– Надеюсь, у вас все хорошо, У-Пакада, – учтиво сказала она.
– Да, спасибо, сайет. Правда, сейчас я очень занят. Чем могу служить?
– У меня тоже времени мало, поэтому давайте говорить без обиняков. Я заплачу вам десять тысяч мельдов, а вы тотчас же отдадите мне двух пленников.
– Десять тысяч мельдов – большие деньги, сайет. Да, большие деньги, – вздохнул он.
– Вот я вам их и заплачу.
– Кто из пленников вам нужен, сайет?
– Уртаец Байуб-Оталь и катриец Зан-Керель.
– А! Простите, сайет, мне нужно проверить списки. Я сейчас вернусь. Этих пленников сегодня благая владычица прислала?
– Да.
Он вышел. Майя прислушалась: в мрачной, унылой каморке каждый звук чудился камешком, брошенным в пруд, – вот где-то залаяла собака, кто-то быстрыми шагами прошел по коридору, хлопнула дверь.
Майя подошла к окну. На севере тускло, еле заметно светилась комета, больше не похожая на сияющую посланницу Леспы. Майя зябко поежилась и отвернулась. В каморку вошел Пакада.
– Да, сайет, пленники у меня.
– Вы их отпустите?
Начальник тюрьмы не ответил, и Майе пришлось повторить вопрос.
– Увы, сайет, не могу, – покачал головой он. – Ни за какие деньги. Они находятся в распоряжении благой владычицы.
– В городе переполох, – напомнила Майя. – Скажите ей, что они сбежали.
– Отсюда не сбегают. Нет, сайет, не могу. Меня повесят.
– Я вам щедро заплачу, даже больше, чем десять тысяч.
– Что ж, сайет, если хотите, давайте это обсудим, – сказал Пакада, неторопливо усаживаясь на скамью.
Майя насторожилась – начальник тюрьмы отчего-то тянул время.
– А что тут обсуждать? – спросила она.
– Ну, сколько вы можете мне заплатить, зачем вам пленники, куда вы с ними отправитесь…
– Какое вам дело, У-Пакада, зачем мне пленники?
– Видите ли, сайет… Вы были в Икет-Йельдашее?
– Нет, не была. При чем тут Икет? Прошу вас, У-Пакада…
– А мне вот довелось побывать. Очень красивый город. Говорят, сейчас его захватил Сантиль-ке-Эркетлис. Ну, маршал Кембри с ним быстро разделается, не сомневайтесь…
– У-Пакада, мы же о пленниках…
– Понимаете, сайет, если вы хотите отправиться в Икет-Йельдашей…
– Послушайте, мне не с руки с вами ссориться! Я очень тороплюсь. Скажите, сколько вы хотите, только побыстрее.
Дверь в каморку распахнулась. На пороге возникли два солдата с обнаженными мечами. Майя испуганно вскочила и прижалась к стене. Пакада встал, сложил руки на груди и посмотрел на вошедших.
– Это она? – спросил один из солдат.
– Да, – ответил Пакада.
Тризат и его подчиненный с виду не походили на бекланцев, и мундиры на них были незнакомые. Майя с ужасом заметила на камзолах изображение крепости – символ Палтеша.
– Ты – Майя Серрелинда? – Тризат грубо схватил ее за руку.
Майя попыталась вырваться, но палтешец держал крепко.
– Да, это она! – выкрикнул Пакада, потирая руки. – Молодцы, быстро пришли!
– Кто вы? – прошептала Майя.
– Начальник стражи Лилейных ворот. Благая владычица велела тебя задержать.
– За что?
– А вот это она тебе сама расскажет.
От страха у Майи подкосились ноги. Солдаты связали ей руки за спиной. Тризат коротко кивнул Пакаде, вытолкал Майю во двор и повел к воротам.
– Отпустите меня! Я вам десять тысяч мельдов заплачу! – взмолилась Майя.
– Да хоть двадцать, – буркнул тризат. – Тебя велено к благой владычице доставить, так что не упирайся.
Внезапно у ворот тюрьмы поднялась суматоха, замелькали факелы, послышались громкие голоса, топот сапог и звон оружия. Похоже, в тюрьму вошел какой-то отряд.
Палтешцы в нерешительности остановились, вглядываясь в темноту, откуда им навстречу двинулись люди с факелами. Через минуту Майиных захватчиков окружили солдаты под предводительством коренастого капитана.
– Вы из полка Хан-Глата? – спросил он палтешского тризата.
– Да, мы служим ему и благой владычице. Я, тризат Незик, по повелению…
– Заткнись, дольше проживешь. Сдать оружие, – небрежно бросил капитан.
– Простите, но по какому праву… – начал тризат.
– Молчать, свинья! Я, капитан Мендел-эль-Экна, выполняю приказ владыки Рандронота. Бекла захвачена лапанскими войсками…
– При всем уважении…
– Молчать, кому сказано! – Лапанец выхватил меч из ножен. – Сдать оружие!
Палтешцы неохотно повиновались.
– Вот и славно, – заявил капитан. – Значит, так, теперь здесь распоряжаюсь я. Есть тут кто еще из ваших соплеменников?
– Никого.
– Если солгал, тебя прирежут. Где начальник тюрьмы?
Тризат махнул рукой в сторону приземистого здания.
– А что это за девчонка? Куда вы ее ведете?
– Благая владычица велела ее задержать. Меня назначили начальником стражи Лилейных ворот, и начальник тюрьмы сообщил мне, что она с ним, вот я и пришел…
– Зачем ты благой владычице понадобилась? – спросил капитан Майю и велел своим людям: – Развяжите ей руки.
– Я – Майя Серрелинда, – сказала она. – Форнида…
– Майя Серрелинда? – переспросил капитан. – Спутница владыки Рандронота?
– Да, – не раздумывая, ответила она.
Капитан опустился на одно колено и, почтительно склонив голову, протянул ей свой меч. Майя с улыбкой коснулась клинка, и Мендел-эль-Экна вытянулся перед ней в струнку.
– Чем могу служить, сайет?!
– Я пришла к начальнику тюрьмы просить об освобождении двух пленников, моих друзей, которые попали в плен к благой владычице, а он меня предал палтешцам.
– Феарон, ступай к воротам, – велел капитан своему тризату. – А остальные со мной.
Лапанцы ворвались в каморку Пакады. Начальник тюрьмы в страхе забился в угол, сразу сообразив, что ему несдобровать. Мендел-эль-Экна схватился за меч и готов был пронзить подлеца, но Майя его остановила:
– Умоляю, не троньте его!
– Но он же вас предал!
– Сохраните ему жизнь, прошу вас. Сегодня и без того слишком много смертей… Я не выдержу.
– Ах ты, мерзавец! – воскликнул капитан и отвесил Пакаде оплеуху. – Считай, повезло тебе. Немедленно приведи пленников! А вы трое ступайте с ним – если вдруг что удумает, убейте.
В крохотной каморке было нечем дышать; от запаха потных, немытых тел кружилась голова, саднили запястья, натертые веревкой. «Только бы в обморок не упасть», – подумала Майя.
– Душно здесь, – заявил Мендел-эль-Экна, выломал ставни и выбросил их во двор. – Ну вот, так гораздо лучше.
Один из его спутников весело подмигнул Майе.
– Хотите, я с вами солдат отряжу? – предложил капитан. – В городе неспокойно. Вы куда с друзьями отправляетесь?
– Не знаю… – ответила Майя. – Мне лишь бы из Беклы их увести.
– А как же вы одна к владыке Рандроноту вернетесь?
– Со мной были спутники, только в суматохе мы потерялись.
– Так вы в тюрьму в одиночку пришли? – удивился Мендел-эль-Экна. – И не побоялись? Ну вы и отчаянная!
– Так это ж Серрелинда! – заметил один из его солдат.
– Ну, до Синих ворот мы вас проводим, – решительно сказал капитан. – Нам все равно в ту сторону.
Тут дверь открылась, и солдаты ввели пленников: Байуб-Оталя и… Майя пошатнулась и схватила капитана за руку. Перед ней стоял Зан-Керель!
При виде возлюбленного силы покинули Майю; сердце замерло, по щекам ручьями покатились слезы.
Память зачастую отражает образ близкого человека или любимых мест не достоверно, а создает идеализированное представление; ценишь не эфемерную внешнюю оболочку, а глубинную, внутреннюю сущность – так, тоскуя по родному дому, вспоминаешь не обстановку, а любовь и заботу, которые окружали тебя с детства; помнишь не внешность возлюбленного, а его теплоту, чуткость и ласку. Встреча с любимым после долгой разлуки часто ошеломляет, потому что память хранит только смутные черты.
При виде Зан-Кереля Майя испытала неимоверное потрясение. Ей вспомнилось древнее сказание о призраке, который являлся по ночам к любимой девушке; в памяти зазвучал дребезжащий голос старой Дригги:
О милый Терембро, возлюбленный мой,
Где маковый цвет твоих уст и ланит?
– Сырая могила румянец поглотила,
Я призраком бледным стою пред тобой…
Высокий и худой Байуб-Оталь, хоть и выглядел измученным невзгодами, в общем изменился мало; но Зан-Керель, ее милый Зан-Керель, юный красавец, который смешил ее, ласкал и страстно сжимал в объятиях… Она с трудом узнала своего возлюбленного в беспомощной развалине… Жуткая перемена была выше Майиного понимания. Как боги это допустили?
Бледный, до предела изможденный Зан-Керель выглядел сущим мертвецом. Глаза его были полузакрыты, губы пересохли и растрескались, рот приоткрылся, голова безвольно повисла; ноги ему не повиновались, и стоял он только потому, что его с обеих сторон поддерживали солдаты. Его внесли в каморку, и все ошеломленно ахнули.
– Сайет, вы хотите увести из Беклы обоих пленников? – удивленно спросил Мендел-эль-Экна.
– Да, – решительно ответила Майя.
– Что ж, как вам будет угодно, но позвольте заметить, что катриец совсем плох… Боюсь, он идти не сможет.
– Нам лишь бы из города выбраться, – сказала Майя. – Там я о них позабочусь. А за вашу помощь я буду бесконечно признательна.
– Ступай к начальнику тюрьмы и возьми у него носилки, – велел капитан одному из своих солдат. – Доберемся до Синих ворот, а там что-нибудь придумаем.
Носилки – грубая холстина, натянутая меж двух шестов, – были покрыты запекшейся кровью, и Майя невольно отпрянула, сообразив, для чего их использовали. Зан-Керель по-прежнему не узнавал ее и не понимал, где находится. Байуб-Оталь взял Майю за руку:
– Это ты нас освободила?
– Да, Анда-Нокомис.
– Как странно… И ты хочешь вывести нас из Беклы?
– Если получится. В городе переполох…
– Что ж, я тебе доверяю. А кто эти люди?
– Лапанцы.
– Лапанцы? А где Кембри?
– Ушел с войском на юг, сражаться с Эркетлисом. Лапанцы подняли мятеж и хотят захватить город, но Форнида…