ка от мастерства, но с этим вроде неплохо получилось.
— Что на нем?
— Все, что нужно Магистрату. Это моя цена за то, чтобы они отвязались. Сам понимаешь, бегать и от тех и от других мне не очень хочется. Если Магистрат не будет открывать травлю, это сделает мою жизнь гораздо легче. Ну как жизнь… существование.
— И ты просто отдашь телефон? На нем что, какая-то блокировка?
— Нет. Я знаю, что ты сможешь договориться с ними. Лучше амбассадора мне не найти.
— Скорее, адвоката. Я понял. Не отдам конструкт, пока не договоримся. Что там, конкретнее? Чтобы легче было торговаться.
— Местоположение той самой базы Дюмара, координаты спрятанного плана в безвременье. Ещё точки его складов, времянок, подставные компании, офисы, оружейный запас, контакты черного рынка, с которыми он торгует… Даже ближайшие проекты есть, из моей памяти перенесла, в высоком разрешении.
Да уж, а она хорошо подготовилась.
— Если так, то мне лучше прямо сейчас бежать к начальству.
— Зачем?
— Как же… Ударим по Дюмару в ответ, пока не поздно.
— В том и дело, что поздно. Отец же не дурак. Он прекрасно понимает, что я раскрою его маленький мирок, поэтому база уже пуста, вам ничего там не найти. Это я гарантирую.
— Но как же похищенные люди, Янковский…
Она покачала головой, опять приложилась к стаканчику, прежде чем ответить.
— Все похищенные мертвы. Янковский тоже. Извини.
Я прикурил сигарету, и только через некоторое время понял, что пялюсь немигающим взглядом куда-то вдаль, за силуэты крыш на горизонте.
— Отец избавился от него, как только удалось произвести первый конструкт, — пояснила она. — Жалко, умный был дядька, добрый такой. Постоянно смущенный, потерянный. Не заслужил он этого.
— Никто из них не заслужил, — сказал я вмиг огрубевшим голосом. Ком стал в горле. — Я многого не понимаю. Ты обещала рассказать про письмо, — как тебе вообще удалось подсунуть его в библиотеку Мирабеллы?
— Тогда нужно рассказывать с самого начала, не так ли?
— Я был бы рад послушать.
— Будет непросто… Начнем с моего возвращения. Когда меня «оживили», — она показала пальцами кавычки, — мир как-то потух. Дело в том, что когда выходишь из инферно, твои эмоции и восприятие действительности сильно отличаются от тех, к которым ты привык… Ты лишаешься эмпатии. Совсем. Об этом напоминают только слезы поутру, но и почему ты плачешь тоже непонятно. Это отголоски погибшей души, — сказал отец. Её отражения. Только вот, моя душа не была мертва. Похоронена, заколочена, да. Но ещё шевелилась где-то внутри.
Она замолчала, постояла, барабаня пальцами по стаканчику и продолжила.
— Все из-за тебя. Я никак не могла тебя забыть. Время шло, а ничего не менялось. Я иногда проверяла, как ты там…
— Стой, ты следила за мной?
— Ну конечно. А ты думал, что твои сны — это просто сны? Не волнуйся, я не часто бывала в Нитруме, но каждый раз оказывалась либо на этой крыше, либо у окна твоей спальни. Иногда ты спал и я могла с тобой поговорить, иногда тебя не было, и тогда становилось совсем грустно. Я и думать не хотела о том, где ты проводишь ночи. А что было дальше, ты уже знаешь, — произошла эта история с книгой. Я не справилась с собой, полезла тебя вытаскивать, наломала дров… После этого отношение отца изменилось, он перестал мне доверять. Считал проявление моих эмоций слабостью, а нить, что связывала нас, петлей на моей шее. Я уже тогда стала искать выход. Хотела уйти, но не могла себя заставить. Я думала, что меня никто не примет. Даже ты. Особенно учитывая тот факт, что я убила того ординатора у тебя на глазах.
Она вновь пресеклась, но я не перебивал, дал ей собраться с мыслями.
— Но когда он разработал свой проект… Начался кошмар. Сотни людей были перемещены в иной мир просто ради эксперимента. Но ты ведь знаешь Дюмара, — он не разбрасывается ресурсами. А люди для него такой же ресурс, как, предположим, амулеты. И он потребовал… — Она шмыгнула носом, но быстро взяла себя в руки. — Потребовал, чтобы я обратила их. Подарила ему армию вампиров. Тогда я поняла, что он больше не мой папа. Магия крови сожрала его подчистую, оставив лишь гнилую кожуру.
— А ты могла бы? В теории создать такое количество вампиров?
— Нет. Даже теоретически, не могла бы. Я сама не прошла обращение, не стала полноценной ламией. Более того, мои силы таяли, — я деградировала. По всем подсчетам, если бы я попыталась провести ритуал, выжил бы каждый десятый. В лучшем случае. Самое омерзительное, что отца этот расклад бы устроил.
— Почему ты стала терять силы?
— Наша связь с тобой окрепла и я стала питаться твоими эмоциями, медленно возвращая свои. Я стала одушевляться. Я ведь не урожденный вампир, а искусственный. Так, магия крови во мне стала угасать, уступая место эмпатии.
— И что ты сделала?
— А ты как думаешь? Я отказала отцу! Сказала, что не могу, что я неполноценный вампир, что моих сил не хватит. И тогда он нашел корень зла.
— Меня.
— Да. Помнишь, когда на поле ты предложил мне свою кровь?
— Конечно. Ты тогда здорово испугалась.
— Я бы больше всего в мире хотела выпить её. Но если я это сделаю, то обращусь мгновенно. Это проклятие всех детей ночи, — желание убить самого близкого человека. Поэтому никогда не предлагай мне подобного, в следующий раз я могу не сдержаться.
— Значит, мы…
— Лучше сохранять дистанцию. Твой запах сводит с ума.
— Понятно… Так что с Дюмаром? Он захотел меня прикончить?
— Ему было неважно, как я это сделаю, он просто хотел, чтобы именно я тебя убила. И он поставил ультиматум. Или так, или он отправит меня обратно в Инферно, на повторное перерождение. Ублюдок. Он сказал — боль сделает тебя сильнее.
— И ты решила бежать.
— Угу… Только бежать было некуда. Как я и говорила, — я не могла прийти в «Массолит» и поднять лапки. Я знаю законы Магистрата, и знаю что они бы со мной сделали. И тогда, у меня осталась последняя надежда, — ты. Я не знала, поверишь ли ты мне, но я должна была попытаться. Я решила тебя отыскать, но тщетно, ведь я находилась в мире, где времени не было. Заклинание показывало где ты, но когда я перемещалась в нужную локацию, тебя и след простыл. Я понимала, что нужно действовать быстро, поэтому украла конструкт.
— Зачем? Он же действует только, если его вдохнуть или распылить в определенном месте…
— Это свободная магия, Костя. Она сочетается с другими также просто, как руны в книге. Так что я наложила на конструкт заклинание поиска и узнала твое будущее. Это был шок. Когда я увидела, как убиваю тебя, я не смогла в это поверить. Чтобы со мной не сделал отец, я бы никогда… А потом я вдруг увидела нас вместе на поле из цветов. А после, мы дрались бок о бок, как раньше! Тогда я и поняла, что человек, которого я убила, не был тобой. И я придумала план…
— Позволь заметить, твой план был слишком запутанным. — Я изобразил страдание на лице.
— Мне он таким не показался. План был прост: написать письмо, оставить его в том месте, где ты его найдешь, а дальше следовать видениям. Я решила, что, досмотрев до конца, ты увидишь нас здесь на этой крыше и все поймешь сам! Что я убила твоего двойника. Я, конечно, допускала, что именно видение сподвигнет на создание клона, но никак не думала, что все именно так обернется.
— А Мирабелла? Почему именно там?
— А это… Я видела, что вы будете шататься по её особняку. Ну и сложно было не заметить, как за вами гоняется ликантроп, так что я решила предупредить.
— Могла бы имя свое написать, а то просто — Друг.
— Ну да, конечно! Оставить письмо с собственной подписью дома у волшебницы, которая работает на моего отца. Замечательный план, Левит, ты просто супершпион.
— Иди ты…
— Не могла я так опростоволоситься, кто знал, что ты видение недосмотришь!
— И что дальше? В смысле, ты знаешь наше будущее?
— Нет, — улыбнулась она, — и это прекрасно, жить не по сценарию.
— Я боюсь за тебя.
— Зря, — я-то в порядке, пусть попробуют отследить. А вот за тебя стоит бояться. Отец тебе обиды не простит. Он постарается тебя достать, так что будь настороже.
— Ты не останешься?
— Нет, не могу. За тобой и так поставил слежку Секретариат. Они, кстати, и так знают, что я приходила.
— Приходила? — удивился я. — Что это значит? Ты же ещё здесь.
Она неожиданно приникла ко мне и впилась своими губами в мои, страстно и ревностно, будто только этого и ждала. Казалось, поцелуй длился целую вечность, но когда она отступила, я был совершенно сбит с толку.
— Ты же сказала, что нельзя…
— Это же сон, родной. Здесь все можно, — улыбнулась она. — Люблю тебя.
Я не успел ответить и резко открыл глаза. Я лежал в своей постели, под пледом и никак не мог понять, как я здесь очутился. На углу кровати лежал конверт. Я и так знал, что внутри смартфон.
— Лина, черт побери! — Я врезал кулаком по подушке.
Вот же засранка…
На часах три ночи. Замечательное время, чтобы проснуться. Я продрых весь день и точно знал, что глаз теперь не сомкну. Кстати о них, правый начал немного открываться и даже реагировать на свет, а значит, мне не придется ходить с пиратской повязкой и смешить Алису.
Я вернулся на кухню, закурил и стал думать, над словами Ангелины. Слишком много информации чтобы осмыслить все разом. Слишком много скрытых переживаний, страданий, боли. Боль сделает тебя сильнее, — сказал ей Дюмар. Но она не поддалась, она болью нахлебалась вдоволь, чтобы понять, что это неправда. Боль делает нас черствыми, злыми, запуганными. Она заставляет нас строить каркас, панцирь, как у Кренделя, чтобы спрятаться от неё, нырнуть в него с головой.
Вот только нельзя позволить, чтобы каркас заменил тебя самого, а панцирь не превратил тебя в монстра, как случилось с Владом. Он остался один со своей ненавистью и безразличием, и мне даже было его немного жаль. Наверное, сидит там и строит новый злодейский план.