– Там, справа, подстрочник, – сказала Катя. – Я понимаю, что я не очень-то хороший поэт. Да и времени было немного…
– Да, да… – рассеянно пробормотала редакторша, продолжая читать уже про себя. Маска мрачного недовольства, которым она встретила появление Кати на следующее утро после их беседы, постепенно сменялась выражением вполне одобрительным.
– Что ж, – сказала она, закончив чтение. – Вас, вероятно, интересует мое мнение о вашей работе?
– Конечно, интересует!
– Мнение положительное. И даже ваш стихотворный перевод нас вполне устраивает. Если остальной текст будет переведен не хуже, я думаю…
– Он переведен, – Катя полезла в сумку и достала остальные листки. – Вот, пожалуйста…
Редакторша сцапала распечатку и погрузилась в чтение. Время от времени она сверялась с оригиналом. Дважды залезла в компьютер, чтобы проверить точность Катиного (точнее, Карлссонова) перевода.
На то, чтобы прочесть перевод, ей потребовалось вдвое больше времени, чем Карлссону на то, чтобы перевести.
Через полчаса она подняла взгляд на Катю, и во взгляде в этом была смесь удивления и восхищения.
– Как вас зовут? – спросила редакторша.
– Катя.
– Трудно поверить, Катя, что вы сделали это за одну ночь. Признайтесь, вам кто-то помог?
– У меня своя методика, – небрежно сказала Катя, приняв самый высокомерный вид, на который была способна. – Правда, ваш текст оказался сложнее, чем я ожидала. Я люблю архаику, но шотландский диалект английского шестнадцатого века – это не мой профиль. Впрочем, это было даже интересно… Но если я вам подхожу…
– Вы нам вполне подходите! – заверила редакторша.
– …то давайте поговорим о работе. К сожалению, я занимаюсь переводом не для развлечения, а ради заработка…
– Понимаю, понимаю! – перебила редакторша. – Обычно за текст такой сложности мы платим от тысячи до полутора – за авторский лист. Это сорок тысяч знаков, – уточнила она. – Но в данном случае, поскольку имеет место поэтический текст… Десять рублей за строчку вас устроит?
Катя хотела напомнить о том, что «пробник – бесплатно», но прикинула, что в стихотворении – строчек двести, а отказываться от двух тысяч…
– Устроит, – кивнула она.
– Но деньги только после одиннадцатого числа! – предупредила редакторша. – У нас такой порядок.
– Я понимаю.
– Нам очень нужны переводчики, способные работать со староанглийским, – проникновенно сказала редакторша. – Наш главный хочет выпустить элитную серию… Этот текст как раз оттуда… («Значит, про фэнтэзи ты мне наврала, – подумала Катя. – Ладно, учтем».) Если вы возьметесь, я обещаю вам оплату по самым высоким ставкам. Только это большая работа, имейте в виду. И сроки будут очень жесткие.
– Я возьмусь, – не раздумывая ответила Катя. – Кстати, об этой балладе… Не хотелось бы обижать автора, но он всё перепутал. По моим сведениям, не Уолтер разбил Кеннета Маклауда, а совсем наоборот.
Редакторша аж засветилась.
– Ах! – воскликнула она. – Именно Маклауды! Вы знаете! Я ведь защищала кандидатскую по средневековым шотландским балладам! Это как раз моя тема! Вы абсолютно правы, Екатерина! В этих балладах столько противоречий! Вероятно, потому что складывались они разными кланами…
Расстались они лучшими подругами. «А она не такая уж противная! – подумала Катя. – Хотя, если бы не Карлссон…»
Глава восьмаяКатя, Лейка и светские сплетни
Женился как-то эльф на троллихе. Но вскоре решил развестись.
– Чем же она тебе не угодила? – спрашивают у него родственники жены.
– Да смех у нее очень противный, – говорит эльф.
– Правда? А в нашей компании вообще не слыхали, как она смеется, – говорят родственники.
– А я в вашей компании и не раздевался, – говорит эльф.
Ночью Катю одолевали комары. Наконец она не выдержала. Закрыла окно, зажгла свет, вооружилась газетой и устроила кровососам геноцид. Но и после этого долго не могла уснуть. Всё думала, думала…
Тем не менее утром Катя проснулась бодренькая, сбегала в магазин, накупила всякой всячины: пирожное терамису, мороженое, фруктовый десерт и маленькую коробочку конфет с ликером. Всем этим Катя роскошно позавтракала, а затем занялась делом: поставила с диска на компьютер аж три англо-русских словаря. И еще «Диабло». Поиграла немножко в ожидании Карлссона. Но вместо Карлссона заявилась Лейка.
– Кла-а-асс! – восхищенно протянула Лейка, окидывая взглядом квартирку. – Что ты с ней сделала?
– Просто прибралась, – скромно сказала Катя.
– Ты тут прямо босиком ходишь? – Лейка тут же скинула босоножки.
– С самого утра сегодня бегаю по городу, ужас как ноги устали, – щебетала она. – Кстати, заноз себе в пятки насажать не боишься? Помню, зимой Сережка тут устроил танцы, зазвал всю нашу компанию, а я попала каблуком в щель между досками, и каблук отломился. И всё, настроение испорчено, уже не до танцев, не говоря уже о том, что туфли пропали… Нет, всё-таки как тут всё изменилось! Можно выйти на крышу?
– На крышу?
– Ну, этот твой балкон.
– Пожалуйста, – разрешила Катя. – Хочешь чаю?
– Ах да! – Лейка вернулась в прихожую и достала из сумочки корзинку «Рафаэлло». – Это тебе. С новосельем!
Лейка с треском раскрыла высокое окно и вылезла через него наружу. В мансарду ворвался теплый пыльный ветер.
– Bay, как тут жарко! А крыша как накалилась! – донесся ее голос снаружи.
Катя поставила чайник. Через пару минут Лейка влезла обратно, принялась выдавать советы по оформлению квартиры, а заодно делясь своими взглядами на всё на свете. Кате оставалось только эмоционально реагировать и изредка подавать реплики.
– Ты еще не устраивала никакого пати в честь новоселья? – спросила Лейка. – Небось гости одолевают?
– Нет… только Сережа заходил. Вон, мартини принес. И водку.
– Ага, мартини! Осталось?
– Нет. Только водка.
– Жалко! Сережка как, обольщать тебя еще не пробовал? Он у нас любвеобильный… – Лейка хихикнула.
– Я бы сказала – «озабоченный», – проворчала Катя, открывая «Рафаэлло». – Если это теперь называется «обольщать»… – Она вспомнила, как Сережка мыл пол в туалете, и невольно хихикнула.
– Смело посылай его на все четыре! – заявила Лейка. – Сережку посылать можно и нужно.
Она элегантно положила ногу на ногу, отпила чаю и принялась рассуждать о жизни. Собственно, о чем бы она ни рассуждала, разговор неизменно сползал на парней. Вернее, на бывших, настоящих и будущих парней Лейки.
– Терпеть не могу инфантильных! – декларировала она. – Парень должен быть самостоятельным, слегка грубым, обязательно хорошо одеваться… Вот как Стасик… Помнишь Стасика? Такой высокий, мускулистый.
Катя не помнила.
– Мужчина должен быть мачо! – Лейка откусила полконфеты. – Знаешь, какое слово говорит девушке при знакомстве настоящий мачо?
Катя не знала.
– Он говорит ей: «Пойдем!» – сообщила Лейка. – Хотя тут можно нарваться, особенно если ничего о человеке не знаешь. За мной в том году ухаживал такой – цветы дарил каждый день, по театрам водил – но мой папа его быстро раскусил. Выяснилось, что он – голь и нищета, типичный охотник за жилплощадью. Естественно, я его послала подальше. Поэтому очень важно, чтобы парень был из хорошей семьи. Вот Стасик. У него папа – круче просто некуда. А с виду такой тихий, маленького роста, улыбается всё время, пушистенькая такая лапочка. Я один раз встретила его в школе, он мне говорит, ласково так: «Ах Лейла, как вы повзрослели, похорошели!» А глаза – как два пистолета. Ну я дурочкой прикинулась и по-тихому смылась. Не нужны мне его комплименты, обойдусь как-нибудь, от греха подальше. А сам Стасик, он нормальный. Спортсмен. На сноуборде катается. У нас как-то в школе был опрос – что для вас самое главное в жизни. Стасик написал: сноуборд, секс и школа, – Лейка захихикала. – Именно в таком порядке.
– А по-моему, главное, какая у человека душа, – сказала Катя.
Лейка посмотрела на нее с удивлением.
– Ну, в смысле, чтобы парень был яркой личностью, – покраснев, поправилась Катя. – Умный, неординарно мыслящий…
– Тогда тебе обязательно понравится Димка, – перебила ее Лейка. – Это Вадькин друг, тоже из нашей компании. К нему, правда, Дианка клеится – это моя подруга, я тебе о ней потом тоже расскажу, – только это не по ней добыча. Димка, кстати, тоже в пед документы подал, только на психологию. Он хотел в универ, но самому туда не попасть, а отец его вроде бы денег давать не хочет… Димка увлекается социальной психологией. Управление народными массами, влияние на сознание, рекламные технологии, промывание мозгов и всё такое. Мне-то он не особенно нравится. Действует на меня подавляюще. Слишком самоуверенный…
Катя попыталась представить кого-то более самоуверенного и подавляющего, чем Лейка, но не смогла.
– Даже если он мне понравится, не думаю, что он мной заинтересуется, – с сомнением сказала она.
– Не бойся, заинтересуется, – твердо заявила Лейка. – Можно подумать, их мнение кто-то спрашивает! Ты, главное, веди себя посмелее. А то у тебя такая манера поведения – ты извини, конечно, – как будто ты серая мышка. Вон Дианка. Ты ей только не передавай, но посмотрим правде в глаза – не красавица. Даже хорошенькой можно назвать с трудом. Лицо как у монголки, глаза выпученные… Да и умом, прямо скажем, – дурочка. Но она твердо уверена в том, что она – лучше всех. Знаешь, есть такие девчонки – правильные-правильные. Отличницы. Из-за четверок до десятого класса плачут. Гордость родителей, одним словом. Ну мы-то с тобой – не такие. Хотя родители мной гордятся, чего уж отрицать. А Дианка…
Катя сообразила, что речь, должно быть, идет о той темноглазой девочке, которая так недоброжелательно отозвалась о Лейке в конце вечеринки. Уж больно похожи были ее и Лейкины интонации.
– Теперь представь, такая правильная девочка, и при этом полная дура. Ну не полная, так это еще хуже. Подходит как-то эта Дианка ко мне на перемене и важно так говорит: я пишу бизнес-план по всемирной экономике – это у нас был предмет такой, – а ты будущий лингвист, так придумай мне красивое мифологическое название для международной транспортной фирмы! Мне что, я придумала – АО «Харон». В шутку, естественно. Что ты думаешь – она так и написала, и училке в таком виде сдала! Вот смеху было! Если чего-то в голове не хватает, то это диагноз. Ты не подумай ничего такого, мы с ней подруги. Но передавать ей ничего не вздумай! – строго предупредила Лейка.