Впервые о принадлежности слов к разным стилям писал еще М. Ломоносов, создавший теорию «трех штилей». Он выделял три речевых стиля: высокий, средний и низкий. В высоком стиле преобладают слова возвышенной лексики старославянского происхождения, например «лик», «лицезреть», «воссиять», «взывать», «отверзать», «вежды» и т. д.; в среднем преобладают нейтральные, общеупотребимые слова, а в низком стиле используется лексика, недопустимая в первых двух. К ней М. Ломоносов относил простонародные и «презренные» слова, типа «хрыч», «таскаться».
Отчасти теория М. Ломоносова актуальна и сейчас, ряд слов в современном языке вполне можно отнести к высокому стилю. Например, то же слово «лицезреть» встречается еще в текстах, а также слова «уста», «очи», «чело», «шествовать», «извергнуться» и т. д. И так же, как во времена Ломоносова, эти слова не всегда уместны. В обычных текстах, в том числе художественных, а также в устной речи они могут восприниматься как насмешка с издевательским оттенком. Так что использовать слова возвышенного стиля надо осмотрительно.
Сейчас авторам стало намного сложнее, чем в XVIII веке: появились другие стили, о которых Михаил Васильевич и не ведал, и разобраться в них бывает непросто, особенно если человек пишет, не особо задумываясь о стилистике текста. Не каждое слово бывает к месту, и понимание этой уместности очень важно для автора. Да, русский язык богат и разнообразен. Да, все его слова — это часть нашей культуры. Но не все их стоит использовать в тексте. Точнее, использование того или иного слова должно соответствовать стилю текста. Иначе оно может выглядеть кляксой жирного чернозема на чистом праздничном платье или, наоборот, парчовой заплатой на сермяжной рубахе.
Как было рассмотрено в предыдущей главе, стили отличаются лексикой, синтаксисом, то есть построением предложений и «любовью» к определенным частям речи. Значительную часть слов в тексте, конечно, составляют нейтральные, они используются во всех стилях и не несут никакой дополнительной эмоциональной или функциональной нагрузки. Например: «сбежал», «задумался», «улыбнулся», «школа», «парк», «идти» и т. д. Но в каждом стиле есть и свои, присущие ему понятия и слова соответствующей стилистической окраски. Именно они позволяют узнать, в каком стиле написан текст. По сути дела, это своеобразный «перевод» нейтральной лексики на деловой или, допустим, разговорный стиль.
Вот, например, «перевод» на деловой стиль:
• «сбежал» — «покинул место пребывания», «совершил побег»;
• «задумался» — «осуществил процесс мышления»;
• «школа» — «муниципальное бюджетное учреждение среднего образования»;
• «парк» — «городские зеленые насаждения».
А это «перевод» уже на разговорный стиль:
• «сбежал» — «слинял», «удрал»;
• «задумался» — «завис»;
• «день рождения» — «днюха»;
• «идти» — «двигать», «топать» и т. д.
Экономя ваше время, не буду здесь приводить научную терминологию. А с выражениями публицистического стиля мы встречаемся на страницах новостных каналов. Причем в каждом из стилей есть своя сфера и связанные с ней понятия. В публицистическом, например, это социальные и экономические проблемы, политика и т. д. Но, как уже отмечалось, для большей понятности и доступности здесь тоже используются слова разговорного стиля.
Точно так же можно сделать «перевод» нейтральных слов на высокий стиль. Не всех, конечно, так как лексика высокого стиля постепенно утрачивается, что связано с ее архаичностью. Да и нейтральные слова тоже всегда в языке были. Высокий стиль придает словам особую торжественность, поэтому и использовать их стоит только в особых случаях. Для сравнения здесь в первом столбце нейтральные слова, во втором — высокого стиля, в третьем — низкого:
• «смотреть» — «взирать», «лицезреть» — «зырить», «таращиться»;
• «одежда» — «одеяние», «наряд» — «прикид», «шмотки»;
• «дом» — «жилище» — «хата», «халупа»;
• «врать» — «лгать» — «брехать»;
• «лицо» — «лик» — «рожа»;
• «спать» — «почивать» — «дрыхнуть».
В низком стиле часто используются слова в переносном значении и с ярко выраженной негативной коннотацией. Нецензурная лексика, мат — это тоже низкий стиль.
О художественных текстах стоит сказать особо. В этом стиле могут использоваться слова любой стилистической окраски. Но это не значит, что все они всегда уместны. Возможность их использования зависит от характера художественного текста, от цели и задач автора, от сюжета и жанра. Понятно, что в историческом романе вполне уместны архаизмы, достаточно вспомнить сочный и яркий язык В. Пикуля. А вот современные научные и технические термины в тексте, повествующем о далеком прошлом, — совсем не к месту. Все эти «затормозившие лошади», «рыцари-интеллектуалы» и «закомплексованные принцессы, отвечающие на автомате» выглядят нелепо.
Слова в канцелярском стиле вполне допустимы в устах какого-то героя, но никак не в речи автора. То же относится и к словам низкого стиля. Жаргонизмы, сленг, брань, полуцензурные, а то и вовсе нецензурные словечки автор должен использовать осторожно и только для решения определенных задач. Например, они могут стать речевой характеристикой людей из социальных низов. Но принцесса, разговаривающая как гопник, совершенно неуместна. Если, конечно, это не объясняется автором и не является частью художественного замысла. Бывает, и принцесса воспитывается в портовой таверне.
Особое внимание надо уделить авторскому тексту. Он должен быть литературным, хотя, конечно, его стилистика зависит от жанра. В комедиях допускаются слова низкого стиля, а вот в серьезных произведениях или в той части текста, где ничего смешного не предполагается, всяких жаргонизмов лучше избегать.
В целом нормально и даже неплохо, когда речь автора юмористического произведения сдобрена народными словечками, разными поговорками, шутками-прибаутками, архаизмами. Но так должен быть написан весь текст. А вот когда в нем же время от времени мелькают канцеляризмы из современного делового стиля или научные термины, это далеко не нормально.
Начать стоит с канцелярита, канцелярско-бюрократического стиля речи, который порожден официально-деловым стилем, но вышел за его пределы. Канцеляризмы — это элементы делового стиля, внедряющиеся в разные тексты, прежде всего в наиболее уязвимые, художественные. Именно они страдают от этой заразы больше других. Канцелярит — вездесущий и расползающийся по текстам, как ядовитая плесень, и такой же, как плесень, неистребимый. Недаром Нора Галь (признанный авторитет в русской стилистике) сравнивала канцелярит со стремительно разрастающейся раковой опухолью.
Одна из проблем этой лексической ошибки в том, что вменяемого, четкого определения ее нет. Канцелярит — это канцелярско-бюрократический стиль, а канцеляризмы — это слова и словосочетания, характерные для него. По сути, в официальных, деловых бумагах такие слова вполне уместны, а вот попав по недосмотру автора или редактора в тексты другого стиля, они их портят, делают тяжелыми, «неудобочитаемыми».
Вторая проблема канцелярита в его заразности. Он способен, как злостный симбионт, вгрызаться в сознание людей, особенно офисных сотрудников, работающих с деловой документацией. Люди настолько привыкли к канцеляризмам, что не замечают их, они стали неотъемлемой частью любого вида письменной речи, да и устной тоже. Однако почувствовать их все же можно. Текст, насыщенный канцеляритом, становится скучным, тяжелым, через него приходится буквально продираться, как через колючий кустарник. Такое чтение быстро утомляет и усыпляет.
Вот пример текста, перенасыщенного канцеляритом: «Обсуждение описания правил отлова и перевозки улова карася в целях усиления и распространения мер по сохранению качества и недопущению хищения». Красиво? Такое же сплошь и рядом встречается. Эти конструкции очень заразные. Попробуйте написать пару-тройку таких предложений — и потом от них не отвяжетесь. Они будут складываться в голове самопроизвольно. И тогда в тексте появляются отглагольные существительные вместо глаголов и разнообразные бюрократические обороты: «данный» (вместо «этот»), «наличие», «имеет место» (кое-кто еще добавит «имеет место быть»), «следует отметить», «отсутствие», «необходимо подчеркнуть», «стоит сказать», «испытывать чувства гнева/радости» (вместо «гневаться», «радоваться») и т. д.
Предложения становятся более тяжелыми, многословными и запутанными. И текст начинает напоминать вязкое, гнилое болото.
Вот несколько примеров канцелярита в художественных текстах:
«Его слова вывели меня из рамок культурного поведения».
«Их ничто не связывает в связи с отсутствием доказательств обратного».
«Несколько раз, придя в более-менее четкое сознание, я пыталась ползти к двери, чтобы добраться до машины с намерением отправиться за помощью».
«Его веселое журчание не могло разрядить обстановку напряженности». (Это о ручье в лесу.)
Второе место по внедрению в художественный текст занимают архаизмы (из высокого стиля) и жаргонизмы (из низкого). Начнем с архаизмов. «Не лепо ли ны бяшеть, братие, старыми словесы», понеже новыми и так все молвят — это неоригинально и неинтересно. Вот и вставляют некоторые авторы к месту и не к месту полузабытые слова, которые им кажутся возвышенными и суперлитературными.
Архаизмы — это старинные слова, которые не используются в речи и в текстах, точнее, используются только в особых случаях. Их не нужно путать с историзмами, обозначающими объекты и явления, исчезнувшие из нашей жизни, поэтому эти слова редко используются, разве что в исторических произведениях. Например, «стрелец», «бомбардир», «аршин», «лапти», «ферязь», «рында» (слово, обозначающее не только корабельный колокол, но и телохранителей, почетный караул при московских царях до середины XVII века) и многие другие термины. Это все историзмы.