– А сможешь, ведь с себя тоже сливать станешь?
– Смогу, я еще вчера немного с себя нацедил, – кивнул собеседник. – Двести миллилитров, от тебя нужно будет, ну, сорок – пятьдесят. И вот эти пластины этой смесью пропитать.
Тут он вытащил из правого кармана десяток прямоугольных блестящих пластин со скругленными уголками. Больше всего они походили на армейские жетоны. Хм, да это они и есть.
– Ром, я, по-твоему, артефактор? Как я тебе на заказ могу делать амулеты для лечения?
– Нашему пламенеющему мальчику сделал стрелы, которыми теней можно убить, – напомнил он мне.
– Так это другое.
– Вот и проверим.
На пару минут разговор прервался, я елозил ложкой в тарелке с овощами, гость ждал моего ответа.
– Хорошо, попробую, но не раньше чем через пару дней. И вообще, я отдыхать буду, – сказал я. – А еще у меня от мутантов кровь лежит со вчерашнего дня в холодильнике, мне ее сначала переработать нужно.
– Ну, два дня можно и подождать, – вздохнул целитель и встал из-за стола. – Я тогда через два дня зайду?
– Заходи. Постой, что там с теми ребятами, которых я привез?
Парень вильнул взглядом, потом покосился на девчонок, у которых на этот раз на лицах был написан интерес, опять вздохнул и произнес:
– Только никому, хорошо? Меня попросили не распространяться.
– Могила, – заверил я его.
– В общем, я думаю, что это местные жители.
– Местные? – ахнула Машка. – В нашем городе? Откуда?
– Ну, мы мегаполис даже немножко не осмотрели, мало ли куда и рядом с чем его переместило. Или с другой стороны город местный стоит, вот к нам и наведались за хабаром его жители, – пожал плечами Рома.
– А почему именно местные? Не коллеги Сан Палыча? – поинтересовался я.
– Да у них много шрамов всяких-разных. И все старые. В основном резаные, рубленые и ожоги, несколько от сильных укусов, прямо куски мяса вырваны.
– Ну, может, где-нибудь на работе так пострадали, – неуверенно предположила Маша. – Я слышала, что на станках и пальцы отрезает, и руки, и диски ломаются и потом осколки летят всюду.
– Я когда за месяц до переноса почувствовал, что могу лечить просто наложением рук, то изучил кое-какие материалы, посмотрел анатомические атласы по устройству организма, болезни, раны и шрамы. Так что могу немного понять, когда человек попал под циркулярку или бензопилу, а когда ему по ребрам ударили ножом или тесаком. Твоим крестничкам, Вить, последние лет десять регулярно прилетало от ножей и тесаков, а еще куча ожогов.
– М-да, – я почесал лоб, – вот так картинка вырисовывается.
– Только вы никому, пожалуйста, не говорите это, – еще раз наполнил о хранении в секрете только что услышанного нами Рома.
– Будем молчать.
После ухода целителя вскоре умчались девушки. Анна дежурила в больнице, а Маша должна была в паре с кем-то из женщин смотреть за подступами к поселку на вышке до вечера.
Одному в доме было скучно, но и идти куда-то стало лень после плотного завтрака. На обязательные работы меня и моих коллег по магическому цеху не напрягали, в основном так повелось, что я либо занимался с големами, либо уезжал на промысел в город. Остальные дела меня не касались.
После обеда навестил девчонок, принеся каждой по термосу с кофе и чаем (кто что любил). Когда был у Анны, краем глаза глянул на спасенных из паутины, которых положили в отдельную палату и которые так и не пришли в себя. Послушал Ромку о том, что самочувствие у несчастных резко улучшилось за ночь и до прихода тех в сознание осталось день-два.
После обеда до темноты возился с «буханкой», отмывая от грязи внутри и снаружи, заменил масло и попшикал краской из баллончика на свежие царапины, которые остались после столкновения с зомби.
– Да уж, так скоро моя машина станет камуфляжной, – хмыкнул я, оценив, как бросаются в глаза свежие пятна краски, которую я подбирал в тон основному цвету кузова.
Вечером ужинал только с Машей. Анька осталась в больнице, хотя обычно поесть приходила домой.
Вот так как-то тягомотно и бесполезно прошел целый день с постоянным ощущением какого-то ожидания и мыслью, что я пропустил нечто такое-эдакое или забыл.
Было одиннадцать вечера, я лежал, закинув руки за голову, и смотрел с кровати в окно на яркие звезды и кусочек лунного кольца. Спать совсем не хотелось. Через стенку иногда доносились едва слышимые скрипы кровати.
«Машке тоже не спится», – подумал я, и следом за этой мыслью табуном понеслись другие, от которых меня в жар бросило. Ситуация такая, о которой только мечтал: я и красивая девушка одни в доме. Внутренние черти подталкивали встать и зайти в комнату к девушке. Для начала просто узнать, не заболела ли, что ее беспокоит, не случилось ли чего, что она никак не может заснуть. А потом…
Додумать процесс соблазнения не дал тихий голос со стороны двери:
– Вить, ты не спишь?
Там стояла Маша, о которой я думал секунду назад, представляя ее в любимой пижаме – шортиках и кофточке из тончайшей, почти что просвечивающей, ткани розового цвета с кучей черных и белых иероглифов. Вот только сейчас она была в кружевном боди с бантиком на груди и в кружевных чулочках в сеточку.
Я сглотнул и кивнул, потом обозвал себя дураком и произнес вслух:
– Нет, не сплю.
– Можно к тебе, а то мне что-то неуютно одной? Не могу уснуть.
– Да-да, конечно.
На меня просто ступор накатил при виде приближающейся ко мне девушки в исключительно сексуальном наряде.
Только когда она присела на край кровати, коснувшись меня, я спохватился и сдвинулся к стене.
Девушка легка ко мне спиной и, пока устроилась поудобней, не раз касалась попкой и спиной моей груди и живота. От жаркого девичьего тела, от которого божественно пахло духами и страстью, я возбудился не на шутку.
Наконец она затихла, и слышно было только ее негромкое дыхание. А я как дурак лежал практически к ней вплотную, сходил с ума от желания и не находил в себе храбрости перейти к чему-то большему.
«Ну же, давай, не просто же так она к тебе пришла, – заводил я себя, – что ты как мальчик!»
Сердце забилось, как безумное, когда осторожно коснулся кончиками пальцев ее плеча и медленно повел их вниз. Под моей рукой Маша вздрогнула, напряглась и едва заметно подалась навстречу.
Я провел ладонью до бедра, на миг остановился и опустил ее на животик и дальше, в самый сокровенный уголок женского тела. Под натиском руки ее ножки чуть раздвинулись, пуская меня дальше. Вот я почувствовал, как пальцы прикасаются к мягкому, податливому холмику, ощутил влагу.
И меня как подменили.
Вся скромность, боязнь и опаска исчезли, а на их место пришла звериная страсть. Девушка отвечала тем же…
Поцелуи нежные и страстные, которые, казалось, высасывали саму душу партнера, ласки, слияние в одно целое, боль от укусов на плечах, от ногтей на спине, горячее дыхание, неразборчивые выкрики и стоны – все это слилось в один безумный умопомрачительно сладкий коктейль, который я еще никогда не пробовал.
Закончилось все только на рассвете, когда все постельное белье было скомкано и сброшено, а от сексуального наряда Маши остались несколько клочков кружев. Заснули в объятиях друг друга.
Грохот в дверь поднял нас через три часа.
– Витя! Виктор! – орал кто-то под окнами.
Мы с девушкой посмотрели друг на друга ошалевшими глазами, в которых еще не выветрился сон до конца, и мало что понимая.
– Витя, бляха-муха, да вставай же ты!
Первым делом я и Машка бросились прикрываться от взглядов друг друга. Спали-то полностью голыми, даже не накрываясь простыней, а утром при свете поднявшегося солнца мигом вспомнили про стыд. И только надев штаны (Маша закуталась в простыню и умчалась к себе), я подскочил к окну.
– Что случилось? – поинтересовался я у тезки, перегнувшись через подоконник.
– В больнице очнулись те самые, которых ты от пауков спас, и устроили дебош. Обезоружили двух парней, закрылись в комнате с санитарками. Есть раненые, тяжелые, сейчас над ними бьется Ромка.
– Я сейчас, – торопливо произнес я и отпрянул от окна. Так быстро, как сейчас, я не собирался никогда. Уже через три минуты я стоял на улице рядом с Виктором, а за мной выходили големы.
В больнице было пусто, точнее, отсутствовали пациенты и врачи, вместо них сновали мужчины с оружием.
– Где они? – обратился я к Сан Палычу. – И кого захватили?
– Клавку и… твою Аньку, – хмуро сказал он. – Очнулись сначала двое мужиков, им стали помогать, пить дали, а потом они, как ожили более-менее, обезоружили охранников и закрылись в комнате, где сидели. Ну, и вместе с ними санитарки две.
– А что хотят?
Тот посмотрел на меня, покачал головой и постучал у виска пальцем.
– Ты чего? У них язык ни на один земной не похож. Вот тебя ждали, чтобы ты вломился с големами внутрь, а то они на людей без твоей команды не нападают.
Что есть, то есть. Я после инцидента в Казачьем Засаде дал приказ големам не атаковать людей. Не хватало мне внутренних разборок или конфликта с какой-нибудь партией спасшихся землян. Людям вполне хватит вида металлических солдат с холодным оружием, чтобы воздержаться от нападения.
– Тогда я пошел.
– Вить, – мужчина придержал меня за локоть, – ты там не руби сгоряча, если вдруг что… ну мало ли, разобраться бы… да и расспросить их нужно. Когда мы еще сможем встретить местных.
– Вот и разберусь, – мрачно пообещал я.
– Вить, не дури!
– Все нормально будет, – я вынул из кармана «Осу» и показал реконструктору. – Постараюсь этим справиться.
Дверь в палату, куда поселили неизвестных, самураи вынесли одним легким ударом ноги. Да и что там двери той, обычная клееная плоская коробка из тонких реек и ДСП, покрытая ламинированной «под дерево» пленкой. Ее пятилетний ребенок легко поднимет, если без коробки.
Дверь развалилась на куски, открыв небольшую баррикаду, сложенную прямо за ней из кроватей. Несколькими секундами позже в правой стене с треском образовалось отверстие, в котором показалась фигура Дровосека, и рядом с ним, разнеся остатки стены, встал Чаппи. Перегородки между палатами состояли из тоненьких брусков, на которые были набиты листы тонкой фанеры, гипсокартона или ОСБ, а проем был заложен трехсантиметровым пенопластом или минеральной ватой (некоторые перегородки и вовсе были в один лист в целях экономии материала). Так что для големов пройти сквозь больницу от стены до стены, не пользуясь дверьми, не составило бы труда.