— Только учтите, что это не аптека, а аптечный пункт внутри больницы. Там нет внутреннего склада медикаментов, только то, что помещается во все эти тумбочки и шкафчики. Такой мебели там много. Основной запас товара лежит где-то в самой больнице, но мне неизвестно где именно и как туда влезть. Попытка обшарить больницу будет хорошей попыткой самоубийства даже для серьезного отряда в десять человек, а потому не советую. Если есть еще вопросы, задавайте и начинаем аукцион.
— У меня вопрос, — сказал тот же незнакомый сталкер. — Если это такая жирная добыча, почему ты ее продаешь, а не вынесешь все сам? Хороший же вопрос, да, мужики?
Я кивнул:
— Вопрос откровенно тупой, но простительный для человека, который никогда раньше не покупал у меня карты и не умеет думать головой. Повторяю, проникновение на точку сопряжено с физическим трудом. На который я в силу физических ограничений не способен. В противном случае, будь я твоих габаритов, я бы действительно влез туда сам.
— Уймись, Батон, — одернул его Шрам, — Сусанин просто не может вынести много хабара, он же и так на ветру шатается, а потому продает карты тем, кто может. Если тебе что-то не нравится, чего ты тогда тут сидишь?
— Итак, сказал я, — стартовая цена — тысяча патронов. Минимальный шаг — сто. В виду того, что мне неизвестно точное содержимое аптечного пункта, прогнозируемый выхлоп может быть не особым фонтаном, но в силу специфики возможен джек-пот.
— Каких патронов? — спросил Батон.
— Автоматных, — ответили ему. — Они тут стандарт.
— Пять-сорок пять?
— Нет, семь шестьдесят два.
Сталкеры начали шушукаться между собой, затем Шрам поднял до тысячи сто, Весельчак — еще на сто, а потом браться Звягинцевы сразу подняли до полутора тысяч.
— Рискуете, парни, — заметил Батон.
Они только хмыкнули в ответ: нетронутый аптечный киоск зачастую содержит медикаментов на полные две тысячи, а часто больше. Поскольку Звягинцевых трое — они легко вынесут оттуда все за один раз.
Шрам, помня, сколько он сам в прошлый раз выручил, сходив по моей карте, попытался перебить, но Звягинцевы решительно подняли до тысячи семьсот и на этом аукцион закончился.
— Всем спасибо, что пришли, всем удачи и везения, господа.
Сталкеры пошли по своим делам, а мы пошли в бухгалтерию и тысяча семьсот патронов перекочевали с их лицевого счета на мой. Потом мы расположились в вип-зале, в котором было безлюдно, и заперли дверь.
Усевшись за стол. Я достал лист бумаги, карту и карандаши.
— Итак, это аптечный киоск онкодиспансера.
— Ого, — протянул Толик.
— Там, есть сведения, пропали три разные группы сталкеров, — усомнился Кузьма.
— И вы пропадете, если попробуете влезть не так, как я скажу. Я не знаю, что обитает внутри, не смог разглядеть, но оно боится солнечного света. Смотрите, рисую схему здания. Вот тут — транспортный вход, сюдой завозили больных на каталках. Над входом есть бетонный навес, а аптечный пункт находится аккурат за стеной в этом месте на втором этаже. Там на стене я даже крест нацарапал. С этого же козырька я при помощи камеры на кабеле через окно поверху заглянул в киоск. Здание кирпичное, вам нужно процарапать раствор, вынуть кирпичи и пролезть внутрь. — Я полез в карман и достал кусочек выковырянного мной раствора: — вот, он не особо крепкий, легко поддается воздействию отвертки или ножа. Значит, запоминайте правильную последовательность действий.
Я принялся чертить схему местности, Звягинцевы склонились над столом, чтобы ничего не упустить.
— Вот тут, напротив входа, есть трансформаторная будка. Она бетонная, и на нее без кошки залезть трудно. На нем вы сможете отсидеться, если погода будет неподходящей. Я там сидел сам почти сутки, но не видел ничего опасного, даже ночью. Самое главное: то, что живет в здании, хорошо видит в темноте, у него светящиеся глаза, оно крупное и быстрое, но очень боится солнца. Активно круглые сутки, но днем не выходит, а поскольку я не знаю, как оно реагирует на пасмурную погоду, вы должны подойти к зданию в солнечное время, иначе оно может броситься на вас прямо из двери. Не факт, но есть риск. Ждете солнца на трансформаторе, подходите к крыльцу, забрасываете крюк наверх. Можете внизу наставить растяжек, там полно перил, лавочек и прочего. Перегородите растяжкой дверь. Главное сами потом про нее не забудьте. Залезаете наверх, начинаете ковырять стену. Проход оставляете небольшой, так, чтобы самим пролезть. Дальше снова ждете солнца, если оно вдруг пропало, нужно, чтобы лучи падали в окно рядом с навесом, тогда солнце преградит подход к киоску слева по коридору. Но можно и без этого. Когда залезете внутрь, нужно все время держаться ниже витрины. Чистите тумбочки, все такое, но один из вас должен все это время вести наблюдение за коридором при помощи зеркальца. На всякий случай можно взять с собой светошумовую гранату. Так-то оно боится яркого света, в том числе светодиода на камере. Сразу в сторону метнулось, я только успел глаза увидеть.
— На что оно похоже?
— Глаза на уровне моей груди, но четвероногое. Возможно оно не одно там, учтите.
— Почему мысль о светобоязни?
— Ну я же здесь? В тот момент когда я заглядывал внутрь при помощи камеры, оно должно было видеть меня через окно, но снаружи был день. Оно не пыталось добраться до меня.
Толик заметил:
— Оно не должно быть очень стойким к паре автоматов, я думаю.
Кузьма хмыкнул:
— Спорим, три пропавшие группы туда не с голыми рукам поперлись?
Я закончил чертить схему и взялся за карту.
— Теперь смотрите маршрут. Вот отсюда сюда — местность обычная, с хорошим обзором. Рекомендую идти днем, до ближайшего места, где может караулить снайпер — больше двух километров, так что почти безопасно. Первый этап маршрута на ваше усмотрение, но в любом случае вы окажетесь вот тут, — я ткнул пальцем карту города. — Отсюда вам придется пройти по проспекту, на котором часто можно увидеть Волкодавов. Если они там есть, вот тут и тут на перекрестках нужно смотреть в стороны, и там обязательно есть магазины с большими витринами. Многие из них целые. Есть еще просто стекла в окнах. Ваша задача залечь на крыше автобуса — их там полно — и дать выстрел по стеклам далеко сбоку. Оружие подходяще у вас есть. Волкодавы сразу уносятся на звук бьющегося стекла. Выжидаете, если больше не появились — проходите.
— Блин, почему такой метод нам раньше в голову не пришел? — удивился Андрей. — Мы — то по старинке обычно…
— Можете и просто перестрелять, — согласился я. — В общем, желаю удачи и большого хабара. Вернетесь — расскажете, если что увидите.
Выйдя в общий зал, я увидел, что один из сталкеров по прозвищу Серый, который был на аукционе, не ушел. Оказалось, ждал именно меня.
— Сусанин, я нашел кое-что из того, что ты ищешь, — сказал он и раскрыл небольшой ранец.
Внутри я увидел прозрачные коробочки с красивыми серебристыми патронами.
— Вау, никелированные? «Федерал панч», да? Нечасто такие найдешь. Только дело такое, Серый… это магнум.
— То есть? Это же двадцать второй калибр.
— Да, только не «лонг райфл», а магнум. Он длиннее и мощнее. Очень хороший патрон, но только для оружия именно под него. Найдешь человека с пистолетом или винтовкой под двадцать второй магнум — выручишь хорошие деньги. Мне это, увы, бесполезно.
Из Ресторана я двинул прямо на рынок. Тут, на Заставе, он большой, потому что и Застава — крупнейшее поселение на много километров вокруг и самое ближнее к Мегаполису. Когда-то это была столица, в ней и в пригородах жили десятки миллионов человек. Сейчас население Заставы — порядка двухсот тысяч, если не считать окрестные населенные пункты, которые зачастую насчитывают меньше тысячи.
Весь смысл существования Заставы — Мегаполис. Десятки миллионов человек в месяц тратили колоссальное количество еды, медикаментов и вещей, которые больше не производятся, и эти расходные запасы стекались в Мегаполис и оседали на складах, а ядерная зима продолжительностью в два года позаботилась о том, чтобы все это сохранилось в пригодном виде. Верней, это была не совсем зима — скорее два года без лета, когда даже в августе ночью температура могла уйти в минус. Мегаполис содержит производственное оборудование, которое больше нельзя произвести и которое представляет собой огромную ценность.
Именно поэтому Застава — ключевое поселение. Сюда стекаются авантюристы, готовые рискнуть жизнью, в простонародье именуемые сталкерами, отсюда они уходят в поход, и отсюда же добытое ими торговыми караванами отправляется в другие места, не такие богатые технологиями старого мира и не такие опасные.
Забавно, как прочно вошло в обиход словосочетание «старый мир» или «ушедшая эпоха». Мир, каким я его знал, перестал существовать всего три года назад.
Но, бесспорно, это и есть начало новой эпохи.
Бредя по рынку, я продолжил прокручивать в голове разговор с Очкастым. Интересно, для чего ему нужен обломок?
То есть, три года назад, для тринадцатилетнего меня это был бы риторический вопрос. Для чего кому-то нужен образец внеземной технологии? Конечно, чтобы исследовать его и использовать. Но сейчас все не так просто. О каком исследовании чужих технологий идет речь, если утрачены свои собственные? Так что есть у меня подозрение, что Очкастый сильно темнил.
Рынок обслуживает преимущественно сталкеров. Есть продуктовый рынок, где продают свежевыращенную еду — овощи, в основном, и мясо — от свинины до крысятины и собачатины, но он немного в стороне. Поскольку Застава живет в основном за счет сталкерства, то неудивительно, что именно их часть рынка самая большая. Здесь сталкеры продают свою добычу, здесь же закупаются и чинятся.
Собственно, и я тут с той же целью.
Толкаю знакомую дверь.
— Привет, Трофимыч!
Старый мастер поворачивается ко мне:
— Привет, Сусанин. Ты вовремя. — Он кивнул на испытательный стенд.
На стенде закреплена в тисках винтовка — такой же Рюгер, как мой, только не тюнингованный. Внимательно осматриваю ствол — вроде идеально обточен, воронение на высоте. Венчает этот ствол глушитель-эксцентрик, массивный и солидный.