– Город спасла! Да, Майя город спасла, чтобы убийцы безнаказанно пировали, чтобы прелюбодеи похоть услаждали, чтобы чревоугодники брюхо набивали! Но тьма накроет город и…
Вокруг стали собираться люди – невольники и слуги, которые часто видели юродивого в нижнем городе.
– Ты что здесь делаешь? Кто тебя сюда пустил? – спросил ночной сторож, схватив Еджерета за руку.
– Она меня пустила! – выкрикнул юродивый. – Она! Велела призвать божью кару на ваши головы! Велела пойти во дворец Баронов! Я ничего не убоюсь…
– Кто? Вот эта девчонка?
Все уставились на Майю.
– Нет, нет, не она! Другая! Гроза Леопардов, зеленоглазая! Она меня пустила, чтобы всех покарать!
– Да что ты мелешь? Решил к шерне пристать?
– Тьма покроет город…
– Ну да, а бык покроет корову! А ты кого бастать собрался?
– Может, в этом все и дело, – заметил ночной сторож, почесывая в затылке. – У красоток из верхнего города странные вкусы. Давай, дружок, пошли к Павлиньим воротам. – Он потянул Еджерета за руку. – И не упирайся, а то…
Внезапно юродивый выхватил из-под лоскутной накидки длинный тонкий кинжал.
– Вот что она мне дала! – глупо ухмыльнулся Еджерет, размахивая клинком. – Вот что она мне дала! Сказала, возьми фолду, ступай во дворец Баронов, срази проклятых…
– Дай-ка его сюда, – велел ночной сторож. – Поранишься еще.
Во всеобщей суматохе Майя незаметно ускользнула и через десять минут подошла к воротам своего дома. «Ох, если б Рандронот меня убил! – уныло подумала Майя. – Так нет же, заставит стать благой владычицей, и что тогда?! Ах, лучше смерть! Прах мой развеют над Серрелиндой, Келси со старой Дриггой надо мной всплакнут, и все кончится…»
Тут она заметила, что ворота стоят нараспашку. В доме горели лампы. Майя прислушалась – голосов не слышно. Она заглянула во двор: расписной горшок на веранде разбит вдребезги, дверь выломана, повсюду щепки и обломки досок, у входа свалена груда тряпья…
Что случилось? Воры? Эвд-Экахлон узнал, что Рандронот скрывается в Майином доме и прислал солдат? Она осторожно пробралась через двор: никого не видать и не слыхать.
У веранды она остановилась и едва не вскрикнула: это не груда тряпья, а старый Джарвиль – невидящие глаза раскрыты, зубы оскалены, из груди торчит рукоять кинжала.
К чести Майи, первым делом она подумала об Огме, на миг замешкалась и напряженно вслушалась. В доме стояла мертвая тишина. Майя тихонько взошла на веранду, перешагнула через труп привратника и ступила в гостиную, где, как обычно по вечерам, горели светильники.
Она огляделась, не зная, окликнуть ли Огму, потом вспомнила, что у Джарвиля в сторожке у ворот была дубинка. Майя сбегала за ней, а потом прокралась в гостиную – и ужаснулась.
Шелковые драпировки сорвали со стен; столики перевернули и разломали; изящные безделушки растоптали; кувшин и два кубка смахнули на пол, где расползлась лужа вина; тут же валялось серебряное зеркало, отражая свет ламп; подушки ложа распороли и набивку раскидали по гостиной. Впрочем, ничего этого Майя не заметила – в дальнем конце гостиной неподвижно лежали солдаты Рандронота; липкая кровь глянцевой коркой застыла на плитках пола. Один из солдат успел выхватить из ножен короткий меч гельтской работы, который теперь лежал рядом с ним, а второй просто пытался убежать, но враг застиг его у самой двери в сад.
Едва не лишившись чувств, Майя выбежала в прихожую и обессиленно прислонилась к перилам лестницы. С верхнего этажа донеслись слабые стоны и прерывистое бормотание. Огма! Майя прислушалась и окликнула служанку.
Стоны затихли, но Майе никто не ответил.
– Огма, ты меня слышишь? – настойчиво повторила Майя.
– Ох, госпожа… – сдавленно пролепетала Огма.
– Спускайся в прихожую!
– Не могу… Меня покалечили, – дрожащим голосом проговорила служанка.
Майя бросилась наверх, в спальню, где горел светильник, и замерла на пороге. Посреди кровати, на окровавленных простынях лежал Рандронот – с перерезанным горлом. Обнаженный торс лапанского правителя покрывали глубокие колотые раны.
Под стеной у двери скорчилась Огма; из длинных порезов на руках и плечах сочилась кровь.
– Ох, госпожа, мне худо… – прошептала служанка.
Майя помогла ей подняться и торопливо увела подальше от жуткого зрелища, в купальню, где принялась перевязывать раны – неглубокие, с ровными краями и отчего-то одинаковой величины, будто их наносили не в пылу сражения, а неторопливо и старательно.
От холодной воды Огма вскрикнула и задрожала, но потом успокоилась и потихоньку пришла в себя.
– А в доме больше никого нет, госпожа? – робко спросила она.
– Джарвиля убили, и солдат тоже.
– Ну, значит, ушли… – вздохнула Огма, встала и тут же ухватилась за Майю.
– Пойдем, я тебе джеббы дам, – сказала Майя, видя, что служанка перепугана, но смерть от потери крови ей не грозит.
Вдвоем они спустились на кухню. Майя подкинула поленьев в очаг и после долгих поисков обнаружила кувшин с джеббой на полке над столом. Резкий вкус напитка привел Майю в чувство. Она заставила стонущую Огму сделать несколько глотков. Служанка, всхлипывая, затеребила повязки на руках и с криком подскочила, когда в очаге треснуло полено. Майя уселась на табурет и взяла Огму за руки.
– Расскажи, что здесь произошло.
Огма зарыдала. Майя осторожно тряхнула ее за плечо:
– Прекрати! Успокойся и рассказывай.
– Ох, госпожа, владыка Рандронот…
– Что?
– Ну, я лампы по комнатам разносила, а тут он из сада вернулся, в одних штанах, сердитый такой. Я его спросила, когда ужин подавать, а он не ответил, поднялся в спальню и дверь закрыл. Тогда я пошла в сад, вас искать, а там только одежда ваша на берегу… Я перепугалась, не знала, что и думать, потому… – Огма застыла с раскрытым ртом, ошеломленно вспоминая случившееся.
Майя снова тряхнула ее:
– Эй, не засыпай! Дальше рассказывай.
– Я вернулась… – Огма потерла глаза кулаком и всхлипнула. – Я в дом вернулась, а солдаты меня спросили, где вы, только я не знала, куда вы подевались, ну, так им и сказала. А они говорят, мол, владыка Рандронот велел им с крыши войско высматривать…
– Какое войско? Лапанское?
– Ой, да не знаю я! – заныла Огма. – Войско и войско, мне-то какое дело… А потом они приказали вина им принести. Я не хотела, потому как без вашего разрешения, но вас же не было, а они же солдаты… Ну я и принесла. Простите, госпожа, виноватая я.
– Ничего страшного, Огма, продолжай.
– Ну, принесла я вино, значит, не самое хорошее, конечно… Таким мужланам и попроще сойдет…
– Ох, да ты дело говори, не отвлекайся! Дальше что случилось?
– Вот они и стали пить, в гостиной, а тут в ворота заколотили… Так я решила, что это вы вернулись, и даже не подумала, с чего бы вам в собственный дом стучаться…
– А потом что?
– Я пошла к воротам. Джарвиль в смотровое окошко выглянул, посмотреть, кто там, а потом ставень захлопнул и говорит мне: «Ох, не знаю, что и делать! Благая владычица к нам пожаловала…»
– Благая владычица? – ошеломленно воскликнула Майя. – Не может быть! Она сейчас далеко, за городом, на равнине…
– Нет, госпожа, я своими глазами ее видела. В щелку ворот посмотрела – а там она стоит и здоровый такой мужчина с ней, в мундире, вроде как военачальник. А благая владычица тоже в доспехах, и оба в пыли, будто пешком откуда-то пришли. Тут она и молвит, гневно так: «Долго я здесь буду дожидаться? Открывай ворота, не то на виселицу отправлю» – и прямо взглядом меня пронзила. Ох, я так перепугалась…
– Дальше, дальше-то что?
– Ну, я ворота и открыла…
– Ты открыла ворота?
– Да, госпожа. Вас же не было, мне спросить было не у кого, а она так осерчала, что я…
– Огма, ты что, не знаешь, что она смерти моей желает?
– Ох, да как же это? Нет, госпожа, я не знала… Ну, то есть я тогда еще не знала…
Майя, не веря своим ушам, с горечью вспомнила советы Неннониры и Отависы – надо было нанять в услужение смышленую, сообразительную женщину.
– Ладно, рассказывай дальше.
– Так вот, я ворота открыла, а здоровяк меня оттолкнул, Джарвилю рот зажал и мечом его как пырнет! Благая владычица меня за волосы схватила, кинжал к горлу приставила и говорит: «Только пикни, зарежу!» А потом спрашивает: «Где Рандронот и Майя? В спальне?» – и ножом тычет… Больно! Ну я и сказала, что да, мол, там вы. Я же до смерти перепугалась, не знала, что… Тогда она мне руку за спину завернула, рот рукой зажала и велела ее наверх провести. А здоровяк в гостиную пошел. Она как наверх поднялась, так сразу дверь спальни пинком распахнула, а там владыка Рандронот дремал. Благая владычица меня к стене отшвырнула, бросилась к кровати и ну кинжалом колоть… Ох, госпожа Майя, до чего мне жутко стало, даже вспоминать страшно… Не могу я больше.
– Рассказывай!
– Кровь так и брызнула во все стороны, а благая владычица захохотала как безумная, заулюлюкала… кинжалом тычет, а кровь по себе размазывает, и по рукам, и по лицу, и по груди… А потом присела на кровать и как полоснет ему по шее – чисто голову снесла! Ох, такое в дурном сне не привидится! – Огма захлебнулась рыданиями.
Майя с трудом успокоила ее, и служанка продолжила свой рассказ:
– Ну, потом она ко мне подошла – я к стене прижалась и закричала что было мочи, а благая владычица говорит: «Заткнись, или я тебя заткну!» Тут здоровяк в спальню вошел, меч у него весь в кровище, и говорит: «Я готов, а ты как?» А она ему в ответ: «Погоди, мне еще кое-что надо закончить» – и снова меня за волосы ухватила и начала кинжалом пырять – тычет и спрашивает: «Где Майя? Где Майя?», а я говорю, что не знаю, а она прямо вся дрожит, вроде как от удовольствия, на щеках румянец, глаза так и сверкают… Ох, жутко, даже не описать… А потом пригрозила мне глаза выколоть, а я как закричу: «Не знаю я, где Майя, нет ее здесь!» Тогда здоровяк и говорит: «Хватит уже, Форнида, ничего она не знает. Мы здесь только время теряем. Майю ты убить успеешь. Нам пора». Тогда благая владычица на меня грозно уставилась и прошипела: «Так и быть, я тебе жизнь сохраню, чтобы ты нашей красавице Майе все рассказала!» – ну или что-то такое, я точные слова не запомнила. Тут у меня голова закружилась, в глазах потемнело, и что дальше было, не знаю…