Услышав просьбу, княжна налила в чайную чашку воду из кувшина, расположила свою руку с браслетом сбоку от неё и замерла. Вопреки моим ожиданиям перл не стал исполнять своё предназначение и создавать фонарик, зато в чашке спустя минуту закипела вода. Присмотревшись к потоку личной эссенции, которым Голицына управляла перлом, я заметил, что он течёт несколько иначе, чем я показывал девушке, когда обучал её, как пользоваться артефактом для создания светильника. Не могу объяснить как, но Голицына смогла энергию простого фонарика разогнать до инфракрасного излучения, которым благополучно и вскипятила воду.
— Екатерина Дмитриевна, а как вы догадались, что перлом Света можно нагревать другие предметы? — с видом мудрого экзаменатора, стараясь скрыть своё восхищение, поинтересовался я у девушки. — Я вам этот приём не показывал и о том, что данный перл способен на подобное, тоже не говорил.
— Решила попробовать подать в перл личную эссенцию по другому, а не так, как вы учили, — с детской непосредственностью принялась объяснять мне девушка, как смогла из моего артефакта Света создать инфракрасный обогреватель.
— Вот смотрите, — вытянула передо мной Голицына руку с браслетом, в который был инкрустирована светло-голубая жемчужина, — когда я подаю эссенцию подобным образом, перл создаёт фонарик у меня на ладони.
В этот момент над ладошкой девушки образовался неяркий шарик жёлтого цвета, который по велению хозяйки принялся летать по комнате. Этому фокусу я сам научил Екатерину, чему она была безумно рада.
— Могу, как вы и показывали, растворить этот шарик света под потолком, — продолжила девушка свой перфоманс, и над нами появился светящийся туман. — А теперь посмотрите, что будет, если я начну подавать свою личную эссенцию в перл несколько иначе. Видите, как управляющий поток скручивается и пульсирует? Если я в этот момент действие перла сконцентрирую на небольшой площади, то, как вы и видели, могу согреть еду или вскипятить воду. Если же просто буду выпускать из артефакта энергию в пространство, то просто нагреваю воздух вокруг себя.
— Видите ли, Екатерина Дмитриевна, — остался я всё в том же образе преподавателя, — Не редкость, когда перлы могут выполнять функции не заложенные в них. Тот же свет человек видит в строго определённом диапазоне, который все мы знаем по считалочке «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан», то есть я говорю о радуге. Если бы человек мог видеть шире этого промежутка, то за фиолетовым он узрел бы другой цвет, называемый в физике ультрафиолетом. Кстати, в некоторых случаях очень полезное излучение. Как мне поведал лейб-хирург Виллие, в госпитале при Императорской Медико-хирургической академии ультрафиолетовым излучением, которое выдаёт перл Света, обеззараживают помещения. Мой младший брат Лев Сергеевич перед рождением другого моего брата Платона тоже занимался подобной дезинфекцией в квартире Пушкиных на Фонтанке. Что интересно, получать ультрафиолет он, так же как и вы, научился сам из мною же сформированного перла. Вот только в вашем случае вы шагнули не в сторону от фиолетового цвета, а за красный, который находится на другой стороне радуги. В результате у вас перл выдаёт так называемое инфракрасное излучение, которое имеет свойство нагревать предметы или окружающий воздух. Признаюсь честно, но я не закладывал в артефакт подобную функцию и в то же время нахожу это удобным, потому что пользоваться открытым огнём в фанерном самолёте считаю преступление, а ваша находка позволяет нагревать пищу и даже приготовить её.
— Получается, я могу в случае необходимости погреть человеку ушибленное место или растяжение? — выслушав мою краткую лекцию, поинтересовалась Екатерина.
— Если научитесь управлять мощностью потока, чтобы не поджарить больного, то сможете, — подтвердил я догадку девушки. — Только желательно получить рекомендацию врача, иначе можно сделать только хуже. Не все травмы лечатся теплом, а при ушибах и вовсе рекомендуется использовать лёд. Только скажите мне, любезная Екатерина Дмитриевна, что значила ваша фраза «Видите, как управляющий поток скручивается»? Вы видите потоки эссенции?
— А вы разве не видите? — получил я шикарный еврейский ответ. — Я почему-то думала, что все Формирователи, так же как и я, видят эссенцию.
— А многих Формирователей вы в своей жизни встречали, чтобы так судить?
— Честно говоря, вы первый, — смутилась девушка. — Если я ошибаюсь, то тогда, каким образом Формирователи делают перлы, не видя эссенции?
— Для меня это тоже всегда было загадкой, — согласился я с выводами Голицыной. — А кто ещё знает о вашей способности.
— Из посторонних никто. Слышали некоторые родственники, считая, что это блажь, а верит только бабушка.
— И о какой бабушке идёт речь?
— О княгине Наталье Петровне Голицыной, — почему-то без особой гордости произнесла девушка имя родственницы. — Статс-даме Императорского двора.
Мне показалось, что Екатерина как-то холодно вспоминала о бабушке, и потому постарался перевести разговор на более интересующую меня тему:
— Екатерина Дмитриевна, а когда я для вас формировал перл, вы так же видели потоки эссенции?
— Конечно, видела, — кивнула девушка. — Такую карусель красок только слепой может не заметить.
— Не знаю, обрадую ли я вас или разочарую, но в моей жизни вы второй человек, заявивший о том, что видит эссенцию.
— И кто же первый?
— Я сам, — осталось мне только развести руками.
Я задумчиво вышел из комнаты, оставив Екатерину Дмитриевну в компании кипящей воды и собственных экспериментов. Мысли мои, словно птицы перед бурей, метались в разные стороны.
Ещё один Формирователь? Нет, не совсем. Не мастер, не творец артефактов, пока только наблюдатель. Тот, кто видит то, что скрыто от прочих. И это, быть может, даже ценнее.
Интересно, знает ли она сама, насколько уникальна? Скорее всего, нет. Для неё это просто особенность, как умение читать с нотного листа музыку или слышать оттенки звука.
Да, стоит присмотреться к Екатерине Дмитриевне внимательней.
Может быть, не зря судьба свела меня с ней именно сейчас.
Этакий Знак свыше?
Глава 9
Интерлюдия: Посылка из Дерпта
Любек, декабрь 1818 года
Камин в гостиной Фридриха Шульца потрескивал, отгоняя зимнюю стужу. На дубовом столе, рядом с кувшином рейнского вина, лежал невзрачный холщовый мешок с таможенной печатью «Дерптъ». Внутри, в деревянном ящичке, свёртки из вощённого пергамента, перевязанные бечёвкой, с надписями на русском: «Пшеничная лапша. Варить 10 минут».
— Мой брат, торгующий в Ливонии уверяет, что это новинка русских губерний, — сказал Фридрих, разламывая сухую золотистую нить лапши. — Говорит, их фабрики теперь прессуют тесто как бумагу. Не верил, пока сам не увидел, что он мне прислал.
Генрих Беккер, его компаньон, щурился, разглядывая странные символы на упаковке.
— В Дерпте университет, а где же находятся макаронные мануфактуры? Но раз уж привёз — испытаем.
Они позвали кухарку Эльзу, и та, ворча на «купеческие причуды», бросила лапшу в кипящую воду. Через десять минут на столе дымилась глубокая фаянсовая миска. Никаких специй, лишь щепотка соли и кусочек сливочного масла — как написано в инструкции.
Впрочем, там и сметану советовали добавлять, но сначала купцы захотели попробовать и оценить чистый продукт.
— Выглядит… хрупко, — Фридрих покрутил вилкой, подцепляя полупрозрачные полоски. — Как паутина из сказок. И посмотри, они все сжаты, как почти одинаковые пружинки. Это явно не ручная работа.
Первая же проба заставила их переглянуться. Лапша, упругая, словно свежеприготовленная, таяла на языке, оставляя сладковатый привкус пшеницы с северных полей и лёгкий привкус добротного мяса.
— Но как⁈ — Генрих отставил тарелку, поражённый. — Это же сухой продукт! Вспомни те опостылевшие галеты из нашего последнего рейса — деревянные, как подошвы. А тут…
— Тут наука, — Фридрих достал из мешка листок с текстом от псковского производителя. — Пишут, тесто замешивают на ледяной воде и сушат на морозном ветру. Русские зимы, Генрих, они даже макароны делают выносливыми!
Эльза, в процессе приготовления попробовав блюдо, перекрестилась:
— Да это ж лучше, чем мои штрудели!
Купец уже листал гроссбух, прикидывая предстоящие расходы на доставку.
— Представь: лёгкие тюки, не боящиеся сырости, срок хранения — месяцы! Мы могли бы везти их хоть в Бразилию, хоть в Африку!
— Пожалуй, стоит добавить к ним инструкции на немецком, — подхватил Генрих. — «Русское чудо за десять минут» — звучит как манифест прогресса!
На следующее утро Шульц отправил письмо в Дерпт, заказав солидную партию лапши «для пробной продажи». А через месяц в витрине его лавки на Брайтештрассе появился странный товар: рядом с бочками сельди и вязанками корицы висел холщовый мешок с прикреплёнными к нему образцами. На табличке чуть выше красовалось: «Лапша из России — вкус далёкой зимы у вас дома».
Интерлюдия: Салон самолёта Её Величества Марии Фёдоровны.
— Ваше Величество, Александр Сергеевич очень рекомендовал при взлёте и посадке посасывать эти конфеты, — предложила Катенька Голицына дамам выбрать себе красочный леденец, размером со сплющенную ягоду вишни, протягивая им коробочку с леденцами.
— Так ты ради этого вчера с ним уединилась на кухне? — насмешливо поинтересовалась государыня, но леденец взяла.
— Мы не уединялись, с нами ещё был адъютант Его Высочества Адлерберг Владимир Федорович, — полыхнула Екатерина и без того румяными щёчками.
— И чем же вы там занимались? — распробовала кисло-сладкий леденец Императрица-мать, отметив, что с ним и правда легче. На уши не так давит.
— Князь учил нас готовить.
— И многому ли ты научилась за тот час, что вы там были? — не выдержала её мать, фрейлина Императрицы.
— Многому, матушка, — потупила очи юная красавица, — Если проголодаетесь, то только скажите и я вам на выбор предложу пять горячих блюд: лапшу с сыром, мясную похлёбку, грибной суп, куриный бульон и острое азиатское блюдо. За три минуты любое приготовлю.