Мангас и трое смелых братьев. Калмыцкие сказки
О празднике Цаган Сар
В начале марта в степи наконец-то сходит снег, и всё кругом начинает покрываться свежей травой. Эти дни у калмыков считаются священными, и долгожданное пробуждение природы они встречают весёлым праздником Цаган Сар. В переводе с калмыцкого языка это означает «белый месяц».
В дни Цаган Сар, по представлениям калмыков, обновляется не только природа, но и вся жизнь кочевников. Принято шить новую одежду, наводить порядок в хозяйстве, мыть и причёсывать скот. Ни один Цаган Сар не обходится без традиционных борцоков – сладких, сваренных в кипящем масле кусочков теста самых разных форм. Часто борцоки лепят в форме животных – верблюдов, овечек, лошадок.
Частый персонаж калмыцких мифов – дракон Лу. Зимой он прячется в воде, а весной взмывает в небо. Чтобы помочь дракону улететь, калмыки носят его куклу на палочках во время Цаган Сара. А когда Лу в небесах рычит, на Земле раздаются раскаты грома. Так в древности калмыки объясняли себе природные явления.
Мангас и трое смелых братьев
Давным-давно жила в калмыцкой степи женщина, и было у неё трое сыновей и дочь. Жили они в просторной и тёплой кибитке, держали овец, коров, охотились, во всём друг другу помогали и никогда не ссорились.
Сыновья были хороши собой, а дочь – так и вовсе красавица, каких не сыщешь, работящая и прилежная. Любили её и мать и братья, берегли как зеницу ока.
Братья были сильными и смелыми, зоркими и быстрыми, никогда не возвращались домой без добычи. Слава о них шла на всю степь. Их отец был славным воином и охотником, но рано умер, и берегли сыновья память о нём, старались во всём подражать отцу.
Вот как-то раз собрались братья на охоту – пополнить запасы. Мех, мясо – всё в хозяйстве пригодится! Выпили юноши перед долгой дорогой свежего чигяна, взяли с собой баранью ляжку, обняли сестру и мать и ускакали.
Когда вечером над степью разлился алый закат, мать вышла из кибитки за водой, а дочери велела разжечь очаг, братьев с охоты дожидаться. Вдруг беззвучно, а это всегда страшнее, чем с воем и свистом, влетел в орко страшный мангас. Схватил красавицу своими мохнатыми лапищами и улетел вместе с нею, унёс куда глаза глядят.
Вернулась мать в кибитку, а там пусто. Дочери след простыл, только дымок над потухшим очагом вьётся. Догадалась мать, что случилось. Мангас ведь не раз в степи промышлял, девушек-красавиц уносил в страшных лапах. Разорял стада, крал овец, разрушал кибитки и юрты, поднимал в степи пыльные ветры, и пугал самых бесстрашных охотников.
Всю ночь не смыкала женщина глаз, ждала – не стукнет ли дверь кибитки? Не послышится ли голос дочери из тёмной степи?
Наутро вернулись с охоты братья. Припасов привезли – на целую зиму хватит! Соскочили с лошадей, гривы им расчесали, дали воды. В кибитку зашли, поклонились матери, обрадовались увидеть её живой и здоровой…
Но смотрят – плачет мать. Испугались юноши, бросились утешать её, обнимать.
– Что случилось, матушка? – спрашивают.
– Сыновья мои! Горе пришло в наш дом. Унёс вашу сестру кровожадный мангас. В орко влетел и вылетел – только его и видели. Не уберегла я девочку, ох, не уберегла! Только на вас вся надежда!
Братья так и ахнули. Брови нахмурили, кулаки сжали. Стали думать: как сестру вызволять из страшного плена? У кого что ловчее получается?
Подумал старший сын и сказал:
– На всём белом свете нет такой вещи, какую я отыскать бы не смог. Иголочку разгляжу в степной пыли, головку булавочную найду на дне морском, ниточку тоненькую почую, если она в сундуке спрятана, а сундук тот в каменной стене замурован, заперт на семь замков.
Закивали средний и младший братья, – твоя правда!
– А я не глядя в дождевую каплю стрелой могу попасть, любую птицу на любой высоте сетью поймать, одним камешком семерых комаров на лету сбить! – подхватил средний сын.
Обнял на радостях старший брат среднего и на младшего смотрит. Младший даже раздумывать не стал:
– Я, – говорит, – голыми руками всё, что падает, поймать и удержать могу. Камень, катящийся с горы, поймаю, скалу на лету схвачу. Если бы небо на землю упало, и его бы удержал – ни одного облака с него не скатилось бы!
– Значит, решено! – обрадовался старший брат. – Когда мы вместе – нам всё по плечу! Разыщем втроём зловредного мангаса, где бы он ни прятался.
Ускакали братья в бескрайнюю степь.
Дня не прошло, как разыскал старший брат облако, на котором затаился мангас. Среди сотен облаков, причудливых, белоснежных, заприметил одно, с которого хвост чудовища свешивался. Пригляделся – и правда, сидит на облаке мангас, лапищами мохнатыми болтает, а рядом с ним – сестра их любимая, зовёт на помощь. И даже Окон-тенгри, мать всех калмыков, не может ей помочь.
Метко-метко прицелился в чудовище средний брат, чтобы в сестру ненароком не попасть. Туго натянул тетиву, да так, что концы лука вместе сошлись, и пустил в небо стрелу.
Вонзилась стрела прямо в сердце мангаса, и упало чудище в мягкое облако. Зашаталось облако, закачалось, и соскользнула с него девушка вниз. А от неба до степи ох как высоко! До земли чуть-чуть осталось, падает девушка камнем, вот-вот разобьётся! Но ловко поймал сестру младший брат, целой и невредимой поставил её на землю.
Подсадили братья девушку в седло к младшему брату, и поскакали все четверо домой к матери.
Как же обрадовалась мать, увидев свою дочь живой и здоровой! Позвали они на пир всех соседей, и слепили тысячу бёригов!
Слух о том, как смелые братья выручили сестру из ужасной беды и спасли её от самого мангаса, прошёл по всей калмыцкой степи. И собрались на совет келмерчи из разных хотонов – решили подарить породистого коня тому из братьев, кто больше всех его заслужил.
– Среднего наградим – ведь это он попал мангасу в сердце, – говорит один келмерчи.
– Подумаешь! Если бы старший чудовище на облаке не приметил, в кого пускал бы стрелу средний брат? – спорит другой.
– Младший – вот настоящий герой! – доказывает третий. – Если бы не он, разбилась бы девушка!
– А кого ловил бы младший, если бы не братья его? Девушку мангас давно бы уже скушал, а он так и искал бы её по всей земле, – возражает четвёртый.
Бёриги уже остыли, а они всё спорят!
Энкира и белая корова
А вот ещё калмыки сказку рассказывают. Жили-были старик со старухой. У старика была своя дочь, а у старухи – своя. И держали они у себя в хозяйстве трёх коров – двух чёрных и одну белую.
Дочь старухи звали Ойлýн. Ох, как баловала её мать! Растила лентяйкой и неженкой, одевала в красивые наряды и досыта кормила вкусностями. А дочь старика, Энкирá, ходила в лохмотьях, кушала то, что остаётся после ужина, и с утра до ночи пасла коров на дальнем пастбище.
Однажды не выдержала бедняжка Энкира и горько-горько заплакала прямо посреди пастбища:
– Некому меня пожалеть, некому меня накормить, некуда мне голову мою бедную приклонить!
Тогда к ней подошла белая корова и сказала:
– Выпей моего молока, Энкира.
Энкира выпила молока белой коровы, и голод сразу ушёл, и на душе у девушки стало спокойно. С тех пор корова каждый день кормила Энкиру своим сладким молоком.
Злая старуха смотрела на девушку и думала: «Это что ещё такое? Я её так плохо кормлю, а она вдруг стала красавицей. Почему моя Ойлун не красавица? Ведь она ест одни вкусности! Мне непременно нужно узнать тайну этой замарашки!»
Позвала она однажды Энкиру к себе в кибитку и спрашивает притворным милым голосочком:
– Скажи мне, моя любимая доченька Энкира, отчего это ты стала такой красивой? Кто тебя кормит в степи?
Энкира ответила:
– Меня кормит молоком белая корова.
На следующий день старуха, конечно же, послала пасти коров свою дочь.
– Ступай в степь, моя милая Ойлун, паси коров, и обязательно выпей молока нашей белой коровы.
Ойлун нехотя погнала коров в степь. Но всё лентяйке не нравилось: то ветер слишком сильно дул, то коровы слишком медленно шли, то солнце слишком жарко грело. Ойлун ругалась, ворчала и хлестала коров хлыстиком.
А когда она захотела попить молока, белая корова её к себе не подпустила – лягнула копытом и шлёпнула хвостом по носу.
Дома Ойлун всё рассказала матери.
– Ах так, – закричала старуха, – корова лягнула мою девочку! Ничего, завтра мы её зарежем!
Энкира стояла возле кибитки и всё слышала. Она побежала к белой корове, крепко обняла её за тёплую шею, заплакала и сказала:
– Беги в степь, моя милая коровушка, завтра они тебя зарежут!
– Не волнуйся, – ответила корова. – Ничто никуда не исчезает бесследно. Я обязательно вернусь к тебе, но уже не коровой. Когда меня зарежут, ты потихоньку спрячь мои рога, а потом унеси их в степь. Брось рога на горячий песок, и ты будешь сыта, как прежде. На следующее утро белую корову зарезали, и Энкира, обливаясь слезами, незаметно спрятала её рога под хутцан. Отнесла их тайком в степь, бросила на горячий песок – и превратились коровьи рога в нарядную белую кибитку.
Девушка вошла в неё, а там… Столько сытной и вкусной еды! Она поела всего понемножку и стала красивей прежнего.
Вдруг к белой кибитке прискакал ханский сын, красивый и храбрый юноша в расшитом драгоценными камнями халате. Он возвращался со степной охоты на сусликов и, увидев Энкиру, застыл на месте от её красоты.
– Как тебя зовут? – спросил он Энкиру. – Чья ты дочь? Сейчас же поеду тебя сватать! Где твой дом?
– Вон моя кибитка, – ответила Энкира и показала в сторону кибитки отца и матери.
Ханский сын хлестнул коня и поскакал к старику со старухой.
– Я хочу жениться на вашей дочери, на той, что пасёт двух чёрных коров в степи! Ждите меня завтра, я привезу подарки и угощения и заберу свою невесту, – сказал он старику и старухе.