Если ситуация в минных ротах относительно быстро с минимальной кровью и без человеческих жертв вошла в нормальную колею, то в городе до наведения порядка было еще далеко.
По всему Владивостоку продолжались грабежи, насилия и убийства. Из доклада главнокомандующего всеми сухопутными и морскими вооруженными силами, действующими против Японии, Линевича министру финансов о начале мятежа во Владивостоке 30 октября 1905 года: «Комендант Владивостокской крепости генерал Казбек доносит, что вчера, 30 октября, во Владивостоке около 12 часов дня толпа разночинцев, к которым присоединились матросы и сухопутные нижние чины, стала громить китайские лавки, находящиеся на базаре. По получении сведений о беспорядках к базару были комендантом высланы офицерские патрули, вызваны дежурные полуроты 30-го и 32-го полков, затем, ввиду распространения толпы по городу, были вызваны еще 6 батальонов, расположенных на фортах и позициях, через полчаса остальные 6 батальонов 8-й дивизии, затем вечером был призван еще 1 батальон и к вечеру вновь полк с Русского острова. Прибытие войск к месту погрома за дальностью расстояния началось с часу дня, к этому времени толпа успела разбить винный магазин, перепилась. С наступлением темноты в разных местах города начались поджоги: сгорели Матросская слободка, весь квартал, где театр и общественное собрание, военно-окружной суд, Морское собрание, некоторые магазины. Большинство магазинов разбито и разграблено. С наступлением темноты начались вооруженные столкновения с войсками, есть убитые и раненые, затем – число не определено – участвуют мастеровые, много матросов, запасные нижние чины. Следствие производится. Для производства следствия о беспорядке во Владивостоке я назначаю командира 2-го сводного стрелкового корпуса генерал Селиванова».
Вечером 30 октября у городской тюрьмы, предусмотрительно занятой Хабаровским и Благовещенским пехотными полками, начали скапливаться пьяные нижние чины различных частей владивостокского гарнизона. Настроение нижних чинов Хабаровского и Благовещенского полков было сочувствующее бесчинствующей толпе.
Селиванов Андрей Николаевич
Из хроники событий: «Так как в составе караула в 25 человек, за выделением людей на наружные и внутренние посты, оставалось свободных человек 12–15, то штабс-капитан Утробин, находя состав людей недостаточным, пошел в помещение конно-охотничьей команды, где застал частный батальон 30-го Восточно-Сибирского стрелкового полка; командующий этим батальоном капитан Яковлев назначил 10-ю роту под командой зауряд-прапорщика для охраны тюрьмы, о чем было сообщено начальнику штаба дивизии подполковнику Май-Маевскому (будущий герой Первой мировой войны и активный участник Гражданской войны – В. Ш.), и рота эта была введена в караульное помещение, где и оставалась до 3 час. 31 октября. Утром в этот день до нижних чинов, охранявших тюрьму, стали доходить слухи о том, что толпа народа и нижних чинов обещала коменданту крепости прекратить беспорядки в городе под условием освобождения арестованных с гауптвахты и тюрем, затем дошло сведение, что комендант крепости лично сам освободил арестованных с гауптвахты, причем дал даже толпе 2 оркестра музыки. Часа в 3 дня стало известным, что в городе все спокойно, и вскоре мимо новой тюрьмы прошел на стоянку батальон 30-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, который и взял с собой из караула 10-ую роту. Не прошло и получаса, как было получено известие, что толпа народа, освободив содержащихся в старой тюрьме, двигается к новой тюрьме, вследствие чего караул прапорщика Варпаховского был вызван в ружье и выведен к воротам гауптвахты с противоположной стороны; в это же время построилась рота Хабаровского пехотного полка под командой капитана Сатенского, пришедшая для охраны полкового имущества. Едва рота и караул успели выстроиться, как толпа человек в 500 с портретом государя императора и музыкой подошла к расположению тюрьмы и вошла на первый двор, где помещалась канцелярия Хабаровского полка, в толпе развевались национальные флага, музыка играла гимн, раздавались крики „ура!“ Толпа состояла из вольных, матросов и нижних чинов, но преимущественно артиллеристов; вскоре от толпы отделилось несколько матросов и штатских, и один из матросов подошел к капитану Сатенскому со словами: „Вы, ваше высокоблагородие, как видно, здесь старший, почему обращаемся к Вам с просьбой: комендант крепости разрешил освободить всех арестованных, и мы дали слово прекратить беспорядок и желаем, чтобы все обошлось спокойно и мирно!“ На это заявление капитан Сатенский потребовал письменного удостоверения, но так как такового не оказалось, то решено было переговорить с штабом крепости по телефону; после долгих усилий, наконец, удалось получить по телефону ответ: „Удивляюсь, что Вам неизвестно распоряжение, данное комендантом!“, – после чего телефон дал отбой. В это же время послышался стук разбиваемых стекол, толпа народа уже проникла в помещение арестованных и освободила их, а затем кто-то облил перегородку, отделявшую канцелярию Хабаровского полка от гауптвахты, и поджег ее, после чего начался пожар. В то время, когда происходил разговор по телефону капитана Сатенского, какой-то матрос, несший флаг, обратился к начальнику караула, прапорщику Варпаховскому со словами: „Именем коменданта требуем освобождения арестованных!“, – с этими словами часть толпы стремительно хлынула во двор гауптвахты, оттеснила караул, который не имел возможности стрелять, так как против него стояла рота Хабаровского полка. Так как удерживать толпу не представлялось возможности, то прапорщик Варпаховский приказал снять часовых, а сам побежал в комнату караульного начальника, чтобы спасти деньги арестованных и документы, но толпа задержала его, причем кто-то из толпы ударил его сзади по голове, когда же ему удалось проникнуть в комнату начальника караула, то книга арестованных была разорвана в мелкие куски…» Поняв, что пути к отступлению нет, власти, наконец-то, начали решительно бороться с мятежами и погромщиками. «Для прекращения беспорядков я отправил в Никольск-Уссурийский 1-ю стрелковую дивизию и корпусного командира генерала Гернгросса, и во Владивосток я назначаю два полка из Новокиевска» – докладывал Линевич.
Из докладной прокурора Владивостокского окружного суда А. А. Шульца о причинах и ходе восстания 30 октября -2 ноября 1905 года во Владивостоке и о привлечении к суду участников восстания: «К вечеру вызваны были с позиций и ближайших окрестностей города 12 батальонов с артиллерией и пулеметами, причем непосредственное командование войсками, вызванными для подавления беспорядков, поручено было генералу Алкалаеву-Карагеоргию, а начальником охраны города назначен был генерал Лашкевич. На следующий день собравшаяся около собора толпа взбунтовавшихся солдат и матросов потребовала коменданта крепости и командира порта. Когда явился генерал Казбек и, уговаривая их успокоиться и разойтись, обещал принять меры к удовлетворению всех нужд нижних чинов, из толпы стали раздаваться голоса, что они не верят обещаниям, и потребовали прочесть им манифест 17 октября, уволить запасных и до увольнения разрешить ходить им на вольные работы, удовлетворив нижних чинов за земляные работы в крепости по 75 копеек в день, разрешить нижним чинам посещать митинги и улучшить отношение офицеров к нижним чинам. Генерал Казбек еще раз обещал сделать все, что от него зависит, и на просьбы толпы распорядился прислать хор музыки для прогулки по городу. Вскоре вся толпа с музыкой подошла к гауптвахте, требуя освобождения арестованных накануне, и затем приступила к насильственному их освобождению. Начальник караула не решился стрелять в толпу, так как он заметил среди нее генерала Казбека и Алкалаева… Для того, чтобы защитить тюрьму, генералом Казбеком не было принято никаких мер потому, что, по заявлению его следственной комиссии, он даже не подозревал, что в том месте, куда двинулась толпа, была тюрьма, ибо с городом по своему положению он, генерал Казбек, в подробностях знаком не был. И. д. военного губернатора действительный статский советник Смирнов еще с вечера 30-го перебрался в дом коменданта крепости, охраняемый пулеметами, где оставался с ним и и. д. полицеймейстера Осмоловский. 31 октября с вечера Смирнов и Осмоловский отправились на крейсер „Алмаз“, где и провели ночь. Полиция переоделась в штатское платье. Вызванные для подавления беспорядков войска были или безучастными зрителями всего происходившего на их глазах, отказавшись в большинстве случаев исполнить приказание нескольких начальников отдельных частей стрелять по громившей город толпе, или же сами принимали деятельное участие… Многие офицеры оставили свои части и попрятались, переодевшись в штатское платье, некоторые же, в особенности морские, искали убежища на иностранных коммерческих пароходах. К вечеру 31 октября весь город очутился во власти пьяной разъяренной толпы».
Ноябрь 1905 года верные царю части после восстания во Владивостоке вновь берут власть в свои руки
Утром 31 октября несколько наиболее ненадежных батальонов были выведены за город. Около этого же времени собравшаяся вблизи собора большая толпа возбужденно настроенных матросов потребовала коменданта крепости и командира порта. Когда прибывший к ним комендант пообещал принять меры к удовлетворению «всех их нужд», матросы заставили его прочесть манифест 17 октября и затем предъявили требования о разрешении нижним чинам посещать митинги. Кроме этого они потребовали улучшения пищи, обмундирования, увеличения жалования для рядового и младшего командного состава. После этого матросы с оркестром двинулись к гауптвахте, где потребовали освободить всех арестованных. На это требование начальник гауптвахты ответил отказом. Тогда солдаты и матросы разгромили гауптвахту, освободили всех арестованные (около ста человек, в том числе несколько женщин), которые тут же присоединились к освободителям. От гауптвахты толпа направилась к тюрьме, из которой так же были освобождены все заключенных. Затем началась всеобщая попойка. К вечеру, когда все было выпито, пьяные солдаты и матросы разбрелись. Этим мятеж себя и исчерпал.