– Нет. Ты сказала, мальчики любить не будут, – ответила моя стойкая дочь. Она была согласна мучиться ради прямых зубов и того впечатления, которое потом будет производить на всех ее улыбка.
Улыбка у нее действительно сейчас очень красивая, а зубы абсолютно ровные, хоть она и долго сосала соску. В пятом классе Надя вообще расстраивалась, что почти у всех в классе стояли брекеты, а у нее их не было. Почему-то носить брекеты было престижно. Надя просила поставить их просто так, но я не согласилась ставить железки на абсолютно ровные зубы и идеальную челюсть.
Девочек отличает от мальчиков не только желание нравиться, но и трезвая оценка происходящего. Надя всегда отличалась здравым смыслом, который иногда шокировал взрослых, наивно полагающих, что маленькие дети глупее их.
Я уже рассказывала, что Надя рано заговорила. К ее двум годам мы уже привыкли к разговору с ней на равных – никакого сюсюканья. Надя этого не признавала. Да и какое сюсюканье возможно, если она еще совсем малышкой обладала логикой.
Наде было два года, когда бабушкины знакомые считали своим долгом что-нибудь спросить у нее при встрече. Наверное, они хотели бурно повосторгаться, что она вообще умеет говорить, но чаще вместо восторгов повисала неловкая пауза из-за Надиного полного логики ответа.
Как-то у нее спросили, уже не помню почему:
– Надя, а твой дедушка в очках ходит?
Надин дедушка действительно носил очки. У него было плохое зрение. Но, не особо задумываясь, Надя быстро ответила:
– Нет, в ботинках.
Второй неловкий момент случился в три года, когда мы готовили медицинскую карту для детского сада и обходили всех врачей. Все везде проходило как обычно, необычным стал наш визит к невропатологу.
Я с Надей зашла на прием. Врач, не поднимая головы от своих записей, сказала:
– Садитесь.
На единственный свободный стул тут же залезла моя дочь. Врач этого не заметила и, продолжая что-то записывать, механически спросила:
– Жалобы есть?
И не успела я и рта открыть, как моя дочь бойко заявила:
– Есть.
– Какие? – удивленно спросила невропатолог. Она даже перестала писать и подняла голову, чтобы внимательно рассмотреть Надьку.
Я тоже онемела от удивления, не предполагая, что дальше последует.
– Дед мусор не выносит, Аня постель не застилает, – и Надя сдала всех домашних, повторив все бабушкины замечания.
Думаю, нечасто на приемах у невропатологов трехлетние пациенты так свободно излагают жалобы. Врач ничем нам не помогла, но отметку, что Надя здорова, в карте сделала.
Логика и умение подмечать детали отличали Надю и потом. Часто ее не любили за это, далеко не каждому нравится ощущать себя глупым, а Надя легко давала это почувствовать. У нее не складывались отношения с некоторыми учителями, потому что дочь сначала говорила правду, а потом думала о последствиях. Вернее, не думала, а сталкивалась с ними.
Как-то она сдавала экзамены в театральный лицей, когда мы хотели поменять школу. Мы даже не узнавали их результаты после, так как Надя была полна праведного гнева на экзаменующих учителей, которые норовили унизить отвечающих. Безусловно, это плохо, но такое встречается. Иногда взрослые почему-то так поступают. А ведь странно экзаменовать ученика по физике при поступлении в театральный лицей. И странно ожидать, что такой ребенок знает эту физику.
И вот, провалив, как считала Надя, всё, она пришла на следующий день в свою школу и стала высказывать своему учителю, что у нее спрашивали и это, и это, и еще вот это, а она ничего не знала. Учитель выслушал, а потом спросил:
– И что ты, Надя, хочешь сказать? Что я тебя ничему не научил?
– Получается так, – сказала она.
И она искренне так считала. Была убеждена, что если что-то не знает, то виноват учитель, который ее не научил.
Вопрос этот, конечно, сложный. Вина есть в этом и Нади, которая не отличалась прилежанием. Но она училась хорошо, не получала троек, а первые девять лет чаще заканчивала четверти на пятерки. И если такой ребенок не справлялся с аттестацией в другой школе, то лично для меня как мамы это означало, что ей завышали зачем-то отметки, а знаний действительно не давали. Зачем это делать? Я не знаю. Но это медвежья услуга для ученика со стороны школы, потому что он необъективно себя оценивает, потому что ему и его родителям не дают повода волноваться и подтягивать пробелы, потому что рано или поздно такой ребенок столкнется с объективной реальностью, и это столкновение принесет разочарование.
Глава 12Вали всё на папу
Мамы любят воспитывать, контролировать, проверять, наставлять, волноваться, заботиться. Они всегда заняты процессом воспитания своих детей. И это правильно – так устроен этот мир, что груз материнства не дает нам покоя ни на минуту. Если у нас есть дети, то мы думаем о них постоянно.
Папы устроены иначе. И это тоже правильно, потому что в мире все должно быть в равновесии. Должен быть кто-то рядом, с кем спокойно и детям, и маме. Папа – это защита. Дети чувствуют это. Наверное, поэтому папино «нет» редко подвергается сомнениям, папино наказание пугает даже упоминанием, хотя, бывает, сам папа за всю жизнь никого так и не наказал.
Одним словом, папа – это совсем иной мир. И этот мир зачастую ближе к реальности, чем мамин. Мы, мамы, мечтаем об идеальной действительности, где дети красивы, послушны, не пачкают грязью нарядные платья, не рисуют на обоях, не едят кошачий корм пополам с мохнатым питомцем и где этот лохматый питомец не линяет. И мы не просто мечтаем об этой действительности, мы день и ночь ее воплощаем. А так как заняты день и ночь, то ничего не успеваем, находимся на грани истерики и не замечаем, что на самом деле уже живем в идеальном мире.
Папы умеют это замечать всегда. Папы вообще многое понимают. Например, они точно знают, что не надо свои эмоции и ожидания навязывать детям. А ведь так хочется иногда это сделать! Да что там хочется… Я часто так и делаю, причем с самого рождения детей.
Помню, Наде был год, мы гуляли в лесу, было тепло, но дул ветер. Я волновалась, что дочь продует, и пыталась заставить ее надеть кофточку. Надя не хотела. И у нас назревал скандал. Ее папа смотрел на это недолго, а потом невозмутимо сказал:
– Дорогая, если тебе холодно, то надень кофту сама. Оставь ребенка в покое, она бегает, и нос у нее теплый.
Оставить в покое собственных детей – непосильная задача для любой мамы. Но дети быстро понимают, что есть папа, который не прочь помочь в установлении домашнего покоя.
Надя свою воспитательную работу по устранению моей назойливости обычно начинала так: «Папа, твоя жена хочет, чтобы я…» А дальше высказывался предмет спора. Иногда я заставляла носить шапку, когда дочь считала это лишним. Иногда я заставляла готовиться к олимпиадам, которые дочь считала пустой тратой времени. Иногда я пыталась заставить прочесть нужную книгу… Но всегда папа вставал на сторону Нади, считая, что она вправе решать сама.
Нет, я не считаю, что ребенок вправе всё и всегда решать сам. Я считаю, что до самостоятельности надо дорасти. Но муж не боялся давать детям свободу большую, чем могла позволить я. Он разрешал им делать собственные ошибки, искренне считая, что только так они научатся жить, что ошибки в детстве лучше, чем сломанная жизнь в будущем. И еще он уважал их выбор. Даже когда они были маленькими. Я это поняла потом, а дети иногда прикрывались папой, чтобы не делать того, что очень не хочется.
Очень часто маленьких детей заставляют перед взрослыми гостями читать стихи или петь песни. И хорошо, если дети это любят, но ведь не все такие. Иногда внимание со стороны пугает, иногда люди (и дети в том числе) не любят публичность, а иногда они просто не умеют выступать.
Маленький Лёник не умел читать стихи. Выучить даже самое легкое четверостишие было для нас большим трудом. Но почему-то в компании родственников всегда находился взрослый, который просил:
– Лёня, расскажи нам стихотворение.
Надю никогда не просили, так как все знали, что эта девочка делает только то, что хочется ей, и никто не хотел нарываться на ее возмущение. А Лёника просили часто, он был спокойным, не мог перечить, и он бы прочел стих, если бы умел. Но ведь никто из детей не хочет признавать свои слабости. Скажу больше, этого не признают даже взрослые. Лёник тоже не хотел, и он нашел выход.
– Не могу, – вздыхая, говорил сын. – Мне папа не разрешает.
Все смотрели на его папу. Он понимал сына и никогда его не подводил, подтверждая при всех, что он действительно не разрешает.
Я как-то спросила, почему он идет на поводу у сына. На что получила умный ответ:
– Я не иду у него на поводу. Я его спасаю.
И мужу еще много раз предстояло спасать своих детей, которые с проблемами приходили к нему. Сначала все узнавал он. Проблемы решались. А лишь потом о них рассказывали мне.
Как-то Надю в школе очень сильно обидела учитель математики. Надя позвонила папе и попросила его утром прийти с ней в школу и поговорить с педагогом. Она не ждала вечера, хотела его сиюминутной поддержки. Папа понял, что это важно, потому что дочь впервые обратилась к нему. Он не стал выяснять, что и как произошло, он был убежден, что его роль – верить ребенку и защищать. Он с ней справился. Любимая фраза учителей, что ваш ребенок приврал и что было все по-другому, на папу не подействовала.
– Я не знаю, что было, – сказал он, – я не спрашивал у Нади. Мне все равно. Мне звонил ребенок и плакал. Вы взрослый человек, учитель, довели ее до слез. Вы могли поставить ей два, вы могли вызвать меня или ее маму, вы могли дать ей дополнительное задание, но вы не должны были делать так, чтобы мой ребенок у вас плакал. Поэтому я считаю, что вы должны извиниться перед ней.
С этого момента Надя точно знала, что у нее есть папа, который защитит. А я же вечером спросила:
– Надя, а почему ты позвала папу? Ведь мне прийти было проще, чем ему.