В нашу до абсурда укрепленную дверь раздался стук.
— Periculo tuo ingredere! — провозгласил Асканио.
Что, черт возьми, он только что сказал? Ingredere… Входите… Входите на свой страх и риск?
— Если это клиент, я тебя пристрелю, — предупредила его я.
Дверь распахнулась. Вокруг меня закружился непривычный аромат, тяжелый шлейф розы, пачули и кориандра — дорогие духи. В комнату вошла высокая девушка. В ней было почти шесть футов, а ее высокие блестящие каблуки прибавляли ей еще четыре дюйма к росту. Волосы цвета сверкающего белого золота ниспадали на спину ниже пояса. Ее фигуру облегало довольно короткое черное платье или длинная футболка, сложно решить, что именно. Как бы там ни было, на ее невероятно узкой талии оно было стянуто белым поясом с золотыми заклепками. На миловидном лице, с почти идеальным макияжем, было то слегка банальное выражение, которое иногда можно увидеть на моделях: она либо сонная, либо возбужденная, либо ей просто крайне необходимо чихнуть.
Позади девушки в кабинет вошла темная фигура. Шесть футов три дюйма, худощавый, в черной кожаной куртке и выцветших джинсах… Он вышел на свет. Синие глаза взглянули на меня, и мир вокруг нас развалился. Его лицо, обрамленное мягкими черными волосами, не было идеальным, как у Асканио, но оно было мужественным и притягательным, а выразительные глаза передавали своего рода сексуальную напряженность, обещание и вызов, из-за которых женщины полностью теряли самоуважение и подавали ему недвусмысленные знаки внимания, даже при своих мужчинах. Знакомый запах окутал меня, как парфюм, наполненный болью.
Рафаэль.
Будто во сне я увидела, как он положил руку женщине на задницу, нежно подтолкнув ее к двум стульям у моего стола.
Боже милостивый.
Он нашёл мне замену.
Он заменил меня лучшей версией меня самой. И привел ее в мой офис. Ткнуть меня в это носом.
Планета с мучительным хрустом вернулась на место. Я встала, не понимая как, протянула руку, и услышала, как мой собственный голос произнёс:
— Доброе утро.
— Ребекка. — Женщина пожала мне руку.
Я сосредоточилась на том, чтобы не раздавить костяшки ее пальцев на блинчики с хрящами.
— Я получил твое сообщение, — произнёс Рафаэль.
А я получила твое, громко и ясно. Другая «я» во мне, та, у которой отрастали когти и клыки, взвыла от беспомощной ярости. Она не воспринимала нюансов. Она понимала лишь то, что человек, который любил ее и заботился о ней, предал ее, и теперь ей было мучительно больно. Он был моим. Моим! Другая я кричала внутри, разрывая стены, чтобы ее выпустили наружу.
Я изо всех сил пыталась держать ее под контролем, навязывая логику эмоциям. Желание двигаться дальше — это элементарно. Двигаться дальше, я могу это понять. Это разбило бы мне сердце, но я бы это поняла. Но то, что я видела перед собой было гигантское послание «пошла ты к черту», написанное светящимися буквами.
Я заставила свой рот шевелится. Мой голос звучал ровно:
— Пожалуйста, присаживайтесь.
Они сели. Позади них Асканио глазел на нас, отвесив челюсть.
— Асканио, не мог бы ты принести нашим гостям кофе?
— Чёрный, пожалуйста, — сказал Рафаэль, его голос, словно нож, резал меня. — Сливки и сахар отдельно.
— Я не пью кофе, — сообщила нам Ребекка. — Он портит цвет зубов.
— У тебя были проблемы с копами? — спросила я, стараясь держать себя в руках, если я дам себе слабину, то сломаюсь.
Он взглянул на меня.
— Просто мелкие формальности. Были ли у тебя проблемы на раскопках?
— Вовсе нет. Стефан мне помог.
— Стефан. Он хороший человек.
— Да, так и есть. Кто твоя милая спутница? — Я улыбнулась Ребекке своей лучшей улыбкой. Рафаэль наклонился вперед, скользнув левой рукой по спинке стула Ребекки, его тело наполовину повернулось, чтобы прикрыть ее. Он узнал улыбку — она означала, что кого-то вот-вот пристрелят.
— Я его fiancée — сказала Ребекка.
Fiancée? Невеста.
Глаза Рафаэля слегка расширились. Видимо, он не хотел, чтобы я узнала, но было уже слишком поздно. Она выпустила кота из мешка.
— Как мило, — произнесла я, из моего голоса сочилась сладость. — Я не слышала объявления.
— Мы помолвлены, — добавила Ребекка. — Мы ждем окончания финального года, чтобы официально объявить.
— Ты имеешь в виду финансовый год? — О, Боже. Она была совсем дурой.
— Да, я так и хотела сказать.
Рафаэль провел рукой по пальцам Ребекки с ярко-розовыми акриловыми ногтями.
Я закрыла глаза на долгую секунду.
— Поздравления счастливой паре.
— Спасибо, — ответила Ребекка.
Рафаэль игрался с прядью ее волос.
Он серьезно сделал это.
— Вижу, ты перешёл на более роскошную модель, — сказала я. — Должно быть, влетело в копеечку.
— Стоит каждой потраченной монеты, — ответил он.
— У тебя всегда были дорогие запросы.
— О, не знаю. — Он пожал мускулистыми плечами. — Иногда мне доводилось бывать в трущобах.
Я убью тебя. Я причиню тебе боль, жалкий ублюдок.
— Будь осторожен. Иногда трущобы могут быть весьма опасными для тебя.
— Я могу позаботиться о себе, — сказал он и подмигнул мне.
— О чем вы говорите? — спросила Ребекка.
— Про мою машину, куколка. — Рафаэль поднял ее руку.
Нет. Нет, он не посмеет.
Он поцеловал ее пальцы
Каждый нерв в моем теле начал гореть.
— Вы кажетесь такой подходящей парой. — Я улыбнулась им. — Физически и интеллектуально. Ребекка такая потрясающая.
— Не говори, ещё и преданная, — добавил Рафаэль. — И любящая.
Прям как собака.
— Я уверена, твоя матушка просто в восторге от вас двоих.
На лице Рафаэля дернулся мускул. Шикарно, я попала в уязвимое место. Тетушка Би, его мать и глава клана гиен, была легендой. Буды — совершенно дикие, а она управляла ими с милой улыбкой и острыми, как бритва, когтями. При одном взгляде на Ребекку, у тетушки Би, должно быть, случился апоплексический удар.
Рафаэль нахмурил брови.
— В одобрении моей матери нет необходимости.
Ну, да.
— А она об этом знает?
Подошел Асканио с кофейной кружкой на блюде, баночкой сахара и чашкой сливок.
— Она ужасная женщина, — капризным голосом произнесла Ребекка.
Асканио замер.
Я уставилась на Рафаэля. Собираешься позволять подобное? Серьезно? Тетушка Би была его матерью, но она также являлась и его альфой, а Асканио состоял в клане.
Рафаэль наклонился к Ребекке, его голос был интимным, но твердым, как сталь, обернутая бархатом:
— Милая, никогда публично не оскорбляй мою мать.
— Она же меня оскорбляет. И ты ничего не делаешь с этим.
Асканио сосредоточился на Рафаэле, ожидая сигнала. Би управляла кланом, но Рафаэль значился мужской альфой клана.
Он бросил на Ребекку предупреждающий взгляд, но это не подействовало.
— Она грубая и злобная…
Асканио поднял банку с сахаром и опрокинул ее на голову Ребекке. Белый порошок рассыпался по ее светлым волосам и платью.
Она ахнула и спрыгнула со стула.
— О, нет! — Я широко раскрыла глаза. — Мне так жаль. Мальчики-подростки такие неуклюжие.
— Раф!
Раф? Он что, ее пудель?
— Почему бы тебе не выйти на улицу и не подождать меня в машине? — Предложил Рафаэль.
— Но…
— Выйди на улицу, Ребекка.
Она с недовольным видом покинула офис. Глаза Рафаэля зажглись глубоким рубиновым сиянием. Он взглянул на Асканио, словно решая, что с ним делать. Мальчик наклонил голову и молчал, не отрывая взгляда от пола.
Асканио был молодым талантливым оборотнем, но я сражалась рядом с Рафаэлем. Он мог пройти через комнату, полную таких Асканио за считанные секунды и никого из них не оставить в живых.
— Асканио, — я вложила в слово столько тихой угрозы, что мальчик застыл, словно окаменевший. — Твой альфа выглядел так, будто нуждался в твоей помощи?
Голос Асканио прозвучал надрывисто.
— Нет, мэм.
— Иди во двор и жди, пока я тебя не позову.
Асканио открыл рот.
— На улицу, живо. Оставайся на заднем дворе. Не разговаривай с Ребеккой.
Он стиснул челюсти и подорвался с места. Через мгновение задняя дверь громко захлопнулась.
Рафаэль разбил мое сердце на крошечные осколки, и те ранили меня изнутри. Никогда за все время, проведённое вместе, он даже не обмолвился о помолвке. А теперь, найдя красивую, пустоголовую идиотку он собирался на ней жениться. Почему она? Что она дала ему такого, чего не было у меня?
Ответ пришел ко мне болезненным осознанием. Она была рядом с ним. А я нет. Я отстранилась от него. Думала, он подождет, пока я приведу мысли в порядок. Проклятье, это была ошибка.
Я наклонилась вперед, спокойным тоном обращаясь к нему.
— Ты под кайфом?
— Чего?
— Ты чем-то обкурился, прежде чем решил, что выставить ее напоказ передо мной было бы хорошей идеей? Может, ты случайно съел какие-то странно выглядящие грибы?
Он улыбнулся мне. Это была блестящая ухмылка Рафаэля, острая, как лезвие его ножей.
— Ты же знаешь, я могла убить ее, прежде чем ты остановил бы меня.
— В этом не было никакой опасности, — сказал он. — Это бы означало, что ты ведешь себя, как оборотень, а мы все прекрасно знаем, что этого не произойдет.
Оу.
— Моя память, должно быть, меня подводит. Но я не помню, чтобы ты был таким жестоким.
— Люди меняются, — ответил он. — Ты ожидала, что для всех вокруг жизнь остановится, пока ты устраиваешь свою маленькую вечеринку самобичевания? Должен ли я был сидеть под дверью и ждать, как послушный мальчик, пока ты «ищешь себя»?
Было так больно, что я начала неметь.
— Я не захлопнула дверь. Мой телефон продолжал работать. Если бы ты хотел связаться со мной, то мог бы это сделать.
— Ой, прошу! Думаешь, у меня нет гордости? Я любил тебя, заботился о тебе, я предложил тебе место в Стае рядом со мной, но ты предала все, что было для меня важно. Как это обернулось для тебя, Андреа? Стоило ли того?