– Мы, домовые, умеет маскироваться и отводить взгляд, – хвастался он.
Но показывать другу, как домовые отводят взгляд, он не захотел.
– Хватит того, что я тебе свою кепку-невидимку дал на время. Батя мой страшно сердился и ругал меня.
Максим что-то вспомнил, морща лоб, и внезапно спросил:
– А твоего папу тогда за пожар наказали?
Тимофей скорчил гримасу.
– Вообще-то наказали. Хотя батя и не виноват был – на маленьких детей наше волшебство не распространяется. Кто ж знал, что твои маленькие соседи способны спичками весь дом поджечь?
Максимка возразил:
– Они не дом подожгли, а только скатерть на столе.
– Ага, а скатерть упала на пол, а там – коврик, а под ним – лакированный паркет, а вокруг – всякая химия, которая легковоспламеняемая. В общем, отца оставили на своём месте, но запретили делать чудеса два месяца. И только лёгкое волшебство оставили.
Максимка удивился.
– А вам разве могут запретить волшебство?
Домовёнок почесал затылок.
– У нас начальство всё может. И запретить, и разрешить. Запрещают, конечно, больше и чаще. Поэтому люди про домовых и не знают ничего. Вон, всех колдуний переловили, русалок из рек и озер повытаскивали, не говоря уже про моря и океаны, леших извели, кикимор в болотах заморили. А домовые остались. Потому что самые первые стали с людьми рядом, бок о бок жить, и с тех пор научились и прятаться, и маскироваться. Иной раз живёт какой-то старенький дедушка в доме, и никто из людей и не догадывается, что это – домовой. Небось, даже пенсию получает…
И Тимофей засмеялся.
Через неделю после пожара Максимка был один дома. Он игрался со своими машинками. Вскоре дверь открылась и в квартиру вошла его мама, которая ходила в магазин за покупками. Вместе с ней зашла какая-то толстая старая тётка. Это была их соседка, жившая под ними, то есть, этажом ниже. Она продолжала что-то выговаривать маме Максимки. Голос соседки был высокий, визгливый, как будто кто-то водил железной вилкой по оконному стеклу.
– Ваши дети мне, милочка, покоя не дают! Каждый вечер на головах стоят! Шумят, визжат, орут, – причитала соседка.
– В котором часу это происходит, - спокойно спросила её мама.
– Да до 11 вечера, а то и позже стоит у вас шум и гам, – тут же отреагировала соседка.
– Неправда, в 10 вечера и Максим, и Настя уже в постели, а играться они заканчивают в половине десятого. Да и Настя вообще не бегает и не шумит, она обычно сидит за столом и рисует.
– Вы хотите, милочка, сказать, что я вру?! – взвилась соседка.
– Я хочу сказать, что Вы сильно преувеличиваете, – ответила мама.
Соседка, видимо, не ожидала от мамы Максимки такой наглости – как она посмела ей перечить? Раз она сказала, что бегали – значит, бегали!
– Ну, значит так, соседушка дорогая! Еще раз я услышу в вашей квартире шум – я вызову полицию. Пусть она с вами разбирается!
– Вызывайте. Можете заодно и врача вызвать – может, поможет вам чем-то! – не осталась в долгу мама Максимки.
Соседка просто позеленела от злости. Она думала, что все сейчас встанут перед ней на колени и будут внимать каждому её слову. Так уж устроены склочные люди – они думают, что только они правы, а все вокруг должны быть им благодарны за то, что они соизволят высказать своё мнение.
Пока соседка вещала маме на кухне, Максимка быстро схватил свою кепку-невидимку и напялил на себя. Взглянув в зеркало и не обнаружив в нём своего отражения, мальчик быстро прошмыгнул на кухню.
Мама Максимки выкладывала на стол продукты – она только что вернулась из супермаркета. На столе уже лежали фрукты – мандарины, хурма, яблоки, бананы. И соседка, устроив скандал и своим дребезжащим голосом перечисляя все грехи, которые якобы совершали Максимка и Настя, в это время параллельно, нисколько не смущаясь, схватила со стола одну мандаринку и стала её чистить. Почистив, не переставая трындеть, тётка спокойно отправила мандаринку целиком себе в рот. При этом на какое-то время перестала вещать. Прожевав и проглотив, она снова стала читать маме Максимки нотации, а её рука стала подбираться к следующей мандаринке.
Этого Максим стерпеть не мог. Он быстренько метнулся назад в гостиную, схватил недавно найденный им на улице каштан в кожуре, и моментально снова оказался на кухне. Соседка сжевала уже вторую мандаринку и тянулась за третьей. Мама Максима, не замечая такой наглости, перекладывала продукты – колбасу, масло, сметану, яйца – в холодильник. А мадам, стоя посреди кухни, продолжала разглагольствовать. Её рука уже нащупывала третью по счёту мандаринку.
И тут Максим подсунул ей в руку каштан. Каштан был еще в своей кожуре, которая была похожа на ежа – такая же колючая. Только у ёжиков колючки более короткие и густые, а каштан своими длинными колючками скорее напоминал дикобраза. И вот когда рука соседки тянулась за мандаринкой, рука Максимки просунула в эту руку колючий каштан.
– Аййй! – завопила соседка, непроизвольно схватив в жменю колючий шарик. – Что это такое?! Что вы тут разбросали?!
Тут только мама отвлеклась от своей логистики, и, увидев на столе шкурки от мандаринок, сразу всё поняла.
– Мы разбросали у себя в квартире, на своей кухне и на своём столе. Куда Вас, милочка, – съязвила мама, – никто не приглашал. И мандаринками, которые я покупаю исключительно для детей, Вас никто не угощал.
Соседка, продолжая вопить, просто позеленела от злости.
– Жлобьё! Я вам ещё покажу! – взревела она, как недавно сирена пожарной машины.
Развернувшись на 180 градусов, она выскочила из квартиры Максимки.
А в коридоре раздался его весёлый смех.
Глава двенадцатая. Максимка хочет отомстить соседке
Приход соседки не прошёл даром. Эта тётя и раньше донимала родителей Максима своими претензиями – то ей не нравилось, как дети громко кричат, когда играют, причём, днём, не вечером. То, видите ли, с ней не поздоровались. А один раз она устроила истерику папе Максимки за то, что он, якобы, в лифте намусорил. Хотя папа в тот день ничего в лифт на заносил и вообще никаких покупок не делал, поэтому и мусорить ему было нечем. Но соседка не унималась. По её мнению, её мнение должны были знать все жители дома. И, конечно же, с ним соглашаться!
После своего прихода в квартиру Максимкиных родителей соседка стала устраивать им всякие пакости. Написала жалобу в ЖЭК, участковому нажаловалась, потом повесила объявление в подъезде о том, что после 22–00 громкую музыку слушать запрещено, а нарушения общественного порядка – так и написала – будет рассматривать полиция. При этом указала номера квартир, по её мнению, «нарушителей». Конечно же, первой значилась их квартира. Родители Максима, обсуждая эту «террористку», как назвал соседку папа, конечно, посмеивались. Пару раз мама порывалась пойти и устроить соседке скандал. Только папа отговорил, сказав, что есть более важные дела, чем портить себе настроение с ненормальной тёткой.
И тогда Максимка решил защитить свою семью.
В субботу утром, когда мама пошла в магазин, а папа – на базар, он сказал Насте, что будет играться в своей комнате. Сестра махнула рукой – ей было не до Максимки, потому что она обсуждала с подружкой очень важные новости о том, какую аватарку прикрепить в телефоне. Поэтому ей не было дела ни до брата, ни до всего на свете. Так что Максимка мог делать, что угодно.
Он прибежал в гостиную и сразу надел свою клетчатую кепку. Проверив в зеркале, нет ли отражения, он собрался было открывать дверь квартиры. Но тут перед ним возник его друг Тимка-домовёнок.
– Так-так-так! Куда это ты собрался? Мстить соседке? А почему мне ничего не сказал? – стал домовёнок укорять Максимку.
– Как я тебе скажу? Я же не знаю, где тебя найти? Как я тебя позову? Орать на всю квартиру «Тимофей, приходи»?
Домовёнок смутился. Ведь правда – он не сказал мальчику, как он может его позвать.
– Верно. Ты прав. Значит так, смотри, позвать меня просто. Это нужно делать только вечером или ночью.
– Ага, ночью, как же! – насмешливо прокомментировал Максимка. – представляю, как обрадуется мама. А сестра что мне скажет?
– Ты, помолчи, чего перебиваешь? – возмутился Тимофей. – Можешь вечером, можешь ночью, только тихонько, твоя сестра, когда спит, то хоть из пушки стреляй, она не проснётся. А вообще лучше всего нас домовых вызывать, когда ты дома один. Итак, слушай. Вопросы и комментарии потом.
– Ладно, ладно, давай, просвещай дальше, – буркнул Максимка.
– Обязательно подготовь угощение домовёнку. Всем известно, что он – то есть я – большой сладкоежка. И еще домовые все любят молоко. Поэтому для того, чтобы задобрить домового, за несколько дней до того, как хочешь его вызвать, каждый вечер оставляй на кухонном столе немного молочка в блюдце и конфетки. Конфетки я люблю, – проурчал Тимофей и погладил себя по пузику.
– Так вот кто конфеты у Насти воровал! – возмутился Максимка. – А она меня ругала, хотя я ни разу не брал её конфеты!
– Не воровал, а брал своё законное угощение! Кто ж знал, что вы такие тупицы и не знаете традиций! – отрезал домовёнок. – Ты слушай, сестре потом своей расскажешь. И родителям тоже.
– Ага, щас! Будет тебе моя мама конфеты оставлять на столе, жди! – фыркнул Максимка, но видя взгляд Тимки, замолчал, – Всё, молчу, молчу!
Домовёнок свирепо посмотрел на друга и продолжил.
– После того, как вам удастся немного расположить хранителя дома к себе, можете приступать к обряду вызова. Для этого Вам нужно накрыть праздничный стол для сладкоежки. Застелите стол праздничной скатертью, налейте в блюдце молока, поставьте в вазочках пряники, печенье, конфеты и шоколад. Теперь Вам нужно отвернуться от стола, для того чтобы не смущать домового, который выберется из своего убежища. Повернувшись спиной к столу, произнесите трижды: «Батюшка, приди ко мне на общение за угощением!».
– Ага, пока я спиной повернусь, ты все конфеты слопаешь! – засмеялся Максимка.