Когда Йос привел сына на первые соревнования, он быстро успокоился, потому что увлечение картингом у Макса не пропадало.
Тот участвовал в своих первых гонках в семь лет. С этого момента малыш окончательно понял, что это уже не игра, а серьезное соревнование. В любом случае рядом был отец, готовый напомнить ему об этом, и атмосфера сильно отличалась от тренировок. Теперь цель состояла уже не только в том, чтобы наматывать круги по хронометру, но и в том, чтобы сосредоточиться на сути дела – соревновании с другими гонщиками. Гонщиками с большим или меньшим опытом, большими или меньшими амбициями. Некоторые из них показывали такие же результаты, что и Макс, но вскоре им предстояло ближе узнать своего соперника, будущего непревзойденного победителя. Уже в свои семь лет Макс знал, что представляет собой высший класс в этой дисциплине, потому что в 2001 году его отец Йос взял его с собой в паддок на Гран-при Малайзии. Он даже дал ему посидеть в кокпите болида «Формулы‐1». Будучи слишком маленьким, чтобы понимать, что с ним происходит, Макс все же остался под впечатлением от увиденного и услышанного.
Когда он проехал свои первые круги на соревнованиях по картингу, перед ним открылся новый мир. На трассе в Генке было уже гораздо больше людей, чем на тренировках, гораздо больше картов и гонщиков, сосредоточенных в одном месте. Повсюду, куда ни кинь взгляд, царила суета, это мероприятие казалось очень неорганизованным, но на самом деле все подчинялось установленной программе. Отец учил его правилам проведения соревнований, а также пояснял, как готовиться к гонке. Психологическая и физическая подготовка, сосредоточенность, цели, которые необходимо достичь, оценка соперников: Максу, который теперь стал автогонщиком, предстояло усвоить множество новых параметров. Для него это еще была и возможность понаблюдать за другими пилотами, которые, как и он, жаждали победы. Некоторые из них были более рассеяны, чем другие, Макс увидел много различных психологических профилей. В самом центре трассы запах бензина смешивался с запахом нагретой или горелой резины, Макс слышал пронзительный рев маленьких моторов картов, видел непрерывные движения сопровождающих, пришедших помогать пилотам. У Макса было время, чтобы освоиться в таком необычном мире – соревнованиях по автоспорту.
Эту трассу Генка он знал очень хорошо, потому что приходил туда всякий раз, когда у него оказывались свободными среда, суббота или воскресенье. Он продолжал предаваться своему увлечению с тех самых пор, когда проводил свободное время, соревнуясь с друзьями на педальных картах или квадроциклах в местном ангаре.
Вскоре он уже участвовал в своей первой гонке в Эммене, что в Нидерландах, в апреле 2003 года. В эти выходные его главным болельщиком, конечно, стал его отец, который все же был очень обеспокоен дальнейшей судьбой этого предприятия. Однако его сомнения быстро улетучились после начала гонки: ни один из соперников Макса в возрасте от десяти до двенадцати лет не мог его догнать. Сомневающийся, но счастливый Йос выдохнул с облегчением: маловероятно, что юный Макс попросит в подарок на следующее Рождество футбольный мяч.
В 2005 году он участвовал в чемпионате Бельгии в категории «мини», победил в 21 заезде. Пол Лемменс, владелец гоночной трассы в Генке, видел, как раскрывается талант Макса, много раз наблюдая за ним во время гонок. По мере успехов юного пилота его впечатления подтверждались:
– Он устремлялся вперед и исчезал из поля зрения. Он был очень одарен, и это впечатляло: талант такого масштаба встречается только у величайших представителей нашего спорта – Дженсона Баттона или Фернандо Алонсо.
И опять же, у Макса Ферстаппена было преимущество в раннем старте, потому что вышеупомянутые талантливые гонщики вступили на этот путь позднее: Дженсон Баттон (также отчасти сформировавшийся в Генке) начал заниматься картингом в восемь лет (Михаэль Шумахер – в 12, а Айртон Сенна – в 13).
Похоже, что стоящая перед Максом сложная задача не внушала ему страха, и он решительно двигался вперед, всегда следуя мудрым советам своего отца. Единственным человеком, который боялся его первых шагов в карьере гонщика, была его мать, как в тот раз, когда юный Макс сошел с трассы. Она, очень обеспокоенная, прибежала на место происшествия, несмотря на высокие каблуки и короткую джинсовую юбку – весьма непрактичную экипировку для спринтерских забегов. Она добралась до юного Макса, который уже возвращал свой карт на трассу.
– Все в порядке, мама, ничего страшного…
Без непоколебимой поддержки своих родителей юный Макс, конечно же, не добился бы ни такой увлеченности, ни такого упрямства, которое необходимо, чтобы не разочаровать своих родителей.
В первые годы карьеры он пользовался советами отца и матери, весьма талантливой гонщицы – ранее она регулярно побеждала своих коллег-мужчин, известных по «Формуле‐1», таких как Джанкарло Физикелла, Дженсон Баттон, Ярно Трулли или даже молодой Кристиан Хорнер. Ей даже случалось опережать Йоса. Наконец, история Софи Кюмпен отчасти повторилась в лице Макса, потому что она тоже часто присутствовала на гоночных треках, наблюдая, как соревнуются ее отец и брат. Именно отсюда проистекает ее увлечение, как она рассказывает в документальном фильме 2022 года «Макс Ферстаппен: анатомия чемпиона» (Max Verstappen: Anatomy of a Champion).
– Мой отец и мой брат состязались, и я каждые выходные ходила смотреть на их гонки. Это меня немного раздражало, и однажды отец спросил, не хочу ли я поучаствовать. Я ответила: «О да, почему бы и нет?» Я помню, что в своей первой гонке я была седьмой, затем пятой, третьей, и в итоге я победила. Это было начало моей карьеры, в этом маленьком мире нас было всего две или три девочки по сравнению с примерно тремя-четырьмя сотнями мальчиков. Но это не помешало мне двигаться дальше. Я была двукратной чемпионкой Бельгии, выиграла трофей Маргутти. На пике своей карьеры я входила в десятку лучших картингистов мира. В 21 год у меня был контракт на участие в гонках на болидах, но как раз в это время я познакомилась с Йосом. Он уже был пилотом «Формулы‐1», а потом мы довольно быстро поженились. Я ездила на гонки, и он тоже. Как видеться чаще? Я не могла сказать Йосу, чтобы он отказался от своей мечты. У меня еще не было большой карьеры, поэтому от своей мечты отказалась я. Это часть истории. За пределами картинга я была обычной девушкой. Но на соревнованиях, если меня разозлить, я могла быть очень агрессивной. Я думаю, что это заложено в каждом пилоте, его отцу это тоже было свойственно. Объединение Йоса и моих качеств сделало Макса особенным. В конце концов, ему приходится управлять болидом, поэтому он должен быть быстрым.
Но Ферстаппены развелись через несколько лет после рождения своей младшей дочери Виктории, и каждый из родителей взял на себя заботу об одном ребенке. София присматривала за Викторией, а Макс переехал жить к отцу, чтобы продолжить карьеру пилота.
– Мы были очень молоды, и все произошло быстро. Наши родители часто ссорились, и это к лучшему, что они расстались, – заявляет Виктория, сестра Макса, в «Анатомии чемпиона». – Лучше всего было то, что Макс переехал жить к нашему отцу, потому что они постоянно занимались картингом. Я расставание перенесла достаточно тяжело: мы брат и сестра, нас разлучили, мы не росли вместе. Я очень скучала по нему, когда была моложе. Это было не лучшее время в моей жизни, я стараюсь забыть о тех временах.
– Сначала я была счастлива – я родилась принцессой и вышла замуж как королева, – но я упала со своего трона, – вспоминает Софи Кюмпен. – Мы развелись, когда детям было шесть и восемь лет. Я знала цель Макса, знала, чего он хотел достичь. Мне пришлось его отпустить вместе с отцом. Представьте, что у вас двое детей и что вы должны расстаться с одним из них, когда ему всего восемь лет. Для матери это очень больно. Я нечасто виделась с ним, когда он был моложе. Мне пришлось набраться терпения и ждать. Я сказала себе, что мой час в конце концов настанет… и он настал. Макса я отпустила жить с отцом, а сама жила одна с дочерью, вот так мы поступили. Это было тяжело: я мечтала об идеальной семейной жизни, и у меня как будто ничего не получилось, словно все пошло не так, как планировалось. В то время мне было лучше наблюдать за жизнью Макса на расстоянии. Я говорила себе: «Будь счастлива, когда ты видишься с ним».
Таким образом, Макс вырос со своим отцом в Маасейке, рядом с автодромом Генка и недалеко от их мастерской в Маасбрахте. Это было началом истории Макса – на гоночной трассе в Генке, всего в нескольких километрах от их семейного дома. Но он не был первым дебютировавшим на этой площадке будущим чемпионом «Формулы‐1», потому что до него здесь под пристальным вниманием владельца автодрома выросли такие звезды этой дисциплины, как Михаэль Шумахер, Дженсон Баттон или Кими Райкконен. Пол Лемменс тепло вспоминает об этом и отмечает вождение юного вундеркинда:
– У нас много фотографий Макса, он показывал исключительные результаты во всех категориях, он выигрывал все. Все знали, что когда он выходит на трассу, то побеждает. Некоторые пилоты выигрывали одну гонку или две. Но Макс выигрывал все свои заезды!
Несмотря на регулярные успехи, он не выставлял талант напоказ за пределами гоночных треков. Все же любой ребенок его возраста говорил бы всем желающим, что наполняет стеллажи кубками и трофеями. Ксавье Дибен, учитель Макса в школе в Маасейке (очень близко к голландской границе), вспоминает, каким учеником он был в 2006 году, когда ему исполнилось девять лет:
– Он был очень добрым, но иногда и очень резким, и, если вы делали не то, что он хотел, он мог рассердиться, он имел очень сильный характер. Но именно благодаря такому характеру он и стал чемпионом мира. Он рассказал нам, что участвовал в соревновании, и я спросил его, удалось ли ему победить. Он ответил, что да. Он был не из тех, кто заявляет о своих победах, мне всегда приходилось задавать ему уточняющие вопросы. Я попросил его принести один из трофеев в класс, что он и сделал. Но сделал лишь потому, что я его об этом попросил, инициатива исходила не от него.