Майя знамениты тем, что они обладали наиболее совершенной письменностью во всей Америке и были единственными, кто измерял течение времени с помощью длинного счета (то есть считали, начиная от воображаемой точки отсчета, которая соответствует в современном летоисчислении 3114 г. до н.э. Парадоксально, но, похоже, они не изобрели ни того, ни другого, а унаследовали уже существовавшие сложные системы, созданные преемниками ольмеков на берегу Мексиканского залива и в Оахаке. В этом регионе находили надписи, датированные 600—450 гг. до н.э., включающие иероглифы календарных периодов и цифры, записанные посредством системы линий и точек. Счет был двадцатиричным (то есть основанным на 20), а цифры с I до 20 образовывались из линий, обозначавших пять, и точек, обозначавших единицы. Таким образом, восемнадцать пишется в виде трех линий (15) и трех точек (3). На берегу Мексиканского залива, на стеле С в Трес-Сапотес цифры в дате образуются тем же способом, но они не сопровождаются иероглифом периода; эта дата (читающаяся как 7.16.6.16.18) соответствует в современном календаре 3 сентября 32 г. до н.э. Дата, записанная на стеле 2 в Чьяпа-де-Корсо (Чьяпас), старше на пять лет. Памятники, расположенные на берегу Тихого океана — стелы в Эль-Бауль и Абак-Такалик, содержат даты, относящиеся к I и II вв. н.э. В последнем поселении ясно видно, как в поздний доклассический период (400 г. до н.э. — 250 после н.э.) памятники в стиле майя сменяют скульптуры «колониального» ольмекского стиля предшествующего периода.
Самое значительное поселение прибрежной Тихоокеанской равнины — Исапа, большинство сохранившихся насыпных холмов которого датируется последними тремя веками до н.э. Платформы, расположенные вокруг площадей, выполнены из земли, для прочности обложенной необработанными валунами, и покрыты слоем глины. Большинство стел и каменных алтарей располагаются возле этих конструкций. Всего там насчитывается 89 стел, на 38 из которых нанесены барельефы; другие стелы и большая часть алтарей гладкие. Их иконография посвящена событиям одновременно историческим и мифическим. Почти всегда представленные сцены происходят между изображением неба и чудовища — символа земли. Ни на одном монументе нет текстов или дат. В Каминальгуйю, предместье города Гватемала, расположено самое значительное поселение высокогорий. В 1930 г., когда в нем вели раскопки археологи Института Карнеги, поселение занимало площадь более 5 кв. км. и включало около 200 насыпных холмов высотой от 1 до 20 м; на земляных платформах, поддерживаемых саманными кирпичами, возводили строения из недолговечных материалов (дерева, соломы и штука). Камень вулканических пород резервировался для монументов и некоторых архитектурных деталей, таких, как ступени лестниц или водостоки. Из базальта изготавливались также предметы домашнего обихода, такие, как ручные мельницы и зернотерки. Большая часть насыпных платформ располагается группами, часто ориентированными в направлении север — юг, но есть и стоящие поодиночке. Половина строений относится к доклассическому периоду. Каминальгуйю достиг своего расцвета в поздний доклассический период, если судить по размерам поселения, числу и величине строений, а также техническому и художественному мастерству его скульптурных памятников. Некоторые из них, такие, как стелы 6 и 10, имеют изображения с календарными и различными другими надписями.
Предполагают, что значимость этого поселения отчасти проистекала из осуществлявшегося им контроля над Эль-Чайалем, расположенным в 20 км к северо-западу, одним из самых крупных месторождений обсидиана в высокогорьях. Таким образом, Каминальгуйю оказался в центре сети торговых дорог, по которым распространялся этот очень ценимый материал на запад в высокогорья, на юг к Тихоокеанской равнине, и на север — в низменности. Власть и богатство правителей Каминальгуйю со всей очевидностью явлены в двух очень богатых захоронениях, раскопанных археологами из Института Карнеги в 1930 г.
Таким образом, в поздний доклассический период Тихоокеанское побережье и высокогорья демонстрируют «преждевременное» развитие в области календаря (длинный счет) и письменности, развивая ольмекское наследство, переданное сообществами, жившими на берегу Мексиканского залива и в Оахаке. Так как стили скульптуры Исапы и Каминальгуйю часто рассматриваются как переходные между ольмекским искусством и искусством майя древнего классического периода, то следует предположить также существование прямых контактов между ольмеками и майя. У этих последних действительно обнаруживаются черты, которые могли быть переданы без посредников: так, стела, на которой изображен вождь или царь, вооруженный и в окружении своих предков (сравните ольмекскую стелу 2 в Ла-Венте со стелой В майя в Копане), царь, появляющийся из пасти земного чудовища (алтарь 4 в Ла-Венте и стела 16 в Киригуа), шип морского ската как инструмент для добровольного жертвенного кровопускания, ритуальная значимость лезвий топора из нефрита и т.д.
Несмотря на неблагоприятные условия для земледелия, в средний и поздний доклассические периоды возникают значительные поселения в северной части низменностей. Без сомнения, это произошло благодаря торговле солью и, возможно, хлопком. Таким образом, Комчен, расположенный к северо-западу от Цибильчальтуна, похоже, был вместе с Керрос (береговое поселение на севере Белиза) одним из промежуточных портов морской торговли вокруг Юкатана. На площади в 2 кв. км расположены концентрическими кругами около тысячи жилищ; их размер увеличивается от периферии к центру, где установлены пять больших платформ, некоторые из которых имели до 8 м высоты. Эти платформы расположены вокруг площади (350—150 гг. до н.э.). Дорога с щебеночным покрытием длиной 235 м является наиболее древней дорогой Юкатана. Однако, несмотря на сооружение таких значительных конструкций, как пирамидальные платформы и дороги, этому поселению было далеко до монументальности современных ему поселений в центральной части низменностей. Их развитие при переходе к классическому периоду было, без сомнения, причиной быстрого упадка Комчена и Керроса. Жестокое соревнование между городами на севере Петена в доклассический период позволило некоторым поселениям, таким как Тикаль и Калакмуль, укрепить свою власть и вскоре стать государствами, в ущерб другим, таким, как Накбе и Эль-Мирадор, которые вскоре исчезли с политической сцены.
Начало классического периода (250—950 гг. н.э.) в регионе низменностей отмечено целым рядом нововведений, которые прежде всего способствовали укреплению политической власти. На стеле 29 в Тикале, наиболее древней из известных (292 г. н.э.) изображен портрет царя и приведена иероглифическая надпись. По этому образцу сооружалась большая часть последующих стел. Календарь, как и письменность, доказывает зрелость культуры, и это дает нам основание предположить, что известным стелам предшествовали другие, не считая раскрашенных или резных деревянных стел. В пограничных зонах существуют предшественники таких стел, например изображен стела 1 в Ла-Мохарре (Веракрус). На этом памятнике богато одетый вождь с внушительной и очень сложной прической. Изображение сопровождается длинным текстом; хотя иероглифы на поверхностный взгляд напоминают письменность майя, в действительности они относятся к языку семейства соке-мише. Две даты записаны панелями и точками по позиционной системе: так, при двадцатиричном счете первая позиция соответствует 400 бактунам, вторая — 20 летним катунам, третья — тунам, равным одному году, и т.д., но здесь, как и на стеле С в Трес-Сапотес, иероглифы у этих периодов опущены. Если исходная точка длинного счета здесь та же, что и у майя (и соответствует дате 3114 г. до н.э.), эти даты соответствовали бы 143-му и 156 гг. н.э. Стела 29 в Тикале высечена из камня, что обеспечило им достаточную долговечность.
На ней указаны династические события в длинном счете, то есть в большом цикле, включающем около 5000 лет, что отражает заботу о непрерывности династии, которая, делая о себе запись в истории, обеспечивает одновременно и свою легитимность, и свою последовательность. Она устанавливает существование политической единицы, в которой царь является властителем, изображая эмблемный иероглиф Тикаля на поясной маске правителя. Это помещает династию в рамки космоса, соединяя политические события династического цикла с космическими циклами солнца и луны. Обычай торжественного открытия стел в конце периодов (по крайней мере двадцатилетий, а нередко и через каждые десять или пять лет) впервые заявляет о себе в Тикале на стеле 39, воздвигнутой в 376 г. И, наконец, стелы присоединяют события, происходящие в царстве, к кульминационным моментам календаря. Другие нововведения, появившиеся в III в., были значительно менее важными, чем это сочетание календаря, надписи и периодического возведения каменных стел. В городской архитектуре в этот период появляется каменный свод майя; этот «ложный свод», уже использовавшийся в поздний доклассический период в архитектуре гробниц, позволяет сделать внутренние пространства и переходы более объемными, более величественными, более достойными этих официальных построек. Появление полихромной керамики способствует развитию искусства живописи, идущему параллельно с развитием барельефной скульптуры, в которой майя достигли совершенства, причем оба способа художественного выражения обогащали друг друга.
В первой половине IV в. Тикаль, который возглавляет целую сеть вассальных сообществ, становится столицей настоящего государства, чья власть подразделяется на три иерархических административных уровня. Первый уровень был воплощен в дворце; это дворец 14-го правителя, построенный около 360 г. н.э. Этого царя звали Большая Лапа (ягуара). Он умер в 378 г., том самом, когда, согласно сообщениям, появились чужеземцы, этническая принадлежность которых является предметом дискуссий. Двадцатью месяцами позже на престол взошел новый правитель по имени Задранный Нос, одеяние, украшения и оружие которого указывают на его предположительную связь с Теотиуаканом — большим поселением в Центральной Мексике. Из Теотиуакана происходят цилиндрические трехногие вазы и орудия из обсидиана, а также архитектурный прием оформления ступенчатых пирамид