерти. И второй порыв, содержащий чуть большее количество приличных слов. Чему матушка успела его научить, так это уважать жрецов, пусть и говорящих непростительные вещи. Жрецов Гиты, например, Арон тоже уважал — и убивал со всем уважением, которого они заслуживали.
— Вы оскорбились, тарэс. — Асэх Иллир откинулся на высокую спинку стула, рассматривая Арона с интересом. — Даже странно: с такой душой, как у вас, мысль о службе Смерти не должна вызывать отвращения.
— Какой душой?
— Черной. — Жрец сделал паузу. — Наполовину.
— А вторая половина?
— Серая. Хотя по сравнению с первой кажется почти белой.
Арон отвернулся к окну, не желая смотреть в слишком понимающие, слишком знающие глаза пожилого жреца. Показалось даже, будто тот видит и сквозь личину, и еще глубже — видит душу человека в теле Темного мага.