– Так скажи же, скажи, что́ должна я начать! Научи меня, Кассиний!
– Да, я скажу тебе. Попытаюсь, хотя не знаю, имею ли право. Будет ли мне дозволено так рано, так легко, почти не испытав еще твоих сил в борьбе с жизнью, исхитить тебя из омута ее безумий, ее страстей… Не знаю, удастся ли? Но сердечно желал бы охранить тебя от искушений и гибели, если только удовлетворена твоя карма – неизбежный закон воздаяния.
– Какой жестокий, какой ужасный закон! – страстно вскричала Майя.
– Вот опять пустая, необдуманная речь, – печально заметил Белый брат. – В законах Предвечной силы не может быть ни жестокости, ни снисхождения, а есть только высшая, непоколебимая справедливость. Люди сами к себе жестоки или милосердны: смотря по тому, какое готовят для себя возмездие, дурное или доброе. Земная и вечная судьба каждой души, воплощающейся в жизнь, – в ее воле! Великий Учитель сказал: «Добрый человек из доброй сокровищницы сердца своего выносит плоды добрые, а злой человек из злого сердца своего приносит плоды злые». И вот эти добрые или злые плоды свидетельствуют против него вовеки! Они его каратели и его судьи, пока он не искупит злых страданием, а добрые не искупят его самого во спасение вечное бессмертного духа. Многие думают: какое счастие облегчать страдания и печаль! И так рассуждают многие, не додумываясь до простой сути, которая стала бы ясна даже младенцу, если б человечество правильно понимало свое назначение и цель бытия. Как думаешь ты, что составляет, собственно, личность человека: тело ли, данное на самый краткий срок, предопределенное к уничтожению, или высшее, бесплотное начало? Бессмертное ego – дух, осмысливающий и одушевляющий эту бренную оболочку?
– Зачем спрашивать? – возразила Майя. – Неужели может быть сомнение в таком вопросе, ясном даже ребенку!
– А разве ты не знаешь, что, как золото в огне, так и дух человеческий страданием тела и нравственными испытаниями очищается и совершенствуется? Разве не знаешь ты, что исполнение закона воздаяния по заслугам столько же возмездие, сколько и стимул и что никто не властен его отвращать?
– Знаю, без сомнения… Сколько раз ты сам объяснял мне, что даже лучшие люди так беспечны, что забывали бы и думать о приращении данных им талантов и зарывали бы их в землю, по притче евангельской, если бы горести и болезни не являлись стимулами их нравственного развития.
– А если ты так хорошо запомнила это, так можешь ли дивиться, что мы не являемся тотчас на помощь, как только видим где-либо материальную нужду или недуг? Ведь тут спасение было бы на гибель. Нет, друг мой! Пусть уж слепые к истине или преднамеренно от нее отвернувшиеся прельщают людей скоропреходящими благами. Не наше дело заботиться о временном в ущерб вечному! – Белый брат подошел к столу и, взяв в руки одну из проволок нижнего ряда стекол, приложил ее к зеркалу и произнес: – Смотри в зеркало, Майя, и скажи мне, что ты видишь.
Майя устремила внимательный взор на стекло.
– Я вижу что-то очень смутное, очень темное… – заговорила она через минуту тихо и медленно, будто вдумываясь в каждое слово. – Какой-то хаос. Что-то будто бы движется, но ничего не разобрать… Погоди! Вот что-то блеснуло… Огонь?.. Да, огонь. О, как это красиво, как величественно! Это небо… Пространство… да! Темное воздушное пространство, и на нем отделяются искры… Звезды! Лучи и… какой-то огненный шар. Он все ближе! Растет, словно бы расплавленная планета вся кипит и переливается разноцветными огнями!
Майя вдруг подняла голову и воззрилась на неподвижно стоявшего возле нее Белого брата.
– Что это, Кассиний? – спросила девушка. – У тебя тоже магическая проволока, как у…
– Молчи! – властно остановил он ее на полуслове. – Не произноси здесь имени этого несчастного! Та сила, действия которой он вам показывал, – одна только искра, грешно добытая искра великого света, действующего здесь. Чрез эти проволоки в зеркале отражается то, что видно в те стекла там, наверху: все, что искони веков и навсегда запечатлелось в астральных лучах мирозданья. Это картины из «Книги Завета», списка прошлых, настоящих и грядущих событий. Видишь ты эти семь ожерелий из семи бус каждое? – Наставник указал на ряды круглых окон. – Это семь периодов, семь круговращений нашего цикла времен. В первом, нижнем ряду ты увидишь, постепенно меняя проволоки, прохождение нашего мира – не всего мироздания, а лишь нашего земного шара с его спутниками на видимом нам горизонте; прохождение его чрез элементальные видоизменения: век минеральный, растительный, животный, до происхождения человека, высшей земной формы. Ты видела начальный, вулканический период. Приложи вторую проволоку, и тебе представятся картины века минералов… Видишь?
– Вижу!..
Перед ней был теперь тот же земной шар, но уж остывший, распавшийся на моря и сушу; испещренный горными цепями, скалами со сталактитовыми пещерами и снеговыми вершинами. Снежные хребты и льды Северного полушария сияли в ярких солнечных лучах, как алмазные покровы; южнее кое-где еще искрились и пылали растопленной лавой кратеры огнедышащих гор; бесплодные степи желтели на материках, словно разостланные ковры, но зеленой растительности нигде еще не было приметно. По мере медленного вращения этого изображения первобытной земли пред глазами Майя замечала, что серые, бурые и желтоватые материки, резко обозначенные на зеленоватых и голубых водах океанов, переливающихся всеми тонами от светлой бирюзы до темного изумруда, имеют совершенно другие очертания, чем нынешние части света… Она указала на это своему учителю.
– Еще бы! – подхватил он. – Сколько же катаклизмов с той поры изменяли их форму! Сколько раз материки покрывались водами, моря превращались в пустыни, а на океанах возникали острова и громаднейшие горные вершины выбрасывались под облака из глубины пучин. Если пожелаешь, ты можешь видеть один из этих страшных переворотов… Вообще, знай, что отдельные картины данных периодов зависят от твоего желания.
И точно! Не успело такое желание возникнуть в уме девушки, как перед ней воочию разыгрались страшные картины разрушения, один из великих космических переворотов, изменивших положение земного шара. Но все же отдельные части земной поверхности не стали еще похожими на их настоящие размеры и формы. Для того, чтобы Майя могла узнать нынешние Азию и Африку, Кассинию пришлось еще раз, и другой переменить проводник света, показать периоды, когда на бесплодной почве сначала появились лишаи, мхи, папоротники; когда, наконец, земля покрылась растениями, зацвела и затенилась, исподволь, несмело, словно прячась и крадучись, давая приют и пищу проявляющейся на ней кой-где жизни.
Глава XII
Со все возраставшим интересом следила Майя за оживляющейся землей, поочередно приходя то в ужас, то в восторг от разнообразных зрелищ, что отражались в магическом стекле с поразительной живостью и полнотой. Кассиний дополнял описаниями и объяснениями то, что было в этом зрелище непонятного непосвященному уму молодой девушки.
– Ты изумляешься яркости красок, жизненности всех подробностей, передаваемых отражениями, – говорил он. – Но как же может иначе быть? Ведь это непреходящие краски, они не подвержены действию разрушительных сил: это вечные, непрестанные снимки лучей предвечного сияния. Собственно, этот астральный свет есть низший принцип космического начала, чей высший принцип – великая Аказа, матерь и источник всего. Разлагаясь лучами, всюду проникающими, свет этот воспринимает любую деталь всецело и навеки. В нем запечатлено все – от самого великого до самого малого. И не только материальное, но каждое слово, каждая мысль, каждое намерение человечества! Ничто не сокроется и ничто не исчезнет из этой великой сокровищницы, из этой кладовой мироздания. Она неустанно воспринимает события, формы, душевные движения – безразлично, неподкупно, но обессмертивая всякий образ навеки. В этих великих скрижалях каждое создание – материального ли, или духовного мира – в конце концов прочтет о себе все, от альфы до омеги, и целиком узрит себя во всех фазисах своего внешнего и внутреннего бытия. В них же непосвященные смертные часто черпают свои сны и пророческие видения, а более развитые духовно могут по собственной воле к ним обращаться за всякими сведениями. Но в возможности, в уменьи видеть есть различные степени…
Майя оторвала взгляд от вещего зеркала и устремила вопросительно на лицо учителя:
– А можно рассказать людям то, что я прочту здесь? – Она указала на зеркало.
Кассиний молча наклонил утвердительно голову.
– В общем, это не будет новостью для них, – заметил он, – но людям известно далеко не все, даже из этих первичных периодов, несколько поверхностных изображений которых ты сейчас видела и которые представляют наименьший интерес. Промежуточные эпохи с их бесконечными переворотами, с их явлениями в материальном и духовном мире, с зарождением фаун и новых человеческих рас, с расцветом цивилизаций, падением их и конечным исчезновением на пользу и процветание вновь зарождающихся и вновь бесследно исчезающих деятелей, – эти эпохи даже в гипотезах не представлялись ученым. О влиянии же невидимых сил на природу, о деятельности агентов, которых существования даже не допускают слепые светочи западной науки, – я и говорить не буду! Ты сама знаешь по опыту, до чего люди глухи и слепы… Теперь мы живем в Черном веке отрицания и грубого материализма. Но приближается новый, пятый цикл, в продолжение которого духовной стороне творения суждено наконец восторжествовать над одолением грубой плоти.
– О! Дай бог, чтобы скорее наступило такое время! Как ты назвал его – новый цикл?
– Да, пятый Юг: так мы на Востоке называем круг многих веков, многих тысячелетий. Этот цикл, или круг времен, вероятно, будет назван веком Прозрения.
– Возрождения, быть может? – восторженно предложила Майя.
Белый брат отрицательно покачал головой.
– Хорошо, если бы хоть следующий, шестой период удостоился такого названия, – вздохнул он. – Первый цикл носит прекрасное н