Я понятия не имел, к чему приведет написание книги «Волшебная лавка» и уж точно не ожидал, что популярнейшая корейская поп-группа BTS положит мое творение в основу своего третьего альбома[6]Love Yourself: Tear и запишет песню Magic Shop, вдохновленную книгой. Я не представлял, что буду обсуждать экранизацию моей истории с актером Джоном Хэммом, а 16-летняя девочка вдохновится на создание мобильного приложения, основанного на «Алфавите сердца». Честное слово, казалось, что если книга изменит жизнь хотя бы одного человека к лучшему, независимо от числа проданных экземпляров, этого уже будет достаточно. С момента публикации я получил тысячи сообщений от читателей. Мне ежедневно приходят 200–300 электронных писем. Они бывают и на страницах, вырванных из желтых блокнотов, или написанными каллиграфическим почерком на красивой бумаге ручной работы. Они приходят из Японии, Румынии, стран Африки к югу от Сахары и Северной Калифорнии. Эти искренние отклики на мою историю заставили поверить, что мы не одиноки даже в самые тяжелые моменты безнадежности, отчаяния и страха. У всех есть раны, и если о них говорить честно, они становятся способом глубокой связи между всеми нами.
Изучая отклики читателей на мою работу, я замечаю, что значительное число сообщений приходит от людей, которые страдают и ищут способы исцелить свои раны и изменить ситуацию к лучшему. Их обстоятельства совершенно разные, но стремления поразительно схожи. В частности, они хотят узнать, как работает визуализация, чтобы исполнить свои мечты. «Волшебная лавка» – это история о том, как я вышел из бедности, обрел богатство, снова его потерял и в итоге вернулся в сердце сострадания, лежащее в основе того, чему меня научила Рут. Это жизнь одного человека со всей ее уникальностью: взлетами и падениями, преимуществами и недостатками.
Однако «Магия разума» – книга о вашем пути. Я покажу своим читателям, как использовать возможности мозга, чтобы претворить намерения в жизнь, и объясню, как это работает с точки зрения нейробиологии. Я проведу вас через шесть шагов, которым многие следуют, чтобы манифестировать намерения в реальность. В их основе лежит мое многолетнее изучение разума в качестве нейробиолога и любителя медитации. Эти шесть шагов охватывают все аспекты процесса манифестации: восстановление способности фокусировать разум; прояснение того, чего мы на самом деле хотим; устранение препятствий в разуме; внедрение намерения в подсознание; страстное следование цели; умение отпустить привязанность к результату. Я также включил различные истории трансформации, надеясь вдохновить вас создать и описать свою.
Еще несколько лет назад было невозможно представить концепцию работы манифестации, основанную на последних достижениях в нейробиологии. Теперь мы можем прорваться сквозь псевдонауку и мистику и раскрыть четкую механику мозга, лежащую в основе расслабления, отстранения, сострадания и визуализации, которым меня научила Рут. Я надеюсь, что четкое представление о научной основе манифестации поможет читателям не только начать доверять этой практике, но и использовать ее для самоисцеления и осознать способность изменить собственный мир.
Вопреки тому, что вы можете прочитать в «Секрете», манифестация не находится под монополией тайного общества, составляющего 1 % населения. Манифестация – это радикально универсальная практика, доступная всем, потому что ее сила выходит за рамки непосредственных физических, психических и эмоциональных особенностей человека. Соответственно, в этой книге содержатся истории самых разных людей, включая голливудских мегазвезд, нейроотличных подростков, полинезийских мореплавателей и амбициозных студентов-медиков, которые используют принципы нейробиологии для манифестации своих намерений.
Наконец, я надеюсь, что честный рассказ о моих ошибках поможет уберечь читателей от совершения своих. Особенно это относится к принятию решения о том, чего действительно стоит желать и что принесет истинную радость.
Последнее слово, прежде чем мы начнем. Я включил в книгу практики, которые помогут прояснить, где вы сейчас, и продвинуться вперед в нужном направлении. Они размещены там, где вписываются в ход моих объяснений. Однако в последней главе я объединил практики в шестинедельную программу для читателей, которые хотели бы взять на себя более формальные обязательства.
Глава 1Из обломков: что вы уже манифестируете?
Именно в познании истинных условий своей жизни мы должны черпать силы, чтобы жить, и находить смысл, чтобы действовать.
Возможно, вы этого не осознаете или не верите этому, но вы уже манифестируете свою жизнь. Вопрос в том, такой ли жизни вы хотите.
Был 2000 год, и пузырь доткомов только что лопнул. Однажды утром я проснулся с 78 миллионами долларов, виллой во Флоренции, особняком в стиле Кейп-Код площадью 700 м² на утесе с видом на залив Ньюпорт, а также «Феррари», «Порше», «Мерседесом», БМВ и «Рендж Ровером» в гараже. Я только что внес первоначальный взнос за остров площадью 2630 га в Новой Зеландии. Да, мой личный остров с четырьмя домами, пляжами, омываемыми бирюзовой водой, и полной приватностью. Я думал, что оставил нищету своего детства далеко позади.
Казалось, что все, чего я хотел и над чем так усердно работал, материализовалось. Но, как и многие верующие в безграничные возможности, предлагаемые Кремниевой долиной, я столкнулся с суровой реальностью, когда все мое состояние испарилось за шесть недель. Это было похоже на ночной кошмар, но я не спал, и каждый день приносил мне новые плохие новости.
Я взял в одном из банков Кремниевой долины 15 миллионов долларов, использовав в качестве залога свои акции компании медицинских технологий. Я несколько месяцев не говорил со своим банкиром, но когда однажды утром мобильный зазвонил в миллионный раз, понял, что неизбежного не избежать.
– Алло?
– Джим, – сказал он голосом, изображающим веселость банкира. – Как дела?
Он знал ответ. Он следил за кризисом доткомов и прекрасно понимал, что мой залог не стоил практически ничего. Он сообщил мне то, что я и так знал:
– Джим, если у тебя нет других активов, о которых я не знаю, ты разорен и в долгах, – сказал банкир и после паузы добавил: – Что будем делать?
– Продавать все, – резко ответил я.
– Похоже, у тебя нет выбора, – сказал он. – Давай поговорим через несколько недель, когда будет лучше понятно, как идут дела.
Вскоре после этого я был вынужден продать виллу во Флоренции и все автомобили, кроме самого нового, отменить покупку «своего» острова в Новой Зеландии, и выставить на продажу особняк с видом на залив Сан-Франциско. В то время в доме никто не проживал. Мы разошлись с женой, дочь училась в колледже, а я жил в Кремниевой долине и был исполнительным директором компании медицинских технологий, основанной моим другом. Я неохотно направился к пустому дому, чтобы подготовить его к продаже, и столкнулся с неприятными доказательствами того, что моя мечта рухнула. Подъезжая, я увидел сад, за которым моя жена ухаживала с огромным энтузиазмом и заботой. То, что когда-то росло, завяло и умерло. Желтые азалии и поникшие камелии выдавали отсутствие внимания обещавшего заезжать садовника. Дом выглядел заброшенным.
Наибольшую боль причиняли мне люди, которых не было в доме. В комнатах были гвозди или крючки для фотографий, но без таковых. Уходя, жена забрала все семейные фото, а с ними и напоминания о том, что в этом доме жила семья. В центральной гостиной над камином были прямоугольный след и крючок, на котором раньше висела картина в рамке. Там была гравюра с изображением луковиц ирисов, изготовленная баварским мастером Басилиусом Беслером. Однажды мы обнаружили ее в неприметном антикварном магазине гравюр во Флоренции, когда охотились за подобными вещами.
Это были прекрасные времена. В том же магазине мы купили несколько старых карт XVI и XVII веков. Тогда я чувствовал себя счастливым и делал такой жену. Я вспомнил, как мы летели первым классом и остановились в пятизвездочном отеле, как жена повернулась ко мне и сказала: «Спасибо!»
Как сильно отличались эти далекие воспоминания от тишины, полной обиды. Это чувство воцарилось между нами, пока мы все больше отдалялись друг от друга. Я вздрогнул при воспоминании о болезненном отсутствии близости между нами в конце и о том, как брал дополнительные операции и использовал долгий рабочий день как предлог, чтобы не пытаться восстановить потерянную между нами связь. Однажды жена сказала: «Я тебя больше не знаю».
Я оказался у комнаты дочери с ее кроватью и другой мебелью и подумал о ребенке и обо всем, что связано с этим домом. Вспомнилось, как дочь, уходя, сказала: «Я не буду скучать по этому месту». Сначала я не понял, что она имела в виду, но позднее до меня дошло, что ее чувства были результатом реальности моих отношений с ее матерью. Каким-то образом я начал жить вдали от собственной жизни. Даже в разгар семейного благополучия мои мысли были в другом месте: они либо возвращались к болезненным или идеализированным воспоминаниям о прошлом, либо устремлялись к будущему, к следующей финансовой вехе, очередной операции и блестящему моменту достижения запланированного успеха. В процессе я забывал наслаждаться тем, что имею, и поддерживать связь с людьми, с которыми хотел построить будущее.
Пока я проходил сначала через формальную, а затем и через неформальную гостиные, в моем сознании прокручивалось слайд-шоу уже законченной жизни. Я подошел к кабинету с величественным темно-синим креслом с медными заклепками. В нем я пил портвейн и курил сигары из своего хьюмидора, купленного на аукционе некоммерческой организации «Старшие братья и старшие сестры Америки», для которой организовывал мероприятия. Мое имя было выгравировано на табличке сверху. Когда я сидел в кресле и смотрел на табличку, доставая сигару, чувствовал себя важным. Я снова сел в это кресло и провел пальцами по табличке. Теперь не было ни важности, ни могущества. Я ощущал себя маленьким.