— У меня лекция, — возразил я. — Давай в час. Как раз и пообедаем в кафетерии.
Выглядел он, на мой взгляд, как обычно: Мы заняли столик у окна, с видом на лужайку, где студенты, развалившись на траве, то ли грызли гранит науки, то ли читали триллеры и назначали свидания.
— Мой компаньон меня обманывает, — сообщил Алик, не притрагиваясь к заказанному шницелю.
— Миша? — удивился я. — Ты же говорил, что он порядочный парень и хороший программист, и вы…
— Да-да, — нетерпеливо сказал Алик. — Я так думал. Ты же знаешь: я всегда считаю человека порядочным, пока он своим поведением не доказывает обратного.
Ну да, презумпция невиновности. Я-то чаще придерживался иной точки зрения, но позицию друга уважал и, хотя жизнь действительно часто преподносила сюрпризы, все-таки никогда не старался повлиять на характер Алика: слишком уж многое в его жизни зависело от вещей, суть и последовательность которых мы еще не вполне понимали, а потому я не мог быть уверен, что имею достаточно оснований убеждать Алика в чем бы то ни было, не зная, как это отразится на его будущем.
— Что натворил твой Миша? — спросил я. — Продает налево программы и не делится с тобой деньгами?
— Хуже, — мрачно сказал Алик. — Он взламывает сайты разных… очень защищенные сайты. Очень солидных организаций.
— Зачем? — удивился я. — Для собственного удовольствия? Алик поморщился.
— Не думаю, — сказал он, — что Миша получает от этого большое удовольствие. Деньги — да.
— Деньги?
— Ты не понимаешь? Он делает это по заказам разных… Я так и не понял пока, по чьим конкретно заказам. Могу, конечно, посидеть несколько вечеров и взломать коды, которыми Миша закрывает от меня свои… ну, скажем так, материалы. Но, Господи, если бы ты знал, как это противно!
— Погоди, давай по порядку, — сказал я. — Ты считаешь, что кто-то платит Мише деньги за то, чтобы тот взламывал сайты… ну, допустим, министерства обороны?
— Нет, до этого еще не дошло, хотя… сейчас я уже ни в чем не могу быть уверен. Но думаю… нет… Это коммерческие фирмы, достаточно крупные, там есть, например… Впрочем, лучше тебе не знать конкретные…
— Промышленный шпионаж? — догадался я.
— Ну… Можно назвать это так. Ему платят деньги, он взламывает сайт, сообщает коды клиенту, дальше не его дело, но все это пахнет так дурно, что…
— Если об этом станет известно в полиции, — закончил я, — то Мише светит суд и, может, даже тюрьма.
— И мне тоже, — заметил Алик. — Мы же компаньоны, все это он делает на наших компьютерах, что стоят в офисе, в нерабочее время, понятно, когда ни меня и никого из ребят нет, но что это меняет? В глазах полиции, скажем?
— То есть он попросту подставляет тебя… И давно?
— Не знаю. Я обнаружил совершенно случайно. Искал в нашей базе данных информацию о… Не важно. Думаю, несколько месяцев. Вряд ли больше.
— Что ты собираешься делать? — спросил я.
— Не знаю, — повторил Алик. — Я вообще сейчас с трудом соображаю, вчера и сегодня слышу голоса, а пару раз попадал в… я тебе это место уже описывал… помнишь поляну, на которой стоит двухэтажный коттедж, похожий по архитектуре на английский замок времен Алой и Белой розы?
— Помню. Это было три с половиной года назад. — Сейчас опять.
— Тактильные ощущения тоже?
— Нет… Вроде нет, хотя иногда мне кажется, что пальцы касаются чего-то, чего на самом деле не существует, но это так мимолетно… Скорее всего просто воображение, нервы. А вот звуки и поляна…
— Я должен записать, — сказал я.
— Потом, — отмахнулся Алик. — Скажи, что мне делать с Мишей? Я не могу донести на него в полицию!
— Почему? Он тебя подставляет безо всякого стеснения…
— Ты не понимаешь? Он мой компаньон. Друг… — Друг?
— Ну… Нет. В полицию — нет.
— Хорошо. Поговори с ним. Скажи, что тебе все известно, представь доказательства. У тебя есть доказательства?
— Конечно.
— Потребуй, чтобы он все это прекратил, иначе.
— Иначе — что?
— Пойдешь в полицию.
— Он знает, что я никогда этого не сделаю. Собственно… Понимаешь, я уже говорил с ним вчера. Попросил остаться после работы, показал файлы, коды… Он ничего не отрицал, да и как бы он мог… И предложил долю. Мол, за несколько месяцев он заработал в несколько раз больше, чем за все время существования фирмы. И готов поделиться, а в дальнейшем… Он не сомневается, что будет что-то в дальнейшем! Мол, кто же отказывается от такого жирного…
— Что ты ему ответил? — перебил я.
— Ничего. — Алик пожал плечами. — Честно… Я был… Когда он все это мне излагал — как мы вместе будем грести деньги лопатами… Я слышал не только его — его будто издалека, скорее угадывал по губам слова, — но чей-то разговор, я даже знаю, кто говорил, и догадываюсь о чем, но это так, мешало, я не могу понимать то, что одновременно происходит в двух местах… А он истолковал мое молчание то ли как знак согласия, то ли как желание подумать, а потом поговорить о деталях… В общем, он ушел, а я остался, ждал, когда закончится… А это продолжалось долго, много дольше обычного, тогда я и убедился, что, если сильно нервничаю…
— Это я давно заметил, — сказал я. — Я тебе об этой статистике еще в прошлом году рассказывал, ты просто забыл. О чем говорили?
— Там? О рыжей бестии.
— О чем? — не понял я.
— О рыжей бестии, — повторил Алик. — Говорили мужчина и женщина. Может, девочка — голос был очень высокий. Обсуждали кого-то… рыжую бестию, и я даже не уверен, что это существо женского пола. Вполне возможно, что мужчина. Я старался не вслушиваться, потому что мне нужно было понять, чего хотел Миша, но из-за того разговора я и Мишу слышал плохо…
— А сегодня, — сказал я, — ты пришел на работу…
— Я не поехал на работу. Позвонил тебе, и вот… Миша мне несколько раззвонил на мобильный, но я не отвечал. Что делать, Мотя?
— Поставить ультиматум, — твердо сказал я. — Или он все прекращает, файлы уничтожает, клиентов посылает подальше, или ты идешь в полицию.
— Я не могу в полицию… Ты не понимаешь? Я соучастник. Как докажу, что ничего не знал?
— Он получал деньги, а ты — нет.
— И в полиции скажут, что мы поссорились из-за доли в этой незаконной прибыли.
— Ты ведь сам придешь и скажешь…
— Явка с повинной, — кивнул Алик, — конечно, учитывается в суде, но не освобождает от уголовной ответственности. Что бы я ни сделал, Мотя, получается, что мы с Мишей в одной лодке, и никуда мне из нее не выпрыгнуть. Сразу — ко дну.
— Уйди из фирмы. Пусть даст тебе сколько-то там отступного — и уходи. Откроешь свое дело, а Миша пусть сам со своими клиентами разбирается.
— Его все равно накроют, — тоскливо сказал Алик, — ну и что, если я уже не совладелец?
— А зачем, черт возьми, — воскликнул я, — он хранит в компьютере материалы, по которым его можно…
— Но это программы, без которых он не может работать, как ты не понимаешь?
— Уничтожь эти программы.
— У меня нет кода доступа, и я не такой хороший хакер, чтобы… И вообще, в собственной фирме? Бред какой-то…
— Отформатируй все жесткие диски. И начните дело с нуля. Алик посмотрел на меня, как на сумасшедшего, и я не стал
развивать свою мысль дальше.
— Значит, — сказал Алик, — у тебя тоже нет дельной идеи.
— И много он… гм… уже заработал? — спросил я. — Какую долю он предложил тебе?
— Миллиона два наверняка… А про долю мы не говорили. Еще не говорили — он-то думает, что сегодня я захочу продолжить разговор.
— Если ты твердо намерен не обращаться в полицию…
— Твердо, — сказал Алик.
— …Тогда отдай ему дело, возьми свою часть…
— И всю жизнь буду думать, что эти деньги…
— Ну, хорошо, если ты такой честный, просто отдай ему фирму, а сам…
— У меня нет таких денег, чтобы начать все заново.
— Продай ему фирму и уходи, — сказал я. — Не вижу другого выхода.
Алик смотрел в окно: где-то вдалеке мелодия «Сказок Венского леса» призвала на лекции студентов математического отделения, и народа на лужайке поубавилось, несколько девушек стояли кругом и перебрасывали мяч.
— Если я сделаю так, — сказал Алик, не глядя в мою сторону, — значит ли это, что на другой ветви другой я все-таки пойду в полицию и сообщу о…
— Наверно, — кивнул я, хотя Алик и не мог видеть моего движения. — Даже наверняка.
— Наверняка? Хотя я не чувствую себя психологически на это способным?
— Наверно, — повторил я. — Психологически тебе дискомфортно от такого решения, но если оценивать вероятности, то нельзя сказать, что они равны нулю, верно? Значит, такой мир существует.
— И есть мир, — медленно проговорил Алик, — в котором я убил Мишу.
— То есть? — растерялся я.
— А вот так. Взял и убил. Была у меня такая дикая мысль — промелькнула ночью. Я не мог уснуть, все думал, и вдруг возникло такое желание: если бы Миши просто не стало… Нет человека — нет проблемы. Конечно, я сразу перестал думать об этом, но момент выбора наверняка зафиксировался и, следовательно…
— Да, — кивнул я, — вероятность тоже не нулевая, хотя и гораздо меньшая, чем пойти в полицию…
— Насколько меньшая? — Алик повернулся ко мне, и я увидел, какие у него больные глаза. Он действительно не спал ночь, и он действительно размышлял сейчас о том, что происходит на той ветви Мультиверса, где он убил своего компаньона.
— Не знаю, — сказал я. — Это можно посчитать. Но какая разница? Ты-то на этой…
Я прикусил язык. Он-то на этой ветви, и что?
— И что? — спросил Алик.
— Если об этом думать, — пробормотал я, — то невозможно жить.
— А я об этом думал, — сказал Алик, — и сейчас подумал тоже. Значит, возникла еще одна ветвь, на которой…
— Давай, наконец, примем решение, — сказал я. — Ты идешь к Мише и объявляешь о своем уходе из фирмы. О компенсаций договоритесь. Если ты все ему оставишь, это будет выглядеть очень подозрительно, согласен?
— Да, — кивнул Алик. — Наверно, ты прав.
Если Алик думал о том, что, избавившись от компаньона, мог бы решить все проблемы, то совершенно очевидно, что Мише, которому Алик своей угрозой обратиться в полицию наверняка не улучшил настроение, аналогичная идея тоже должна была прийти в голову. Я знал Алика. Он мог о чем угодно подумать и что угодно вообразить, фантазия всегда работала у него замечательно. Но сделать… Чрезвычайно маловероятно. Почти ноль. Почти. То есть среди миллионов ветвей мироздания, возникших в результате нашего с Аликом разговора, наверняка был один, максимум два таких, где мой д