Манфред — страница 2 из 9

Мне хочется увидеть вас. Я слышу

Печальные и сладостные звуки,

Я вижу яркую недвижную звезду.

Но дальше — мрак. Предстаньте предо мною.

Один иль все, в своем обычном виде.

Дух

Мы не имеем óбразов — мы души

Своих стихий. Но выбери любую

Из форм земных — и примем мы ее.

Манфред

Нет ничего на всей земле, что б было

Отрадно мне иль ненавистно. Пусть

Сильнейший между вами примет образ,

Какой ему пристойнее.

Седьмой дух
(появляясь в образе прекрасной женщины)

Смотри!

Манфред

О боже! Если ты не наважденье

И не мечта безумная, я мог бы

Опять изведать счастье. О, приди,

Приди ко мне, и снова…

Призрак исчезает.

Я раздавлен!

(Падает без чувств.)
Голос
(произносящий заклинание)

В час, когда молчит волна,

Над волной горит луна,

Под кустами — светляки,

Над могилой огоньки;

В час, когда сова рыдает,

Метеор, скользя, блистает

В глубине ночных небес

И недвижен темный лес, —

Властью, силой роковой

Овладею я тобой.

Пусть глубок твой будет сон —

Не коснется духа он.

Есть зловещие виденья,

От которых нет спасенья:

Тайной силою пленен,

В круг волшебный заключен,

Ты нигде их не забудешь,

Никогда один не будешь —

Ты замрешь навеки в них, —

В темных силах чар моих.[7]

И проклятья вещий глас

Уж изрек в полночный час

Над тобой свой приговор:

В ветре будешь ты с тех пор

Слышать только скорбный стон;

Ночью, скорбью удручен,

Будешь солнца жаждать ты;

Но едва из темноты

Выйдет солнце над тобой —

Будешь ночи ждать с тоской.

Я в слезах твоих нашла

Яд холодной лжи и зла,

В сердце, полном мук притворных,

Кровь, чернее ядов черных.

Сорвала я с уст твоих

Талисман тлетворный их —

Твой коварно-тихий смех,

Как змея, пленявший всех.

Все отравы знаю я, —

И сильнее всех — твоя.

Лицемерием твоим,

Сердцем жестким и сухим,

Лживой нежностью очей,

Злобой, скрытою под ней,

Равнодушным безучастьем

К братским горестям, несчастьям

И умением свой яд,

Свой змеино-жадный взгляд

Глубоко сокрыть в себя —

Проклинаю я тебя!

Изливаю над тобой

Уготованный судьбой,

Роковой фиал твоих

Мук и горестей земных:

Ни забвенья, ни могилы

Не найдет твой дух унылый;

Заклинанье! — очарован

И беззвучной цепью скован,

Без конца томись, страдай

И в страданьях — увядай!

СЦЕНА ВТОРАЯ

Гора Юнгфрау. — Утро. — Манфред, один на утесах.
Манфред

Сокрылись духи, вызванные мной,

Не принесли мне облегченья чары,

Не помогла наука волшебства.

Я уж не верю в силы неземные,

Они над прошлым власти не имеют,

А что мне до грядущего, покуда

Былое тьмой покрыто? — Мать Земля!

Ты, юная денница, вы, о горы,

Зачем вы так прекрасны? — Не могу

Я вас любить. — И ты, вселенной око,

На целый мир отверстое с любовью.

Ты не даешь отрады только мне!

Вы, груды скал, где я стою над бездной

И в бездне над потоком различаю

Верхи столетних сосен, превращенных

Зияющей стремниною в кустарник,

Скажите мне, зачем над ней я медлю,

Когда одно движенье, лишний шаг

Навеки успокоили бы сердце

В скалистом ложе горного потока?

Оно зовет — но я не внемлю зову.

Оно страшит — но я не отступаю,

Мутит мой ум — и все же я стою:

Есть чья-то власть, что жизнь нам сохраняет,

Что заставляет жить нас, если только

Жить значит пресмыкаться на земле

И быть могилой собственного духа,

Утратив даже горькую отраду —

Оправдывать себя в своих глазах!

Пролетает орел.

Могучий царь пернатых, сын эфира,

Превыше туч парящий в поднебесье,

О, если бы мне быть твоей добычей

И пищей для орлят твоих! В лазури

Чернеешь ты, и я тебя чуть вижу,

Меж тем как ты и вниз, и вверх, и вширь

Пронзаешь взором воздух! — Как прекрасен,

Как царственно-прекрасен мир земной,

Как величав во всех своих явленьях!

Лишь мы, что назвались его царями,

Лишь мы, смешенье праха с божеством,

Равно и праху чуждые и небу,

Мрачим своею двойственной природой

Его чело спокойное, волнуясь

То жаждою возвыситься до неба,

То жалкою привязанностью к праху,

Пока не одолеет прах и мы

Не станем тем, чего назвать не смеем,

Что нам внушает ужас. — Чу, свирель!

Вдали слышна свирель пастуха.

Патриархально-сладостные звуки

Далеко раздаются по ущельям,

Сливаясь с колокольчиками стад,

И жадно я внимаю им. — О, если б

Я был незримым духом этих звуков,

Гармонией свободной и живой,

Блаженством бестелесным, что родится,

Живет и умирает вместе с ними!

Снизу поднимается охотник за сернами.
Охотник

Да, серна здесь промчалась! Но куда?

Как на смех промелькнула и пропала!

Боюсь, что не окупится сегодня

Мой тяжкий труд. — Но кто это вдали?

Он с виду не охотник, а поднялся

На высоту, которой достигают

Лишь лучшие охотники. На нем

Богатый плащ, он мужественно-строен

И горд, как сын свободного народа.

Пойду к нему.

Манфред
(не замечая охотника)

До срока поседеть

От скорбных дум, подобно этим жалким

Обломкам сосен, бурей искривленным,

Погубленным одною зимней вьюгой,

И быть таким, с тоскою вспоминая

Иные дни, и на челе носить

Морщины, что оставили не годы,

А лишь мгновенья, — тяжкие мгновенья,

Ужасные, как вечность! Вы, лавины!

Вы, глыбы льдов! Обрушьтесь на меня

И поглотите жизнь мою! Я слышу

Ваш непрестанный грохот, но, свергаясь,

Вы губите лишь то, что жаждет жизни:

Цветущий лес иль мирные селенья.

Охотник

С долины поднимаются туманы.

Скажу ему, что нам пора спускаться,

Не то он здесь останется навеки.

Манфред

Вкруг ледников дымится мгла и пахнет

Горящей серой; белыми клубами

К моим ногам всползают облака,

Как пена из пучины преисподней,

С тех жадных волн, что роют берег жизни,

Обремененный грешными, как щебнем.

Я задыхаюсь.

Охотник

Он едва стоит:

Мне нужно подойти к нему тихонько, —

Иначе он сорвется.

Манфред

С тяжким гулом

Обрушивались горы, прорывая

Ткань облаков и сотрясая Альпы,

Загромождали грудами обломков

Зеленые цветущие долины,

Запруживали реки, низвергаясь,

И в пыль и мглу их воды раздробляли.

Так некогда пал Розенберг.[8] Зачем

Я не стоял тогда в его долинах?

Охотник

Приятель, осторожней! Лишний шаг —

И ты простишься с жизнью. Ради бога,

Отдвинься от обрыва.

Манфред
(не слыша охотника)

Как спокойно

Уснул бы я! Мой прах не стал бы жалкой

Игрушкой ветра, не был бы развеян

По скалам и утесам. А теперь —

Простите, небеса! О, не глядите

Вы на меня с такою укоризной —

Не для меня вы созданы. — Земля!

Прими меня!

Делает движение броситься со скалы, но охотник внезапно схватывает и удерживает его.
Охотник

Остановись, безумец!

Не оскверняй долин преступной кровью —

Иди за мной — я не пущу тебя!

Манфред

Как тяжко мне! — Нет, не держи так крепко —

Я изнемог — кружась, мелькают горы —

В глазах туман. Зачем ты здесь и кто ты?

Охотник

Скажу, скажу. — Теперь идем — все тонет

В тумане — опирайся на меня —

Стань вот сюда — сюда — и придержись

За этот куст — дай руку и покрепче

Возьми меня за пояс — легче! — так.

Теперь смелей — недалеко до дома —

Мы выберемся скоро на тропинку,

Прорытую ручьями. — Прыгай — славно!

Да ты любому горцу не уступишь!

Медленно спускаются по скалам.