Трудно определить границы между наблюдательностью, аналитичностью и интуицией, в совокупности помогающими человеку в иных ситуациях демонстрировать особую прозорливость.
В. Леви рассказывает такой случай.
«Мы сидели в кафе, в центре Москвы.
— Вон посмотри, за столом двое. По спинам вижу, что иностранцы. Я взглянул: мужчина и женщина; лиц не видно; одежда ничем особенным не отличалась, но спины (или затылки?) были действительно иностранные, это я тоже сразу заметил. Мы убедились, что не ошиблись, хотя уяснить себе, в чем же именно состояло иноподданничество спин, так и не смогли».
Летчик-испытатель первых советских реактивных самолетов Г.Я. Бахчиванджи за праздничным столом предсказал себе гибель. При желании, слова летчика можно принять за откровение, полученное им свыше. На деле испытатель трезво видел, что не в силах защититься от капризов новой трудноуправляемой техники. В реактивной авиации тех лет редкий полет обходился без угрозы жизни пилота. В истребительной авиации США произошло тогда 400 катастроф с гибелью пилотов. Сколько военных летчиков-испытателей погибло в СССР, мы не знаем, но Бахчиванджи имея, конечно, представление об этом.
Следовательно, к слову о гаданиях и предсказаниях можно добавить, что мы знаем свое будущее сами. Как только мы теряем ощущение управляемости своей жизнью, мы перестаем хотеть что-то изменить. И напротив, сколько случаев и примеров можно привести, когда вера во что-то и страстное желание становились действительностью? Если мы очень верим во что-то, то каждое подтверждение своей правоте буквально «выдергиваем» и тщательно храним отдельно от остальных штрихов, черточек и знаков, примет и указаний. Мы оберегаем эту выбранную нами коллекцию и она, в конце концов, помогает нам достичь своей цели. Или — приводит к ожидаемому. Примером может служить судьба великой балерины Анны Павловой, которой в детстве Матильда Кшесинская «предсказала» великое будущее. Сила этого предсказания, соединенная с желанием девочки, и сделали Павлову звездой. Мечта заставляет нас искать возможности. И мы их находим, считая знаками судьбы. Если мы достаточно верим, это нам помогает. Но в момент, когда теряем уверенность в себе, очарование мечтой уходит, и мы, ожидая поражения, получаем его. Чего здесь больше — интуиции, чтения Книги будущего или само-программирования?
Часть 2ГИПНОЗ ОТ ПЕРВЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ ДО ОТКРЫТИЯ ФЕНОМЕНА ЦЫГАНСКОГО ГИПНОЗА
Человек познакомился с гипнотическими явлениями в глубокой древности, тогда же он научился вызывать состояния, которые по нынешним меркам однозначно оцениваются как гипнотические. Побудительным мотивом экспериментов тех времен была пророческая деятельность, требовавшая соответствующего душевного состояния. Пророк созерцал предметы, относящиеся к числу средств, вызывающих гипнотическое состояние. В первых веках нашей эры в Египте медиумами были подростки. Их усыпляли, затем, когда мальчик находился в гипнотическом сне, ему задавали вопросы, обращенные к богам. Проснувшись, мальчик-медиум рассказывал, что он видел во сне.
Долгое время ясновидческими способностями славились дельфийские пифии и сивиллы, предсказывавшие будущее в гипнотическом состоянии. Позднее выяснилось, что за их спиной стояли жрецы, составляющие тексты изречений. Таким образом житейски мудрые жрецы придавали своим оценкам и прорицаниям ореол божественности в глазах простолюдинов. В известном смысле эту практику жрецов можно считать началом использования гипноза в корыстных целях… В древности научились использовать гипноз и в лечебных целях. Однако накопление знаний о нем проходило очень медленно. В средние века объяснение таинственному состоянию человека искали в астрологии. Так, Петр Помпонаци утверждал, что механизмом всех чудес является взаимное влияние звезд друг на друга и на людей. Он ставил знак равенства между целительными способностями души и лекарственными препаратами. Эту теорию развил гениальный врач Парацельс. Основу его учения составляло понятие магнетической силы, распространенной во Вселенной и контролируемой звездами. Эта сила, по мнению Парацельса, питает человека. Звезды и человек связаны с этой силой. Именно Парацельс первым сформулировал мысль о возможном влиянии одного человека на другого на неосязаемом уровне. Другими словами, сконцентрировав свою волю, человек может направить ее на духовную сущность другого и подчинить ее себе. Парацельсу принадлежит также высказывание, что в определенном состоянии человек может знать о происходящем на значительном расстоянии от него.
В русле идей Парацельса работало в XVII веке много лучших умов того времени, выдававших свои предположения относительно природы магнетической силы. Например, Ван-Гельмот придерживался мнения, что в человеке есть сила, дающая возможность при помощи воображения влиять на внешний мир. По его мнению, взглядом человек способен даже убить животное. Флюдд наделил человека двумя полюсами, в соответствии с этим люди оказывают друг на друга притягивающее либо отталкивающее влияние.
Чудесными излечениями от болезней прославился в XVII веке священник Гасснер. Он требовал от своих пациентов глубокой и непоколебимой веры в Иисуса Христа и применял манипуляции, которые можно с уверенностью считать гипнотизирующими. Высокая восприимчивость больных к его заклинаниям обеспечивала во многих случаях успех, и к нему шли тысячи страждущих. Гасснер умел прерывать каталепсию, слепоту, глухоту, параличи.
В нашем беглом обзоре истории гипноза нельзя обойти вниманием Франца Антона Месмера, занимавшегося теологией, философией, а позже и врачебной практикой, принесшей ему широкую известность. Сначала при лечении ряда заболеваний Месмер пользовался искусственными магнитами, затем он пришел к выводу, что терапевтический эффект достигается не столько воздействием магнита, сколько влиянием магнетического поля врача: достаточно поводить руками по телу больного от головы к ногам. К тому же результату приводили и движения руками на небольшом расстоянии от больного. Месмер утверждал, что магнетическая сила распространена в природе повсеместно: между небесными телами, Землей и одушевленными предметами. Эту силу Месмер назвал животным магнетизмом.
Врачебная карьера Месмера была полна головокружительных взлетов и падений, последние заставляли врача постоянно менять свое местопребывание. В Баварии, Швейцарии, Вене, Париже — всюду повторялась одна и та же история. Сначала Месмер получал обширную практику, затем коллеги обрушивали на удачливого конкурента убийственную критику и настраивали публику против его методов лечения. Однако, несмотря ни на что, методика Месмера всюду находила своих сторонников и последователей. Как, впрочем, и шарлатанов, быстро оценивающих возможность использовать учение Месмера в корыстных целях. В 1784 году французское правительство вынуждено было создать медицинскую комиссию для исследования животного магнетизма, с тем, чтобы положить конец скандальным слухам и происшествиям с больными, рискнувшими связаться с Месмером. Работа комиссии в конце концов заставила врача покинул» Париж.
В то же самое время граф де Бюзанси, верный последователь Месмера, открыл искусственный сомнамбулизм. Вместе со своим братом он занялся врачеванием с помощью гипноза. В отличие от Месмера, братья успокаивали пациентов, стремясь ввести их в сонное состояние. Они обнаружили, что их пациенты в состоянии сна проявляют способность к ясновидению, и сообщили об этом общественности. Это подогрело интерес к животному магнетизму во Франции и всей Европе. Правда, публику теперь уже интересовало не столько терапевтическое влияние метода Месмера, сколько ясновидение.
Значительно продвинул вперед изучение гипноза XIX век. Португальский аббат де Фариа поставил знак равенства между сомнамбулическим сном и естественным. Аббат полностью отказался от тех манипуляций, которые применяли месмерики для усыпления пациентов. Он отбирал по только ему известным признакам людей, которых усаживал на стул, и отдавал команду; «Спите!». Как видим, Фариа отдавал предпочтение внушению и заложил тем самым базу для развития теорий внушения.
Английский хирург Джеймс Брэд, заинтересовавшись месмерическими явлениями, взялся за исследование метода фиксации, применявшегося месмериками вместе с пассами (движениями рук) для усыпления пациентов. Англичанин установил, что созерцание блестящего предмета, находящегося перед глазами, утомляет зрение и вызывает магнетический сон. Следующим серьезным шагом Брэда было утверждение, что с магнетизера на магнетизируемого не переносится никакая физическая сила. Более того, Брэд продемонстрировал, что человек может усыплять себя сам, без какого-либо участия магнетизера. Брэд успешно лечил некоторые нервные расстройства, применял гипноз и для проведения безболезненных операций. К сожалению, несомненные успехи Брэда оказались невостребованными современниками. Животный магнетизм в Англии считался шарлатанством: своевременно отличать истинное от шарлатанства человечество никогда не умело.
Еще более печальная участь ожидала французского врача и исследователя Огюста Лиебо. Книга Лиебо «Искусственный сон и сходные с ним явления», плод многолетнего труда, осталась без внимания специалистов, более того, даже друзья стали присматриваться к нему как к душевнобольному. Позже, однако, фортуна повернулась к Лиебо лицом — его опыты изучил профессор физики Дюмон и пришел в восторг. Благодаря Дюмону интерес к гипнотизму во Франции снова возрос.
Изучением и практическим освоением гипноза занимались преимущественно врачи. Так было во Франции, Германии, Англии, Северной Америке, Венгрии, Италии, ряде других стран. В России гипнотические явления изучали Бехтерев, Данилевский, Токарский, Рыбалкин, Россолимо. Перечисление; этих имен подсказывает читателю, что проблемами гипнотизма, помимо врачей, занимались физиологи, психологи, психиатры. К началу XIX века было накоплено немало знаний в этой области; к этому времени относятся и первые «нашумевшие» уголовные преступления, совершенные с применением