В это время в коридоре послышались шаги. Сергей захлопнул журнал и отскочил от стола.
Дверь распахнулась, и в комнату вошел старший сержант. Увидев Сергея, он вздрогнул от неожиданности и на секунду замер. Но, овладев собой, шагнул вперед и грозно спросил:
— Кто такой?
— Товарищ старший сержант, курсант Воробьев прибыл для изготовления табличек. По распоряжению капитана Каблукова.
— Почему без разрешения вошел?
— Никак нет, товарищ старший сержант. Я спрашивал, но мне никто не ответил.
Услышав такой оригинальный ответ, Чайкин смягчился и превратился совсем в другого Чайкина — симпатичного интеллигентного юношу с умными карими глазами.
— Ну ладно, — сказал он, — ты пером писать умеешь?
— Нет, — признался Сергей.
— А рисовать вообще умеешь?
— Ну, рисовал…
— Значит, и пером тоже научишься.
Чайкин достал с полки пластину размером с лист писчей бумаги и бросил ее на стол.
— Вот тебе материал.
Сергей взял ее в руки. Основу пластины составляло стекловолокно, а одна сторона ее была покрыта тонкой медной фольгой.
— Это нам шефы с радиозавода подкидывают, — пояснил Чайкин. — А вот тебе образец. — Он положил перед Сергеем такую же пластину, но уже с надписью.
Медная поверхность ее была начищена до блеска. Аккуратными черными буквами было выведено: "Пом. начальника клуба ст. сержант Чайкин К. А.". По углам какие-то завитушки. В дополнение все это было покрыто тонким слоем лака. Нечего сказать, табличка смотрелась шикарно.
Между тем Чайкин выложил на стол несколько плакатных перьев, кисточку, лист бумаги и баночку черной туши.
— Показываю, — он макнул перо в тушь и вывел на бумаге красивую букву "Б". — Теперь ты потренируйся.
Сергей взял перо и начал усердно вырисовывать букву за буквой. Через пять минут его буква "Б" если и отличалась от той, что написал Чайкин, то только в лучшую сторону.
— Молодец! — похвалил сержант. — Теперь ты должен отполировать пластину и написать на ней "БИБЛИОТЕКА". А когда высохнет, покроешь лаком.
К обеду работа была закончена. Сергей с гордостью смотрел на сверкающую табличку, которую вертел в поисках каких-нибудь изъянов, но так и не находил.
— Ну что же, неплохо, — сказал Чайкин. — А сейчас беги к себе в роту. После обеда явишься.
IV
Рота уже строилась на обед, Сергей едва успел. Доложив командиру отделения о прибытии, он встал в строй. Шикулин пристально посмотрел на Сергея, видимо, желая получить какие-то объяснения, но, не дождавшись, отошел и встал во главе строя.
Солдатская столовая состояла из двух огромных залов и одного поменьше. В последнем "принимала пищу" рота обслуживания — хозяйственное подразделение, которое обеспечивало функционирование всего учебного гарнизона. Там были водители, ремонтники, повара, связисты, кочегары — словом, весь обслуживающий персонал. В ее состав входил и музвзвод. Чайкин, кстати, тоже числился в этой роте. Там среди солдат были старослужащие (или на солдатском жаргоне "деды").
Остальные столовались в двух больших залах, где в несколько рядов стояли длинные столы со скамейками. За каждый стол усаживалось по десять человек. На дальнем краю стоял чайник с жидким киселем или безвкусным компотом (на завтрак и ужин подавался чай). Один из сидевших там курсантов должен был разлить его по кружкам и передать товарищам.
Сержант, как старший стола, сидел всегда с краю. Тот, кто оказывался напротив, назывался разносчиком и должен был по команде дежурного по роте, который во время обеда руководил получением пищи, бежать на кухню и получать через небольшое окошко бачки с едой. Меню не отличалось разнообразием — на первое был борщ или щи; на второе — какая-нибудь каша: пшенная, рисовая, перловая или гороховая. Изредка подавались макароны. Каша, равно как и макароны, была всегда заправлена жутким варевом, в котором плавали куски сала, а иногда чтото отдаленно напоминающее мясо. Причем на завтрак давали все ту же кашу. А вот ужин коренным образом отличался — на ужин всегда была картошка с рыбой, жаренной в комбижире или припущенной. Хотя, надо признаться, у завтрака тоже была своя особенность — на завтрак давали "шайбу", двадцать граммов сливочного масла. Это был деликатес. Не было ничего вкуснее двух кусочков хлеба из муки грубого помола, смазанных тонким слоем маслица. Да еще с чаем!
Возвращаясь мысленно к дню своего прибытия в часть, Сергей вспоминал, как после всех передряг где-то около пяти часов утра их повели в столовую. Как он с отвращением смотрел на бачок, в котором плавал какой-то жир, а сидевший напротив сержант Шикулин удивленно спрашивал:
— Ты чего масло не ешь?
Да, тогда он масло есть не стал. И без него жира было предостаточно. Но он и не подозревал, что масло вскоре станет любимым лакомством.
После того как раскаленные бачки, которые разносчики притаскивают, держа рукавами, попадают на стол, в дело вступает "разводящий". Только не тот, что разводит караульных по постам, а тот, кто оказался за столом через одного от сержанта. Взяв половник, который почемуто называется "разводягой" (отсюда и разводящий), он начинает разливать суп по глубоким мискам, а затем раскладывать второе по мелким. Естественно, себе в последнюю очередь, поэтому доесть до конца он никогда не успевает. А порой переусердствует с раздачей так, что себе и вовсе не достается…
По команде взводы один за другим вбежали в столовую. Там было душно и пахло кислой капустой. Сергей оказался на месте разносчика — пришлось бегать за бачками с едой. Об один из них он здорово обжегся. Но даже не обратил на это внимание — был слишком увлечен мыслями о своей новой интересной работе, которая позволит хоть на какое-то время отвлечься от серого однообразия солдатских будней.
— Воробьев, что-то ты медленно жуешь. Не торопишься? — зашипел сидевший напротив Шикулин.
Это заставило Сергея вернуться в мир жестокой реальности и задвигать челюстями быстрее.
— Рота! — громыхнул голос старшины. — Закончить прием пищи! Выходи строиться!
Сергей с досадой посмотрел на недоеденную кашу, но неумолимый поток потных тел подхватил его и понес к выходу. Уже на улице он обнаружил, что держит в руке ложку, и поспешил спрятать ее в карман.
— Воробьев! — крикнул Шикулин.
— Я!
— В распоряжение начальника клуба. Взвод, равняйсь! Смирно! Ш-гом а-арш!
Чайкин уже сидел в своем кабинете и делал какие-то записи в журнале.
— А, пришел? — оживился он. — Ну что ж, хватай свою табличку и шагай к Марине Анатольевне.
— К кому?
— К Марине Анатольевне, заведующей библиотекой. У нее для тебя еще работа есть. Или нет, погоди, я тебя сам к ней отведу.
Они вышли на улицу и направились к дальнему крылу здания. Поднявшись по лестнице на второй этаж, вошли в просторный зал. Прямо напротив двери стоял большой канцелярский стол.
За ним сидела та самая блондинка, с которой Сергей столкнулся утром, и разглядывала лежащий перед ней листок бумаги.
— Закрой дверь, — не поднимая глаз, сказала Марина Анатольевна.
Чайкин осторожно прикрыл дверь.
— Кто это? — спросила она.
— Это Воробьев, — сказал Чайкин. — Он будет у вас заниматься оформлением.
Марина Анатольевна пристально посмотрела в глаза Сергею.
— Я тебя видела… Покажи, — она еле заметно кивнула на табличку, которую Сергей от волнения стиснул так, что она чуть не треснула.
Дрожащими руками он повернул табличку.
— Чудесно! — изрекла Марина Анатольевна совершенно безразличным тоном.
Чайкин легонько ткнул Сергея в бок. Сергей посмотрел на табличку и обнаружил, что держит ее вверх ногами. У него вспотели ладони.
Марина Анатольевна встала.
— Константин, пройди в мой кабинет, — сказала она Чайкину, кивнув на дверь в конце библиотечного зала.
— А ты, — она повернулась к Сергею, — идем со мной, покажу, что будешь делать.
Она взяла его за руку и повела к стройным рядам книжных полок. Прикосновение ее руки было вторым за этот день вызовом его мужскому естеству. Сергею как-то сразу стало неудобно шагать — ноги немного заплетались. Словно почувствовав что-то, Марина Анатольевна остановилась, посмотрела ему в глаза, скользнула взглядом вниз и снова в глаза. Легкая тень усмешки пробежала по ее лицу.
— Видишь ярлычки на этих полках? — спросила она. — Они почти стерлись, ты должен их обновить. Бумага под столом. Тушь, перья и клей — в ящике. Все.
Она прошла к своему кабинету и скрылась за дверью, а Сергей, покрасневший и взмокший, так и остался стоять в неудобной позе, сжимая в руках табличку с надписью "БИБЛИОТЕКА".
V
Придя в себя, он стал изучать предстоящий фронт работ. На каждой полке была приклеена полоска бумаги с фамилией автора, книги которого там покоились. Именно покоились. Это, пожалуй, самое подходящее слово. Сергей ни разу не слышал, чтобы кто-то из курсантов пользовался услугами библиотеки. Читать книги, увы, было некогда. Да и не принято. Читали устав, иногда газеты. А книги… Нет, книг он не видел ни у кого. Разве что у сержантов, когда те писали какой-нибудь конспект для проведения занятий. И то исключительно военного или политического толка.
Выбор литературы в армейской библиотеке был довольно специфичный, насколько понял Сергей, разглядывая ярлычки на полках. Но все же это были книги, а Сергей книги любил. И он с энтузиазмом принялся за новую работу. Для начала решил переписать имена авторов. Первым оказался В. И. Ленин. Хотя ярлычки на стеллажах располагались в алфавитном порядке, этот автор был вне списка. Следом за Лениным шел Ананьев, единственный из известных на букву "а". Среди авторов на "б" выделялся Быков. И так далее — не более одной-двух знакомых фамилий на каждую букву.
Сергей не обнаружил ни одной книги Маркса. По идее, ему полагалось следовать за Лениным, но его не оказалось даже среди авторов на букву "м". Очень интересный автор попался на букву "п" — Политическая литература. Далее шел Пушкин, представленный, правда, только одним томиком. Зато в изобилии было какого-то Аркадия Пятакова. Букву "у" возглавлял устав. Кстати, это была единственная пустая полка — все книги забрали для занятий.