Иван надеялся, что такое грубое обращение с пожилыми людьми вызовет возмущение толпы, однако среди десятков жителей, что наблюдали за происходящим, ни у кого не хватило духа или желания, хоть что-то крикнуть в ответ. Напротив, все с интересом наблюдали за происходящим, как будто за спектаклем на сцене.
Позади протестующих громко взревел мотор бульдозера. Огромная машина сдвинулась с места, окутанная клубами сизого дыма. Ковш поднялся над кабиной, словно копье средневекового рыцаря.
— Надо уходить! — прокричал Иван на ухо Татьяне Михайловне. — Иначе нас либо всех посадят, либо нас раздавит обломками статуи!
— Не такой реакции я ждала от внука Карпа Иосифовича! — прокричала в ответ женщина. — Тот бы стоял насмерть!
Она посмотрела в глаза парня, и Иван заметил на ее лице выражение твердой решимости либо отстоять памятник, либо умереть прямо здесь. Безумный огонек в глазах Татьяны и остальных не оставлял сомнений — все уже было решено заранее. Непонятно только, зачем в эту самоубийственную акцию втянули Ивана?
«Нет смысла дергать тигра за усы, — вспомнились вдруг парню слова дедушки, — попав в тюрьму, ты никак не поможешь делу! Померев героически, ты тоже делу не поможешь! Вклад в приближение светлого будущего могут сделать только живые и свободные!»
— Черт подери тебя, дедуля! — пробормотал Иван. — Ты что, знал, что я сюда попаду? И что мне теперь — надо всех этих обезумевших от отчаяния стариков спасти? Только каким образом?
Иван повертел головой, ища способ решения проблемы.
Он заметил человека с мегафоном и, отделившись от цепи, бросился к нему. За спиной он услышал возмущенные крики Татьяны Михайловны, но плевать ему сейчас было на ее крики, он должен всех спасти.
Иван побежал через небольшую площадь, но, сделав пару шагов, вдруг почувствовал, что что-то не так.
Ноги его практически не слушались, он еле-еле мог сделать шаг! Асфальт, словно вязкое болото, засасывал и затягивал его. Весь мир подернулся странной рябью, воздух колебался, как в сильную жару. Ивана бросило сначала в жар, затем в холод. Звуки окружающего мира стали глухими, как будто слышались сквозь толстый слой воды.
Иван обернулся и увидел, что бульдозер уже подъехал к статуе, и теперь огромный ковш упирался в колени вождя. Статуя угрожающе накренилась, огромная голова вождя удивленно взирала на кричащих у ее ног людей.
Иван рванулся обратно, преодолевая сопротивление ставшего вдруг вязким, как кисель воздуха.
Монумент наклонялся все сильнее, раздался треск, оглушительный даже для Ивана, который все слышал сейчас очень плохо. Статуя начала падать. Митингующие замерли на месте, с ужасом глядя на гигантское изваяние, готовое вот-вот рухнуть на их головы.
Иван заскрипел зубами от напряжения и, рванув, оказался рядом с Татьяной Михайловной. Он схватил пожилую женщину в охапку и оттащил ее подальше от статуи. Для Ивана все происходило очень медленно, статуя падала, но как в замедленной съемке. Иван метался от одного митингующего к другому, вынося их практически на руках из зоны поражения. Наконец, последний из пенсионеров оказался в безопасности.
Иван выдохнул, но обернувшись, с ужасом увидел у подножия статуи маленькую девочку. Ребенок с интересом пялился вверх, куда в это время смотрели ее родители, для Ивана оставалось загадкой. Молодой человек снова направился к статуе и из последних сил оттолкнул девочку.
«Все, больше не могу!» — Иван рухнул на асфальт. Тот, словно мягкая перина, прогнулся под ним, принимая в свои объятия. Парень не мог пошевелиться, не мог, не хотел, да и сил уже никаких не осталось. Так что, он с усталым безразличием смотрел, как на него опускается огромная груда камня.
Статуя с оглушительных грохотом рухнула, погребая под своими обломками Ивана. Он ничего не слышал, на и больно ему не было, просто вдруг все вокруг поглотила беспросветная тьма.
Иван почувствовал, что проваливается все глубже и глубже.
— Черт, неужели пожелание того мажора сбылось? — подумал парень. — Я действительно проваливаюсь сквозь землю? Или я лечу в ад? Коммунисты же, по заверениям священников, все должны туда попасть? Дурацкая какая-то смерть! Быть раздавленным статуей вождя мирового пролетариата!
Иван падал и падал, и падение это, казалось, никогда не закончится. Пошевелиться он все так же не мог, оставались только мысли. Иван закрыл глаза, все равно толку от зрения сейчас было не больше чем от зонтика под водой.
Он вспомнил дедушку и мысленно спросил его, достойно ли он прожил жизнь? Сумел ли хоть на минуту приблизить то самое светлое будущее, о котором тот так мечтал? Перед мысленным взором Ивана пронеслись рисунки из старого альбома, все эти огромные здания, монументы, в его голове звучал голос деда, рассказывающего о мире победившего коммунизма, где все равны перед законом, где все трудятся на благо родины, где нет места беззаконию, хамству, безразличию!
Иван невольно улыбнулся. Нет и не будет такого мира! Все это грезы и мечты старого идеалиста, которые он зачем-то вложил в голову и душу своего внука.
Темнота вокруг Ивана вдруг изменилась. Он понял, что может двигаться, непроглядная мгла сменилась странными серо-белыми сумерками. Теперь Иван находился в каком-то густом тумане, он продолжал падать, но теперь это больше походило на полет во сне, когда ты чувствуешь, что падаешь, но понимаешь, что оно окончится в твоей кровати.
А затем все изменилось просто кардинально. В глаза парня ударил яркий электрический свет, в ушах раздался шум голосов и зазвучала музыка. Ослепленный светом Иван никак не мог понять, где он находится. Он почувствовал, как ремень джинсов впивается ему в живот, он повис в воздухе, зацепившись за что-то своими штанами!
Спиной парень ощущал холод металла. Он попытался нащупать, за что же он зацепился, и сумел дотронуться до металлического крюка. Иван извернулся и посмотрела наверх. Прямо перед его глазами оказался потолок, покрытый белоснежной лепниной, из этой самой лепнины и торчал металлический крюк, явно предназначенный не для того, чтобы на нем висели взрослые мужчины. Взгляд Ивана опустился вниз, и парень обнаружил, что висит метрах в пяти над полом огромного зала, наполненного людьми. И здесь явно проходило какое-то торжество. Мужчины в костюмах и парадной военной форме заняли места у стен зала, там же стояли женщины в длинных вечерних платьях. Все они о чем-то оживленно переговаривались. Прямо под ногами Ивана располагался огромный стол, сервированный для торжественного ужина. От блеска начищенных приборов рябило в глазах, бокалы были отполированы до кристальной чистоты. Столы ломились от количества блюд, напитков и закусок, а центр занимал огромный торт, с белым кремом на вершине. Торт больше напоминал гору со снежной шапкой, чем кондитерское изделие.
— Черт! И как мне отсюда спускаться? — пробормотал парень. — Как это незаметно-то сделать? Вишу тут, как Карлсон, который на крыше живет! Хотя нет, тот же с пропеллером был, улететь мог! Я скорее на Винни-Пуха похож, который в норе у кролика застрял, и ни туда, ни сюда!
Раздались звуки торжественного марша, и гости стали занимать места за столом. Никто пока еще не садился, просто все, как по команде, подошли к стульям и встали рядом с ними, вытянувшись по стойке «смирно». Иван постарался стать, как можно более незаметным, хотя в его положении это было бесполезно.
Когда гости подошли к своим местам, в зал ступил небольшого роста пожилой мужчина с объемистым брюшком, которое выпирало из застегнутого мундира, покрытого галунами и позолотой, на груди мужчины не было свободного места от количества орденов и медалей. Мужчина был низок ростом, от обширной лысины, обрамленной редкими рыжими волосами, в разные стороны метались световые блики.
Мужчина шел к столу в сопровождении здоровенных мужчин в строгих черных костюмах, зыркающих по сторонам цепкими внимательными взглядами. Охранники не просто осмотрели, а прямо-таки отсканировали всех, кто находился в зале, словно рентгеном пройдясь по лицам и фигурам.
Рыжий толстяк подошел к креслу во главе стола и официант, согнувшись в поклоне, придвинул ему стул. Глава мероприятия сел и милостивым жестом разрешил садиться всем остальным. Послышался скрип стульев, приглушенные вздохи и негромкое звяканье столовых приборов.
До Ивана только теперь донесся запах еды. Его живот недовольно заурчал. Действительно, кроме легкого завтрака Иван ничего не ел! Живот заурчал громче. Этот звук эхом отразился от потолка и стен, и Иван невольно зажмурился, уверенный, что это услышат все за столом, и он будет немедленно обнаружен.
Висящий под самым потолком Иван мог видеть все, что происходило как за столом, так и за его пределами. Он видел, что многие гости ничего не ели, а лишь делали вид. Зато вот на алкоголь налегали со страшной силой, словно стараясь утопить в вине какие-то страхи и чувства. Охранники толстяка, что сидел за столом, бдительно следили, чтобы все оставалось в рамках протокола.
Все проходило чинно и благородно. Звякала посуда, негромко переговаривались гости.
Иван решил, что если он провисит так до конца торжества, то сможет спуститься незамеченным, а там выберется отсюда и сумеет разобраться, что вообще происходит?
Так и висел бы Иван под потолком, словно новенькая люстра с оригинальным дизайном, но тут случилось непредвиденное — у Ивана дико зачесался нос!
Осторожно, чтобы не грохнуться с высоты, Иван поднес к носу руку и с остервенением его почесал. Зуд прошел, но теперь дико захотелось чихнуть. Иван сдерживался, как мог, но спустя мгновение он оглушительно чихнул.
Все головы, словно по команде, повернулись к потолку. Тут Иван чихнул второй раз. И следом услышал треск разрываемой ткани.
— Только этого не хватало! — только и успел подумать он, как джинсы и толстовка его разошлись по всем швам, и он рухнул с высоты прямо на стол. Падать было достаточно высоко, Иван исхитрился перевернуться в воздухе и упал на стол спиной. Падение с такой высоты могло бы закончиться плачевно, но на счастье Ивана прямо под ним и стоял огромный торт. Именно в этого кулинарного монстра и рухнул Иван.