– А как это узнать?
– Вот в том-то и дело… Белишбанцы катрийцев не любят, граница всегда охраняется, даже в мелекрил.
– Предупреди Анда-Нокомиса, я пока к рулю встану.
Чуть погодя лодку обступили деревья. Приграничный лес напоминал Пурн не больше, чем леопард похож на котенка. Путь по неторопливой Даулисе теперь представлялся Майе беззаботной прогулкой в летнюю жару; тогда река была другом, а здесь, в затопленном лесу, вода струилась меж деревьев, кусты зловеще колыхались под напором потока, на волне мелькнула тушка дохлой лисы… Опасность грозила отовсюду. Майя никогда прежде не думала, что половодье может выглядеть будто сад, затопленный водой из разбитого фонтана во дворе.
Она из последних сил удерживала лодку на стремнине. Мимо проносились листья, прутья, ветви, обрывки плюща, клубки сплетенных корней и клочья дерна. Над излучиной реки склонился могучий ясень, напомнив Майе любимое дерево, – в детстве она пряталась в раскидистой кроне от Морки и ныряла с ветвей в ласковые воды озера. Она утерла залитые дождем глаза и снова взглянула на ясень – дерево медленно кренилось. «Ох, лихорадка замучила, – сокрушенно подумала Майя. – Привидится же такое!» Она снова сосредоточилась на руле, но дерево на самом деле наклонялось все ближе и ближе к воде, а потом стремительно повалилось в реку. Вода вспенилась и забурлила, омывая пышную зелень ветвей; ствол скрылся под волнами, лодка закачалась. На полузатопленном берегу торчали вывернутые из грунта корни.
Отяжелевшая от воды лодка плохо слушалась руля, и Майю охватил страх: поваленное дерево не обойти, они вот-вот застрянут в кроне. Внезапно дерево снова сдвинулось, медленно повернулось по течению, у самого носа лодки мелькнула путаница корней в комьях земли. Лодка, ускорив бег, на мгновение поравнялась со стволом, ветви оцарапали правый борт, но остались позади. Майя с облегчением перевела дух, но тут же испуганно вздрогнула – лодка подошла слишком близко к левому берегу.
– Уф, пронесло! – выдохнул Зан-Керель, с одобрительной улыбкой поглядев на Майю.
Она улыбнулась в ответ и легонько притронулась к его руке.
– Как здорово, что ты с нами! Пропали бы мы без тебя, – сказал он. – Анда-Нокомис говорит, нам чуть больше лиги осталось.
– Ох, хорошо бы! А то смеркается уже, – ответила она.
В лесу и без того было сумрачно – раскидистые кроны, низко нависшие тучи и беспрестанный дождь света не прибавляли, – но в дальних закоулках уже собиралась мерцающая темнота. Чуть впереди в реку повалилось еще одно дерево, но лодка проплыла мимо, прежде чем его успело смыть с берега.
– Ох, лишь бы выбраться! – вскричала Майя, воздев руки к небесам. – О Леспа, умоляю, спаси и сохрани!
Зан-Керель усадил ее рядом с собой и ласково прижал палец к ее губам.
– Ш-ш-ш, Серрелинда, держись! Смени-ка ты лучше Анда-Нокомиса, а я здесь сам управлюсь.
Анда-Нокомис стоял на носу и пристально вглядывался в воду, сжимая весло здоровой рукой и время от времени отпихивая ветки и бревна. Майя коснулась его плеча, и он с улыбкой обернулся.
– Ты нас снова спасла! – сказал он. – Даже не верится.
– Вы же знаете, я упрямая, – напомнила она.
– Как скажешь… – Он снова улыбнулся и пожал плечами.
– Вот, возьмите флягу, пока я всю джеббу не выпила.
– Нам еще пригодится, – вздохнул он.
– Представляете, к ночи в Катрии будем! Найдем пристанище, деньги у меня еще есть. Обсохнем, поедим, у очага согреемся… Ах, вот бы сейчас к очагу, правда?
Внезапно лодка вздрогнула от тяжелого удара в корму, затрещали доски. Зан-Керель испуганно вскрикнул. Лодка встала поперек реки. Пока Майя пробиралась на корму, нос повернуло против течения, и лодку поволокло вниз.
– Что случилось?
Зан-Керель стоял лицом к корме, сжимая руль побелевшими пальцами.
– Руль разбило, – ответил он.
– Как?! – ахнула она.
– Я вперед смотрел, не оглядывался, а позади бревно подплыло и как шарахнет! Вон оно…
– О великий Шаккарн! Погоди, я гляну, что там…
Бревно раскололо руль сверху донизу; рулевую лопасть снесло целиком, и, хотя кормовой брус и верхняя часть руля уцелели, управлять лодкой было невозможно.
Зан-Керель обрадовался, что лодка прошла опасное место, и забыл, что в быстром потоке ее может настичь плавник, поэтому не озаботился проверить воду за кормой, чего не преминула бы сделать Майя. Непоколебимая уверенность Зан-Кереля в своих силах и в успехе любого своего начинания была весьма привлекательной чертой его характера и заставляла людей не задумываясь следовать его примеру. Именно за это его полюбила Майя. Он искренне считал, что храбрость и упорство всегда помогут добиться желаемого. Его спокойная уверенность не оставляла места для сомнений, и измученная Майя совсем выпустила из виду, что смелости и решительности недостаточно для того, чтобы провести лодку по бурной реке, заваленной плавником. Но сокрушаться было поздно – бревна и коряги по-прежнему грозили потопить неуправляемую лодку.
– Прости… – удрученно сказал он.
– Ничего не поделаешь, – рассеянно ответила она, стараясь придумать, как исправить положение. – Я сама виновата.
Течение вертело лодку в разные стороны, и перепуганная до смерти Майя с трудом сдерживала зябкую дрожь.
– Принеси весло, только побыстрее, – велела она.
Веревки под рукой не оказалось – да и есть ли она вообще, Майя не знала, поэтому решила пожертвовать якорным канатом – длинным и не очень толстым, зато прочным. «Надеюсь, носового якоря хватит», – подумала она и велела Зан-Керелю:
– Привяжи весло к рукояти руля, обмотай хорошенько и затяни потуже – у меня сил не осталось. Вот, привязывай, а я весло подержу. Нет, пока не привяжешь, в воду не опускай.
Зан-Керель плотно прижал рукоять весла к рулю и ловко обмотал канатом, туго затягивая каждый виток. Майя с удивлением обнаружила, что лодка повинуется малейшему движению прочно закрепленного весла, которое свободно вращалось в петле; единственным его недостатком была длина – в одиночку Майе было не под силу противостоять мощному течению.
– Зан-Керель, помоги мне, пожалуйста, – попросила она, выведя лодку на стремнину. – На излучине мне одной не справиться.
Под руководством Майи Зан-Керель прекрасно справился с нелегкой задачей. Едва лодка беспрепятственно обогнула излучину, у обоих вырвался радостный крик: деревья расступились, и в тысяче шагов впереди показалась опушка леса.
– Анда-Нокомис! – окликнула Майя. – Мы приплыли!
102Граница
Байуб-Оталь обернулся и приветственно воздел руку над головой – так бекланцы издавна чествовали победителей. Зан-Керель, перегнувшись через весло, без малейшего смущения притянул к себе Майю и поцеловал в губы.
Она прильнула к нему, обвила руками шею, прижалась щекой к его мокрым волосам и страстно ответила на поцелуй.
– Ох, а лодка-то без присмотра осталась! – вздохнула она наконец. – Нам еще до Катрии надо добраться.
– Знаю, – кивнул Зан-Керель. – Только сначала ответь, выйдешь за меня замуж? Нет сил терпеть.
– Да, конечно! Ой, поворачивай направо, быстрее!
За лесом река вышла из берегов, заливая равнину, однако высокая насыпь вдали еще сдерживала воду. Течение по-прежнему бурлило, хотя основная опасность миновала – на стремнине не было ни коряг, ни толстых бревен. И все же отяжелевшая от дождевой воды лодка двигалась медленно, будто вися в потоке. Мимо бортов проносились листья и ветки.
– Ты доволен?
– Еще как! – ответил Зан-Керель. – А тебе снова вычерпывать придется.
– Анда-Нокомис, помогите мне! – крикнула Майя.
– А ничего, что на носу стоять некому?
– Не страшно! Мы еле движемся. Если воду не вычерпаем, к ночи не доберемся.
Зан-Керель остался у руля. Майю переполняло неимоверное счастье, однако она понимала, что простудилась и ей нужно в постель – чем скорее, тем лучше. Голова болела и кружилась, в горле першило, уши закладывало.
– Анда-Нокомис, а можно мне глоточек джеббы? – спросила она, зябко поеживаясь. – Я промокла и простыла.
Он кивнул и передал ей флягу. Майя сделала большой глоток, с наслаждением чувствуя, как тепло разливается по телу. Она нагнулась и расцеловала Анда-Нокомиса в обе щеки.
– Вы настоящий друг! Вот вернетесь в Мельвда-Райн, заделаетесь субанским баном, и мы с Зан-Керелем к вам в гости приедем.
– Разумеется, и против тебя никто слова не скажет, – уныло ответил он.
Майя устыдилась своего счастья – ей очень не хотелось расстраивать субанца.
– Ах, милый, милый Анда-Нокомис, простите меня… сами знаете за что! Ну что же мне делать? Прям хоть надвое разорвись!
– Боюсь, тебе придется не надвое, а на тысячу разорваться, – пошутил он.
Майя удивленно уставилась на него – шуток Анда-Нокомиса она никогда прежде не слыхала.
– Знаете, а было время, когда я вам зла желала и поклялась отомстить?! – сказала она, не переставая вычерпывать воду. – Сейчас даже не верится! Вот оно как, век живи, век учись. Сразу никогда не распознаешь, кто тебе враг, а кто – друг.
– Когда это ты меня проклинала?
– Когда вы меня сенгуэлу танцевать заставили, на пиру у Саргета во дворце Баронов.
– Помнится, тобой тогда все восхищались…
«Помнится ему, надо же!» – с досадой подумала Майя и ответила:
– Да, но я не из-за этого разозлилась.
От крепкого зелья голова закружилась еще сильнее.
– Так ты и отомстила, – напомнил Зан-Керель. – И ему, и мне. Только это все в прошлом.
– Ах, милый, я же не со зла! И мстить вам я не собиралась!
– Как это?
– Я просто вас обоих спасти хотела – и вас, и всех остальных. Анда-Нокомис, помните Гехту? Ну, в усадьбе?
– В какой усадьбе? Ты о Клестиде, что ли?
– Нет, я не про Клестиду, а про Гехту говорю! А Спельтона у брода помните? Ну, он, бедняжка, уже упокоился.
– Она бредит, – сочувственно заметил Зан-Керель. – Как только доберемся до берега, надо будет…
– И не брежу я вовсе! – негодующе воскликнула Майя. – Это вы, мужчины, вечно бредите! Видел бы ты, как Спельтон помирал… – Она заплакала. – Я же не знала, что вас в темницу брос