«Конечно, четырнадцатый полк», — вдруг осенило Виктора и сразу многое ему объяснило. — «Орлов — его командир. Вот тебе и старая память личности, и факты — очевидное всегда на поверхности».
— Игорь Иванович, не сочтите за труд — займитесь этим вопросом и поговорите с господином полковником. Я так подозреваю, что поезд этот далеко не последний, много людей поедет дальше, на Владивосток, поэтому было бы хорошо иметь место для временного приёма наших соотечественников, бегущих от красных! Мы, сотрудники консульства, в это тяжелое время должны продолжать нашу службу!
— Так точно, немедленно займусь, — кивнул подпоручик.
«Значит, Смирнов напрямую связан с орловцами, как же я раньше не допёр?! Хотя что в этом удивительного — все офицеры старой армии после декретов Совнаркома остались в подвешенном статусе, они по сути теперь никто, частные лица. Большевики формируют Красную Армию почти что с чистого листа на новых основах — в обеих столицах им досталась вся инфраструктура, остались и старые кадры, а самой по себе императорской армии ведь больше не существует как структуры», — этот в общем-то очевидный факт всё никак не укладывался у Виктора в голове — только сейчас, по сути, он окончательно осознал все краски текущего положения. — «Понятно, почему он обрадовался приезду Колчака — судя по всему, он о нём наслышан. Орлов теперь тоже об этом знает, скорее всего».
C самим Орловым Виктор в ипостаси прежней личности был знаком ещё с декабря прошлого года, когда полковник и его люди выступили против Совета рабочих и солдатских депутатов и местных подразделений ополчения, которые поддержали большевиков. С тех пор они несколько раз общались, но не более того — полковник не особо нравился Виктору как человек: заносчивый, вспыльчивый, излишне дерзкий и жесткий, хотя хороший организатор и большой авторитет для своих людей. За последние дни Виктор, читая местные газеты, посещая разные места и общаясь со многими людьми, в том числе самими членами отряда в кабаке, довольно многое смог выяснить про их организацию. Хоть сведения были отрывочные и косвенные, но их было много и целостная картина у него постепенно складывалась — это была очень любопытная офицерская организация, очень близкая к генералу Хорвату, управляющему КВЖД, и как понял Виктор — генерал их финансировал, что с его стороны было логичным шагом. Кроме того, Харбин был наполнен и другими военными — как иностранные представительства, так и несколько генералов с непонятными полномочиями, и все тянули на себя одеяло, провозглашая какие-то планы и проекты.
Виктор вышел в вестибюль и несколько раз хлопнул в ладони, привлекая к себе внимание:
— Уважаемые сограждане! Я прилагаю все возможные усилия, чтобы обеспечить вам крышу над головой — к сожалению, Харбин уже переполнен бегущими из Совдепии и свободного жилья в городе очень мало, но даст бог, крыша над головой у вас будет. Советую тем, кто имеет средства, ехать дальше, во Владивосток, когда подадут пассажирский Харбин-Владивосток — там вам будет проще обустроиться!
— Говорят, что во Владивостоке недавно высадились японцы! — взволнованно сказала девушка в строгом черном платье и с большим дорожным чемоданом возле ног, она сидела в дальнем конце вестибюля, возле окна.
«Ого, какая миленькая!» — Виктор несколько секунд смотрел на её вьющиеся светлые волосы, скрытые шляпкой.
— И что с того, сударыня? Да, высадились, — взмахнул он рукой. — Японцы — наши боевые союзники, они не признают правительство большевиков.
— Но это не значит, что они должны забирать наши города, — ответила девушка.
«Дерзкая барышня, но вообще-то она права — японцы преследуют сугубо свои интересы», — улыбнулся краем губ Виктор и развёл руками.
— Это не зависит от нас. Если желаете, оставайтесь здесь, в Харбине, — ответил он ей.
Народ гомонел.
— Вы поможете нам, господин консул? — спросила женщина с ребенком на руках.
— Да, я делаю всё, что в моих силах! — заявил Виктор.
Из вестибюля он вернулся в кабинет и продолжил обзванивать местные гостиницы, которых было не особо и много. Толку не было — всё давно было занято. Через два часа позвонил Смирнов — он сказал, что Орлов готов разместить на некоторое время полсотни человек и пришлет за ними повозки.
— Замечательно, Игорь Иванович — передайте господину полковнику моё почтение и признательность!
«Полковник, несмотря на некоторые бузотерства своих офицеров, делает верные шаги, помогая населению — об этом обязательно напишут в газете», — по привычке оценил Виктор чисто имиджевые последствия такого шага. — «Хотя в этом времени и слова такого нет, но есть более существенное понятие — репутация и офицерская честь».
Повозки приехали через три часа, ближе к вечеру — подпоручик Смирнов и шесть человек офицеров в форме разных родов войск, но с разными, явно неуставными нашивками на рукавах, довольно быстро помогли загрузить вещи женщинам и старикам.
— Спасибо вам, господин капитан, спасибо, — благодарили его женщины, и Виктор ощутил, что сделал хоть что-то полезное за эти дни.
Виктор поздоровался и поблагодарил офицеров — довольно молодые парни, может быть младше Смирнова.
Вестибюль опустел, и когда Виктор шёл обратно в свой кабинет, его взгляд упал на дальний угол возле окна — там сидела та самая девушка, которая днем была недовольна японской интервенцией. Судя по наклону её головы, она дремала.
«А что же она не поехала?» — удивился Виктор, осторожно подошёл поближе и кашлянул.
— Ой, это вы, господин консул? — встрепенулась девушка.
Виктор рассмотрел её — очень миловидное овальное лицо, ясный лоб, большие серые глаза, чуть вздернутый носик и выразительные губы, светлые, немного вьющиеся волосы, худощавая, немного ниже среднего роста.
— Я не консул, сударыня, я начальник охраны… — немного замялся он. — А вы разве не едете с господами офицерами? Они ещё не отъехали.
— Нет, нет, — мотнула головой девушка. — Наверное, вы правы — я поеду дальше, до Владивостока, а потом попробую обустроиться там, — сказала она немного нервно. — Вы не против, если останусь здесь до завтра? Мне некуда идти, а когда следующий поезд — я не знаю. Я не буду мешать, а утром пойду на вокзал.
— Простите, как ваше имя-отчество? — Виктора что-то тронуло в её голосе и взгляде.
— Ольга Алексеевна Никитина, — сняла девушка шляпку и прижала её к груди.
— Очень приятно — Виктор Антонович Иволгин, штабс-капитан, — он чуть поклонился и протянул девушке руку — она легонько пожала его пальцы.
— Знаете, я уехала из Москвы ещё в марте, когда туда переехал Совнарком, и вот только сейчас я смогла попасть за кордон — наверно, отец был бы очень рад этому, он велел мне всё бросить и уезжать ещё зимой, — глядя на Виктора, с неуверенной улыбкой сказала она. — Зимой я потеряла с ним связь.
— Возможно, отъезд был верным решением, — кивнул Виктор. — А кто ваш отец?
— Отца арестовало ЧК, наверное, если он не сумел скрыться — он ждал этого каждый день после переворота и после освобождения из Петропавловки. Он меньшевик, адвокат и был министром почт и телеграфов с июля прошлого года, в последнем правительстве, — произнесла девушка и вздохнула. — В январе он бежал в Ростов, когда его чудом выпустили из крепости, и после этого связь прервалась.
«Ну ничего себе делишки — эта девушка, получается, дочь министра Временного правительства, который член РСДРП(м), получается?! Ну и дела!» — несколько секунд Виктор пораженно смотрел на неё.
— Знаете, Ольга Алексеевна — у нас есть гостевая комната здесь, в консульстве — оставайтесь до утра, а потом я отвезу вас на вокзал, — сказал Виктор.
— Правда? Вот спасибо вам, Виктор Антонович, — девушка неуверенно встала и благодарно смотрела на него.
— Не стоит благодарности. Позвольте вам помочь? — он кивнул на чемодан.
Ольга застенчиво улыбнулась и кивнула.
«Там что, кирпичи внутри?» — чемодан оказался весьма тяжелым, и Виктор, поднимаясь на второй этаж, прикинул, каково такое таскать столь милой девушке.
Гостевых комнат в левом крыле здания было три, и Виктор провёл барышню в самую крайнюю, угловую — она пустовала.
— Располагайтесь, Ольга Алексеевна, — показал он ей на диван и шкаф с бельём. — Я потом принесу вам чай.
— Спасибо вам огромное, Виктор Антонович! Уже поздно, я вас не задерживаю? Вам надо домой, наверно? — очень мило сдвинула брови девушка.
— Нет, нет, — улыбнулся он, — я могу остаться здесь — у меня очень много работы, а живу я в гостинице, так что…
— Понятно, — Ольга, сложив ладони в замочек, с улыбкой смотрела на него.
— Хорошего вечера, я пойду, — немного стушевался Виктор и чуть поклонившись, вышел из комнаты.
«Блин, я прямо как школьник перед первым танцем на выпускном — застеснялся! Очень милая барышня, такая хорошенькая, худенькая. Надо ей через пару часов чаю предложить, а пока нет Смирнова, займусь систематизацией материалов — благо, сейф у меня имеется».
Виктор вернулся в свой кабинет, закрыл дверь, включил лампу на столе, достал несколько листов и взял в руки карандаш. Повинуясь давней и наработанной журналистской привычке делать заметки и тезисы даже в три часа ночи, если приходила дельная мысль, он решил сделать более полный обзор текущей ситуации из того, что он слышал, читал и видел.
«Как писать — с твердыми знаками и ятями или без?» — на несколько секунд всерьёз задумался он. — «Поменьше текущей политики и побольше достоверно известных мне фактов».
Решил писать старой орфографией — мало ли что. Это было не слишком удобно, но он с головой погрузился в работу.
{{{Ещё летом 1915 г. воинские части из Заамурского округа были отправлены на фронт мировой войны. На тот момент в полосе отчуждения КВЖД остались лишь кадровая рота и одна железнодорожная бригада, а место ушедших на фронт начали занимать спешно формируемые дружины ополчения, плохо вооруженные.
Февральскую революцию в Харбине и в целом на КВЖД встретили позитивно — особый режим социально-экономических отношений на фронтире империи привлекал авантюрных и предприимчивых людей, которые ради повышения своего благосостояния использовали любые методы — законные, серые, незаконные. Этот слой был настроен на демократические реформы и ослабление существующих порядков. Однако старая администрация во главе с генерал-лейтенантом Хорватом сохранила свои позиции — председатель правления КВЖД получил полномочия комиссара Временного правительства в полосе отчуждения. Ситуация начала меняться летом 1917 г., когда сформировались крайне левые по своим взглядам советы солдатских депутатов, которые возглавил некий член РСДРП(б) Рютин, прапорщик. К концу октября ситуация окончательно обострилась — харбинский совдеп располагал вооруженной силой, расквартированными в городе бойцами 559-й и 618-й дружин ополчения. В это же время генерал Хорват начал предпринимать усилия по организации антибольшевистских частей из числа офицеров, приезжающих в город, одним из которых был полковник Николай Орлов, который ещё с 1909 г. служил в Заамурском округе ОКПС, а перед Февральской революции командовал 14-м Заамурским пехотным полком на германском фронте.