Со сметаной и сгущёнкой уже были перебои, но варенья в бабушкином «хрущёвском холодильнике» ещё оставалось хоть отбавляй, а один из неочевидных плюсов моего нового возраста состоял в том, что можно было есть что угодно, не боясь потом не влезть в очередные штаны. В общем, к двум часам, когда из телевизора заиграла знакомая музыка Поля Мориа, открылись кованые ворота, заплясали аисты, промчались антилопы, затем обезьяны принялись летать между лианами, словно птицы, а потом ещё только начинавший стареть Николай Дроздов заговорил про лежбища сивучей на Курилах, я ел блины со сливовым вареньем и был счастлив.
После еды бабушка повела меня гулять. Сначала в свой двор. Там я чуть-чуть покачался на скрипучих качелях, а потом решил было залезть в маленький домик на площадке — оказалось, что нельзя. Бабушка почему-то запретила мне забираться в это самое привлекательное для игр место на всей площадке — так же как это было с воспитательницей и аналогичным домиком в детском саду. После этого в домик мне захотелось, естественно, ещё больше. Однако спрашивать, почему туда нельзя, я не стал, подозревая, что за этим может крыться какой-то секрет эпохи, незнание которого разоблачит меня как чужеродную душу внутри дошколёнка. В общем, я сказал, что этот двор неинтересный, и мы с бабушкой пошли по направлению к другому, где имелись не скрипучие качели.
По дороге мы зашли на рынок, где с недавних пор осуществляли индивидуальную трудовую деятельность соседские бабушки. Одна продавала маленькие алоэ и фикусы в майонезных баночках; вторая — самовязаные носки и пинетки; третья — собрание сочинений Аркадия Первенцева. Возле четвёртой торговки мы остановились. Это была бабушкина подруга. Она продавала пойманную мужем рыбу, а также полученные по талонам её непьющей и некурящей семьёй водку и сигареты. Старушки разговорились. Пока они обсуждали катастрофический дефицит белых ниток, а также рациональность продажи водки за рубли по сравнению с возможностью использовать её как валюту, я скучал и таращился по сторонам. В итоге мой взгляд зацепился за книжки, выложенные на прилавок соседней женщиной. Назывались они «Источник вечного наслаждения», «Бхагават-гита как она есть» и «Кришна — верховная личность бога». На обложках был синий индийский мужик. Я задумался о том, что, если в самой читающей стране мира такое кто и купит, то исключительно от дефицита нормальной литературы. Однако продавщица опиума для народа приняла мой взгляд, от скуки скользящий по её товарам, за увлечённый.
— Вот ребёнок книжечками интересуется! — Обратилась она к моей бабушке. — Чувствует, где правда! Дети, они же не испорченные, у них чистая душа, они всё чуют!
Бабушка посмотрела на продавщицу, потом на книги: сперва недоверчиво, потом с любопытством. Советские издания редко баловали яркостью красок, так что индийское разноцветие поневоле приковывало внимание.
— Говорят ведь: устами младенца глаголит истина. Это потому что у детей с рождения часто бывает открыт третий глаз, который со временем закрывается. Ну, в смысле, многие дети экстрасенсорными способностями обладают.
Я хотел было сказать, что, во-первых, уже не младенец, а, во-вторых, ничего не глаголил, а просто смотрел. Не успел: заговорила моя бабушка.
— А это кто такой синий? — Спросила она.
— Иисус Христос, — ответила продавщица, не моргнув глазом.
— Да ладно!
— Вы не верите, а так оно и есть. Сегодня многие иностранные учёные говорят о том, что у Христа был голубой цвет кожи. А в СССР информация об этом только-только начала просачиваться.
— Ну да, — вздохнула бабушка, — от нас же всё скрывали! И про НЛО, и про бога! Мы боялись ведь!
— Угу, — сказала женщина. — Берите, пять рублей.
— Я когда у родителей спрашивала про бога да про религию, они мне ведь не рассказывали даже! Говорили — засмеют! И страшно было! Так и выросли мы неучами!
— Теперь-то уж можно. Берите, берите! Смотрите, ребёнок вот тянется!
— Так, что, это детская Библия?
— Вроде того. Но для всех. Детям тоже подходит. Я у своей дочки в детсаду читаю, в группе, с удовольствием все слушают! Все три — за двенадцать рублей.
Я не выдержал:
— Вы зачем неправду говорите? Никакая это не Библия. Вот, русским языком же написано: «Бхагават-гита». И какой-такой Иисус, когда тут Кришна?
— Батюшки! — Ахнула бабка. — Читать, что ль, умеешь? Да ещё такие сложные слова! Когда это ты научился-то? Где?
— Ну так в садике… — Ляпнул я первое, что пришло в голову, досадуя на себя за то, что так прокололся. — С нами там занимаются, знаешь? Цифры, буквы, Ленина показывают…
— Буквы я тебе ещё в три года показала, только проку от этого было как от козла молока… А теперь — вот те на те!
— Так это у ребёнка сверхспособности проснулись от общения со святыней! — Тут же вклинилась торговка. — Бог наш Кришна не то ещё может. Такие творит чудеса!..
— Чудеса? — Бабушка даже растерялась. — Что, Андрюша, это правда что ли чудо? Или всё же ты сам научился?
— Да сам, сам! Пошли, баб, — сказал я. — Двенадцать рублей это дорого. Я лучше «Чиполлино» почитаю.
С тем, что двенадцати и даже пяти рублям можно найти лучшее применение, бабушка согласилась, и с рынка мы ушли. Правда, она по дороге принялась рассуждать о том, что я демонстрирую очевидную тягу к вере, и меня, наверно, надо покрестить, лучше до школы:
— Чтобы Бог тебя в школе берёг. И потом, пока можно! А то могут опять запретить… Ты только крестик потом не носи. А то дети засмеют, когда увидят.
Мне все религиозные разговоры надоели в ту же секунду, как начались, поэтому я стал думать, как бы мягко отвлечь бабушку от них. Сперва попробовал рассказать что-то из вчерашних событий в садике; но бабушка не унималась, продолжая жаловаться на то, что информацию о синеве Иисуса от неё сперва всю жизнь скрывали, а теперь заламывают за неё такие цены, что только спекулянтам по карману.
— Уж лучше я эти двенадцать рублей тебе на будущее отложу!
— Деду на машину, — сказал я, прекрасно зная, что такое будут в будущем эти жалкие советские рубли.
— Или так, — сказала бабушка. — А всё же тебе надо покреститься. Больно часто болеешь… Сейчас-то хоть соплей нет?
— Здоров я.
— Хорошо. Чуть не забыла! У меня же для тебя вода заряженная! Дед хотел её выпить, но я не дала. Надо в нос тебе будет закапать для профилактики. Соседка ей рассаду поливает, говорит, она растёт как на дрожжах! Они всей семьёй закаляются этой водой…
— Баб, может, в магазин вон в тот зайдём? — Почти безнадёжным голосом предложил я, кивнув на галантерейный.
Женщины ведь любят магазины, верно? Может, бабушка начнёт там всё рассматривать и хоть на время прекратит нести всю эту ахинею?..
— Да ну, что там делать? Я на днях заходила, так резинок для трусов, и тех нет в продаже. Белых ниток вообще днём с огнём не найдёшь в наше время…
— А вдруг появились?
— Да как же! Если бы их выбросили, Андрюша, тут бы уже очередь стояла до самой до трамвайной остановки!
— Всё равно давай зайдём! — Канючил я.
Мне показалось, что я уже сбил бабушку с дурацкой темы, и, если она окажется в магазине, то уже точно не вернётся к ней, по крайней мере, до конца прогулки. Пусть хотя бы говорит о дефиците. Это всё же адекватнее.
Дальше я стал апеллировать к тому, что на магазинных окнах очень красивые рисунки с мужчиной с портфелем и женщиной в бусах, так что пройти мимо него, не зайдя внутрь, мне уж никак нельзя. Потом пообещал, что не проведу внутри больше пяти минут и не буду просить ничего-ничего, даже ножик складной. Если будет, и я им просто полюбуюсь…
В общем, бабка согласилась.
4.2
— Нет, ты представляешь, — рассказывала она деду за ужином несколько часов спустя. — Сперва к богу потянулся. Дальше оказалось, он читать уже умеет! А потом уговорил меня зайти в магазин, где, оказывается, только что выбросили в продажу белые нитки! Там ещё даже очередь выстроиться не успела! Я подозреваю, что Андрюшка — вундеркиндер!
— Да ну, глупости. Просто совпало.
— А вот и не совпало! Сердцем чую: это не случайно! У него есть способности.
— Способности у всех есть, да, Андрюшка? — Отозвался философски дед. — Другое дело, надо ещё вырасти, чтобы понять, какие именно из них тебе достались. А читать я тоже начал в шесть.
— Вундеркиндерам не надо вырастать, — сказала бабушка. — Их по-особенному воспитывать надо, а не грести под одну гребёнку со всеми, как в наше время делали! Между прочим, ты бы тоже это знал, если бы прочитал ту статью в «Огоньке», которую я тебе тогда подсовывала! Шире надо на вещи смотреть! Прогрессивнее! А то закоснел в своём материалистическом мировоззрении как мамонт и думаешь, что лучше всех всё знаешь!
— Да про этих вундеркидов я давно знаю! — Ответил дед. — Тоже мне, новость! Их ещё в пятидесятые в МГБ разводить пытались, чтобы против ЦРУ потом использовать! Мне Анатолий Степаныч рассказывал.
— Ну вот. А от нас как всегда всё скрывали, — резюмировала бабушка. — В общем, ты как хочешь, а к ребёнку надо будет приглядеться. Он у нас несколько месяцев не был, а так измениться успел, повзрослел прям!
— Ну так что же, растёт! — Сказал дед. — Толковый, весь в меня, Андрюша, да? На прочитай-ка! Что написано?
Он сунул газету мне под нос.
— Настучу хуш сызду касс, — прочёл я по слогам, стремясь вернуть себе реноме нормального шестилетки.
— Сызду касс! — Дед рассмеялся. — Про хуш никому не скажи, смотри! Тут написано «На встречу двадцать восьмому съезду КПСС», понял? Видишь, Машка, никакой не вундеркинд, обычный парень!
Бабушка хотела сказать что-то недовольное в ответ, но тут зазвонил телефон. Аппарат висел тут же, на кухне.
— Алло! — Сказал дед, снявший трубку.
Несколько секунд он что-то слушал, а потом как закричал:
— Хватит звонить! Что за шутки дурацкие?! Вы думаете, кто тут, спекулянты?! Мандаринщики?! Я милицию вызову, ясно?! Нашлись шутники!