– Что-нибудь увидели? – обступили его; лица внимательные, азартные, в глазах любопытство.
– Чужой мир, – глухо сказал он, берясь за трубку без табака; с недавних пор Лось бросил курить, но привычку сосать трубку не оставил. – Гибнущий мир… спасать надо.
В сердце горел огонь. Огонь тек по жилам. Голова дымилась. Хотелось крикнуть во все горло: Аэлита, дождись! Но он сдержался, ощущая ртом горечь собственного дыхания.
Директор обсерватории что-то говорил, провожая гостя, приглашал к себе домой, обещал всяческое содействие, и у Лося даже мелькнула мысль взять его в спутники. Но, глянув на Стругановича, он понял, что тот не выдержит перелета. Не старик еще, но рыхлый, водянистый, как медуза, кабинетный ученый. Не путешественник.
Подумал как о чем-то решенном: так и придется лететь в одиночку.
На машине обсерватории его привезли на набережную.
Лось вошел в ворота, охраняемые красноармейцем.
Освещенный двор мастерской был очищен от ржавого железа, бочонков с цементом, спутанной проволоки, деталей станков и гор мусора. В глубине двора отсвечивали изнутри пыльные окна высокого сарая. Небольшая дверца в нем была приотворена, на корточках у порога сидел рабочий и перебирал инструмент.
– Шел бы ты домой, Хохлов, – сказал Лось. – Уже все собрано, отлажено, упаковано. Отдохни.
– Гость к вам, Мстислав Сергеевич, – ответил рабочий, кивая на дверь. – На аппарат смотрит.
– Не надо было пускать, – нахмурился Лось, проходя в сарай.
– Так Кузьмин еще там, – сказал ему в спину Хохлов.
Лось включил рубильник.
Под потолком зашипели, зажглись дуговые фонари, освещая блестящее гигантское яйцо аппарата. У люка стоял, задрав голову, какой-то человек. За ним от верстака с горками консервов и меховой одежды наблюдал рабочий Кузьмин, в сомнении теребя бородку. Оглянулся.
– Вот господин к вам, Мстислав Сергеевич.
– Вижу, – отрывисто бросил Лось, разглядывая гостя; екнуло сердце – не попутчик ли?
Незнакомец был одет в кожаную куртку неопределенного цвета и фасона, с молниями, в такие же кожаные штаны и странные ботинки со множеством металлических заклепок. Он был высок, на голову выше Лося, смуглолиц, с длинным прямым ртом на узком лице, глазами навыкате, не серыми, а какими-то прозрачно-блеклыми, и хищным носом с необычно большим вырезом ноздрей. Волосы у гостя курчавились надо лбом, черные, с пепельными прядями, но не седые, как у Лося, и опускались с затылка ниже плеч.
– Здравствуйте, – сказал Лось доброжелательно. – Интересуетесь?
Незнакомец оглянулся, глаза его сверкнули.
– Вы уверены, что долетите? – отрывисто, глухо, с металлическими нотками в голосе, спросил он с едва уловимым акцентом.
Лось уловил этот акцент.
– Долечу, – кивнул он. – Уже однажды летал и вернулся. Вы иностранец?
Незнакомец помедлил.
– Нет, я земной… здешний… бывший белый офицер… Возьмете с собой? Или вы берете в спутники только красноармейцев?
– Почему же? – пожал плечами Лось, чувствуя какое-то стеснение в груди: гость ему не пришелся по душе, хотя трудно было сказать – чем именно. – Мне нужен хороший товарищ, надежный, храбрый. Путь опасный, все-таки до Марса ныне более пятидесяти миллионов километров. Будет тяжело. Если вы это понимаете…
Губы гостя изогнулись, не поймешь – улыбка это или иная гримаса.
– Я согласен.
– Семья, дети есть?
– Нет, я… одинок.
– Что ж, – улыбнулся Лось, – тогда милости прошу. Я тоже одинок, сойдемся. Старт завтра утром. Собирайте вещи и приходите. Особенного ничего не берите, полетим в специальных костюмах, типа летных, с усовершенствованиями, Аэрофизический институт любезно предоставил, да и остальное имеется для полета.
– Мне ничего не нужно, я так полечу.
– Хорошо, оставайтесь, я вам тут постелю топчан, в мастерской.
– Не надо, я приду утром.
Незнакомец бросил еще один взгляд на аппарат и стремительно вышел из сарая.
– Как вас зовут? – спохватился Лось.
– Высокий, – донеслось из темноты.
Из-за аппарата вышел Кузьмин со щеткой в руке. Покачал головой.
– Странный у вас попутчик, Мстислав Сергеевич, не нравится он мне. Я бы на вашем месте ему не доверял. Белогвардейцы, они все предатели…
– Не все, – рассеянно возразил Лось, – обмануты многие. И среди них есть хорошие люди, грамотные. А он, заметно, человек сильный, опытный.
– Ну, смотрите, вам лететь.
Лось не ответил. Он уже грезил с открытыми глазами, видя перед собой летящее худенькое лицо Аэлиты, забыв о госте…
БРОСОК В КОСМОС
Попутчик прибыл в шесть утра, за два часа до старта. В руке он нес небольшой портфель прямоугольной формы, из черного матового материала, с закругленными уголками, и сразу начал устраиваться в кабине. Лось хотел объяснить ему устройство аппарата, кабины, всяких приспособлений для управления и наблюдения, но тот прервал инженера:
– Я понимаю принцип действия ракеты. Остальное расскажете в полете. – Ладно, как знаете, – согласился сбитый с толку Лось, несколько озадаченный уверенным поведением спутника. – Надевайте комбинезон, унты, располагайтесь в правом ложементе. Я буду сидеть слева.
Сам он уже надел комбинезон, унты и шлем и теперь походил на полярного летчика.
– Мне комбинезон не нужен, – отрывисто сказал Высокий (Лось не решился спросить, фамилия это, имя или кличка). Он снял куртку, оставаясь в облегающем тело черном свитере, затем достал из своего необычного портфеля какой-то блестящий сверток, приладил к шее, и тот вдруг развернулся прозрачной пленкой, обтянул все тело попутчика, даже ботинки.
– Что это? – заинтересовался Лось.
– ЗАК, – буркнул Высокий. – Защитный костюм.
– Никогда таких не видел. Где их делают? Неужели у нас? Или за границей, в Америке?
– За границей… в Америке, – изогнул губы в неопределенной гримасе Высокий.
На мгновение Лосю захотелось отказаться от его услуг.
Попутчик словно почувствовал его настроение, смягчил тон, сделал извиняющееся лицо.
– Я долгое время работал в… э-э, в Лос-Анджелесской лаборатории по системам обеспечения, этот костюм – плод инженерной мысли многих… э-э, ученых.
– Да, кое в чем американцы нас опережают, – согласился Лось. – Зато мы их – по ракетным аппаратам. Каков же принцип работы вашего костюма?
– ЗАК защищает от всех внешних воздействий, пропускает кислород и утилизирует отходы.
– Он на электромагнетизме?
– На… электромагнетизме, – с почти незаметным колебанием ответил Высокий.
– Марсианские машины тоже используют электромагнитные поля. Я копался в их чертежах и схемах, Алексей Иванович захватил с собой, когда брал Высший Совет инженеров в Соацере, и я кое-что сообразил. Ну, ладно, мы еще поговорим об этом.
Лось полез в люк, обернулся.
– Э-э… друг мой, как вас по имени-отчеству величать? Я вчера не спросил.
Высокий поколебался немного.
– Зовите просто Высокий.
– Ваше право, – согласился Лось, озадаченный ответом. Однако спрашивать спутника о причинах такой конспирации было неловко. Лишь бы он не был беглым каторжником, пришла мысль. Однако Лося окликнули, и он забыл о своих предположениях.
В восемь часов утра, когда солнце давно уже встало над городом, освещая стены сарая, к толпе, собравшейся на пустыре, подъехал большой автомобиль Губисполкома. Из автомобиля выбрался важный господин в глухом костюме, с галстуком, и в сопровождении двух красноармейцев скрылся в воротах мастерской. Затем вышел оттуда, поправил пенсне и сел в автомобиль. Толпа заволновалась.
– Неужто не полетят?
– Полетят, – уверенно ответили. – Первый раз на разведку летали, золото привезли. Теперь вообще экспедицию за золотом посылают.
– Бросьте врать! Их двое всего, сколько золота двое могут привезти? Ну, пудов десять. Эти летят революцию возглавлять. Один – комиссар, другой – беглый каторжник.
– Кого обезглавить?!
– Да не обезглавить, а возглавить.
– А каторжник зачем?
– Чтоб минные поля пройти.
– Что вы все врете?! Какие на Марсе минные поля?!
– Мой шурин видел якобы какого-то черного мужика, точно, каторжник!
– Что вы несете?! Это не каторжник, из НКВД агент летит, чтоб порядок навести.
– А, это правильно, порядок везде должон быть.
– Тихо, запускают!
Толпа замерла.
– Речь будет кто держать? – прошептал человек в кепке. – В прошлый раз товарищ Гусев хорошо сказал, обещал привет марсианам передать…
На него шикнули, он замолчал. Из ворот сарая вышли двое – рабочие Кузьмин и Хохлов, оглянулись, перекрестились, отошли к толпе.
– Отойдите подальше, товарищи.
За рекой закричал паровоз.
Толпа шумно выдохнула, дрогнула.
И тотчас же в сарае оглушающе грохнуло, затрещало, из ворот вынесло клубы дыма и пыли. Задрожала земля. Сарай едва не развалился как карточный домик, зашатались стены. Из тучи дыма показался тупой нос металлического яйца. Грохот усилился, слился в потрясающей силы рев. Блестящий аппарат появился весь, сверкая на солнце, повис в воздухе. Затем пошел вверх, ускоряясь, ширкнуло яркое радужное пламя – и он взвился в воздух, превратился в пасхальное яйцо, в свечу, в звезду. Исчез…
Толпа разом выдохнула, разразилась бурей криков…
Аппарат вырвался за пределы атмосферы, и Лось уменьшил подачу ультралиддита в камеру сгорания. Пресс тяжести, вдавливающий тела космолетчиков в упругие подушки кресел, снизился вдвое. Стало легче дышать.
Спутник Лося с момента старта не сказал ни слова и сидел без движения, лишь в открытых глазах изредка отблескивал свет солнца, лучи которого проникали в кабину через иллюминатор. Судя по всему, никаких неудобств он не испытывал, словно не раз путешествовал таким способом по космическим просторам.
– Как себя чувствуете? – на всякий случай спросил Лось, перекрывая рокот мотора.
– Нормально, – ответил Высокий равнодушно.
Лось воткнул лицо в окуляры следящего устройства, камеры которого выходили наружу через специальные глазки. Он усовершенствовал систему наблюдения и обз