«ЕСЛИ ВЕРШИНУ ЗАНИМАЕТ БЕЛЫЙ ШАРИК ВСЕ СТАВКИ, КРОМЕ СТАВОК НА БЕЛОМ ПОЛЕ, ПЕРЕЧИСЛЯЮТСЯ В ПОЛЬЗУ КАЗИНО».
«Делайте ставки!» – объявил блондин-крупье. Он нажал кнопку – сфера стала кружиться: «Ставки больше не принимаются!» Сфера резко остановилась; продолжая двигаться по инерции, шарики замедлялись и всплывали, отталкивая друг друга; наконец из них выстроилась пирамидка.
Крупье провозгласил результаты: «Темно-синий получает первый приз! Угольно-черный, светло-коричневый и рубиновый выиграли второй; темно-коричневый, аквамариновый, бледно-желтый, аметистовый, бирюзовый и оливковый – третий».
Блондин собрал ставки и выдал призы.
«Делайте ставки!» – снова объявил крупье. Магнус Ридольф тайком вынул из кармана секундомер.
«Ставки больше не принимаются!» Сфера закружилась, разогналась до максимальной частоты вращения, остановилась. Шарики толпились и всплывали. Ридольф взглянул на секундомер: 10,23 секунды. Шарики выстроились в пирамидку. Ридольф снова сверился с секундомером: 32,01 секунды.
«Белый на вершине! – провозгласил крупье. – Все ставки – в пользу казино».
Магнус Ридольф продолжал измерять продолжительность этапов цикла «лоранго» на протяжении еще нескольких раундов, украдкой записывая результаты в маленькую записную книжку с черной обложкой.
Затем Ридольф сосредоточил внимание на прозрачной сфере. Он вынул из чемоданчика миниатюрную видеокамеру и заснял последовательность трех раундов.
Положив камеру обратно в чемоданчик, Ридольф задумался: какая еще информация могла бы ему понадобиться? Жидкостью, наполнявшей сферу, очевидно была вода. Пользуясь кадрами видеозаписи, он мог рассчитать скорость перемещения всплывающих шариков и, следовательно, удельный вес каждого из них. Кроме того, видеозапись позволяла точно определить диаметры шариков и сферы, а также кривизну прозрачных стенок сферы.
Оставались неизвестными еще несколько количественных факторов – коэффициенты поверхностного трения погруженных в воду шариков и внутренних поверхностей сферы, коэффициент эластичности шариков при взаимном столкновении, частота вращения сферы, параметры ускорения ее вращения и ее внезапного торможения. Следовало учитывать также центробежную силу, вызванную вращением планеты вокруг своей оси, гравитационные отклонения, вызванные перемещением солнца по небосклону, и повышение температуры воды, вызванное возмущениями при вращении и остановке сферы. Необходимо было также исключить возможность воздействия каких-либо сильных или необычных гравитационных и электромагнитных полей. Ридольф открыл чемоданчик и, следя за стрелками индикаторов находившихся внутри приборов, прошелся вокруг прозрачной сферы.
Захлопнув чемоданчик, он обратился к крупье: «Из какого материала сделаны шарики?»
Взглянув на старика, блондин поднял брови: «Из витрина, сударь».
«А сфера?»
«Тоже из витрина». Крупье отвернулся: «Делайте ставки, господа!»
«Вряд ли крупье известна точная частота вращения сферы», – подумал Ридольф. Взглянув на провода, ведущие к приводу сферы, он слегка пожал плечами – у него не было возможности определить характеристики двигателя. Для этого потребовались бы непосредственные измерения.
Магнус Ридольф вышел из Пассажа и направился к аптеке.
«Один грамм флуоресцеина, будьте добры, – сказал он продавцу. – Кроме того, мне понадобятся пятьдесят метров двухмиллиметровой пленки „Пан-Анг“».
Вернувшись в Пассаж с приобретенными товарами, он незаметно прикоснулся к сфере «лоранго», пометив ее пятнышком светящегося порошка, и заснял видеокамерой еще три раунда игры. После этого он снова проверил секундомером продолжительность периодов вращения сферы и формирования пирамидки шариков. Результаты остались прежними: 10,23 секунды до остановки сферы, 32,01 секунды до окончательного размещения шариков на уровнях пирамидки.
Покинув «Пассаж прихотливой Фортуны», Ридольф прогулялся к своему отелю под сенью деревьев бульвара Мокалемаака.
На следующий день его расчеты были завершены, чему способствовали переносной компьютер и карманный дифференциальный анализатор. Пределы погрешности оказались вполне допустимыми.
Ридольф вернулся в «Пассаж прихотливой Фортуны» и на этот раз приобрел у сидевшего за окошком кассира десять фишек достоинством сто валюнтов каждая, после чего повернул налево – туда, где двадцать четыре разномастных шарика «лоранго» танцевали и подпрыгивали в прозрачной сфере, кружась и кувыркаясь случайным, непредсказуемым образом – на взгляд непосвященного наблюдателя. Фактически, однако, их траектории определялись непреложными законами физики и математики так же точно, как площадь их поверхности.
Руководствуясь этими непреложными законами, Магнус Ридольф рассчитал последовательности перемещений шариков в зависимости от исходного взаимного расположения, и, следовательно, вероятность заполнения каждым из шариков, по окончании вращения, каждой из двадцати четырех позиций четырехуровневой пирамидки.
Сумма четырех наибольших значений вероятности составляла 62 процента. Другими словами, наблюдая исходный состав пирамидки и делая ставки на шарики, вероятность восхождения которых на вершину пирамидки – то есть выигрыша в соотношении 24:1 – составляла 62 процента, в среднем Магнус Ридольф мог выигрывать в каждом раунде, на протяжении множества раундов, в 12 раз больше поставленной им суммы.
Перед тем, как принять участие в игре, он еще раз проверил продолжительность периодов цикла «лоранго». Получив удовлетворительные результаты, он поставил по одной фишке на бледно-желтое, бирюзовое, алмазно-радужное и иссиня-черное поля. Сфера завертелась, шарики всколыхнулись и закружились в толще воды ленивым беспорядочным вихрем.
«Бледно-желтый получает первый приз! – воскликнул крупье. – Темно-синий, киноварный и угольно-черный – второй; серебряный, светло-зеленый, светло-коричневый, темно-коричневый, топазовый, черно-белый полосатый и опаловый – третий».
Магнус Ридольф получил выигрыш и сохранил ту фишку, которую поставил на бледно-желтый цвет; прибавление к его исходному капиталу составило 2100 валюнтов. Взглянув на пирамидку, Ридольф поставил по три фишки на рубиновое, белое, аметистовое и оливковое поля.
Сфера завертелась.
«Белый на вершине! – провозгласил крупье. – Все ставки, кроме тех, что на белом поле – в пользу казино».
Теперь у Ридольфа были на руках 94 фишки; он поставил по десять фишек на угольно-черное, аквамариновое, темно-коричневое, изумрудное и золотое поля, то есть прибавив пятую ставку, наиболее перспективную по сравнению с другими неиспользованными вариантами, тем самым слегка увеличивая вероятность выигрыша – и в то же время препятствуя попыткам проанализировать его метод.
Он проиграл – и тут же поставил по десять фишек на светло-коричневое, угольно-черное, ярко-синее и рубиновое поля.
«Угольно-черный получает первый приз!» – объявил крупье.
Магнус Ридольф спокойно расставил столбики своих фишек: теперь их было 254. Игнорируя зевак, собравшихся у него за спиной, старик поставил по пятьдесят фишек на сапфировое, светло-зеленое, топазовое и киноварное поля. Сфера завертелась. Взглянув на выстроившуюся пирамидку, крупье едва заметно поморщился и покосился на Ридольфа: «Сапфировый получает первый приз!»
Игорный дом выплатил выигрыш фишками достоинством в тысячу валюнтов каждая. Магнус Ридольф подозвал служителя с тележкой, чтобы тот помог ему отвезти фишки к кассе, где он обменял выигрыш на фишки стоимостью десять тысяч валюнтов каждая. Теперь у него в руках были 13 «десятитысячных» фишек и четыре «сотенных». Для того, чтобы успокоить крупье, Ридольф поставил четыре сотенные фишки на бесперспективные поля и, естественно, проиграл, после чего поставил по «десятитысячной» фишке на изумрудное, оливковое, светло-коричневое и серебряное поля. Немного поколебавшись, крупье запустил сферу «лоранго».
Пирамидка выстроилась; крупье заметно повеселел: «Первый приз получает рубиновый!»
Магнус Ридольф снова поставил четыре фишки достоинством десять тысяч валюнтов каждая – на карминовое, опаловое, шахматное и золотое поля.
Прозрачная сфера закружилась, шарики вспыхнули в подсвеченной воде, как разноцветные светлячки.
«Опаловый получает первый приз!»
Толпа, собравшаяся за спиной Ридольфа, ахнула.
Теперь перед Ридольфом выстроились фишки на сумму 300 тысяч валюнтов; крупье следил за стариком, прищурившись подобно коту, получившему щелчок по носу.
Магнус Ридольф поставил по пять фишек на светло-зеленое, темно-коричневое, красно-оранжевое и серебряное поля.
Крупье покачал головой: «Боюсь, мне придется ограничить сумму ваших ставок, сударь».
Ридольф смерил его ледяным взглядом: «Насколько мне известно, в Пассаже таких ограничений нет».
Блондин-крупье облизал губы: «В большинстве случаев это так, сударь, но…»
«Будьте добры, позовите своего начальника».
Крупье отвел глаза, не в силах выдержать пристальный взгляд старика: «В данный момент мой руководитель недоступен, сударь. По сути дела, его нет на планете – он улетел по срочному делу».
«В таком случае, кто здесь главный?»
Глядя куда-то поверх головы Ридольфа, крупье заметил владельца казино, целенаправленно шагавшего к двери в стене: «Вот идет господин Мэй! Надо полагать, он только что вернулся. Господин Мэй!»
Акко Мэй задержался – его бледное, почти треугольное лицо повернулось к молодому крупье. Внешность этого хорошо сложенного человека среднего роста можно было бы назвать располагающей к себе, если бы это впечатление не нарушалось жесткой напряженностью телодвижений и странно перекошенным ртом. Брови его казались приподнятыми, словно что-то вызывало у него постоянное раздражение, а его необычно маленькие уши плотно прилегали к темноволосой голове.
«Да, Хорхе? В чем дело?»
«Этот господин слишком часто выигрывает. Подозреваю, что он каким-то образом мошенничает».
Акко Мэй повернулся к Ридольфу и смерил его взглядом с головы до ног. Скромно одетый, пожилой беловолосый субъект с аккуратной козлиной бородкой выглядел вполне респектабельно.