орее всего, всё тот же бордель. Какой — тот же? Нижний или тэянов? Не знаю, но ни туда, ни сюда возвратиться не хочется. Одного голоса и вида Зико хватит, чтобы я скончалась от ужаса. И как дела у Тэяна? Жив ли он ещё? Сынри вернулся, когда я пялилась в телевизор, лежа на кровати. Ничего другого я делать не могла, приготовив обед и перекусив. Все книги на корейском, что я нашла, были связаны с экономикой и финансами, интернет в его лэптопе не пускал меня на русские сайты, а в фейсбуке, инстаграме или чем-то подобном я не была зарегистрирована. Сигнал «sos» куда-либо кидать было поздно, для меня — поздно. Я не собиралась бежать и спасаться, пока не разберусь с Джиёном. Посидев часа два в поисковых системах и почитав новости в мире, рецепты азиатской кухни и советы психологов «как удержать его, если он патологический бабник», я почистила историю запросов и переходов по ссылкам и перешла к телевидению. Я взглянула на время. Что-то сегодня Сынри раньше, чем вчера ушёл с работы. Что же ему там не сиделось? С пиджаком, перекинутым через руку, он вошёл в спальню, ослабляя галстук. Я всё ещё была в его рубашке, не трогая своё «девственное» платье и те вещи, что раздобыл для меня Тэян, в которых я сюда и добралась. — Что, не скучала? Я надеялся, что встретишь меня в дверях, — ухмыльнулся он. — С тапочками в зубах? — Я отложила пульт, вызывающе на него посмотрев. — Ты точно путаешь меня с собакой. Я жду тебя там, где подразумевает моя должность, на которую ты меня взял. — Я взял тебя на должность? — улыбнулся Сынри, повесив пиджак на вешалку и убрав. Сложив галстук, он опустил его в верхнее отделение комода и сунул руки в карманы брюк, развернувшись ко мне. — Какую же? — Игрушки для секса, разве нет? — Игрушка для секса… но ты ещё вчера претендовала на кухарку, кажется. Но сегодня это не нужно, я заказал ужин из ресторана сюда. — Я изобразила обиду, нахмурив брови: — Тебе не понравилось, как я готовлю? — Да нет, просто некогда было заезжать за продуктами, да и я не знаю, что нужно купить, я не умею ничего, кроме как разжарить полуфабрикаты, — пожал плечами Сынри. — Я привык есть в ресторанах, не тратить время на стряпню. — Всегда всё готовое… ясно, — скептично заметила я, опустив уголки губ. — Что тебе ясно? — Мужчина принялся расстегивать ремень, чтобы сменить брюки, и я невольно отвернулась. Я уже столько раз переспала с ним, и всё равно не могу не испытывать смущения. Почему смущения не бывает у мужчин? Почему они всегда так запросто обнажаются? Что этот, что Тэян. Я вспомнила двоих, с которыми было иначе. Мино я не видела раздетым даже до пояса, хотя бы до пояса, а Джиёна наблюдала минимум в широких длинных шортах. Он не расхаживал по дому в плавках или боксерах. И это Дракон мне говорил о мании приличий? — Что ты не умеешь ничего добиваться, всегда ждёшь, когда поднесут готовое. — Не умею добиваться? А эту квартиру, по-твоему, я сетями из океана вытащил? Я не богатенький наследник, Даша. Да, у моих родителей был неплохой бизнес, когда я родился, но пока я рос, я участвовал во всех делах отца, и именно моё участие сделало нашу корейскую фирму транснациональной корпорацией. — Его задевает, что я подумала о нём, как о лентяе? Интонация у него была не объясняющей, как у Джиёна, когда я пыталась его поддеть, а именно недовольной, что о нем высказали неверное мнение. — Значит, помимо того, что трясёшь штанами и тем, что под ними, ты всё-таки способный и деловой человек? — Один из советов, что я успела найти в интернете, гласил, что бабника нужно заставить устыдиться своей озабоченности. Если ему станет совестно от общего убеждения, будто он узколобая и ограниченная личность, зацикленная на сексе, то он начнёт меняться. Если нет, то переходить к пункту два «Пробудить интерес к чему-то, не относящемуся к постели». При провале плана Б были и другие запасные. — А ты думала я дурачок, который тратит миллионы, доставшиеся по наследству? — Не надевая других брюк взамен снятым, он забрался на кровать, расстегивая рубашку. Невольно меня замутило от предчувствия очередной необходимости совокупляться с ним. Сколько же это будет продолжаться?! — Каков бы ни был источник дохода, ты похож на того, кто готов спустить все деньги на секс. — Не преувеличивай, сколько лет увлекаюсь — ещё не разорился, — Сынри похотливо улыбнулся, ложась параллельно мне и кладя руку на моё бедро. Я сумела не поморщиться. Ладонь двинулась под рубашку, чему я не препятствовала. — Во сколько лет ты впервые познал женщину? — серьёзно спросила я. Рука Сынри остановилась. Он не ожидал, что я буду копаться в его биографии. Посомневавшись, отвечать ли мне, он надумал сказать: — В шестнадцать. Давно это было… ровно полжизни назад. И несчетное уже количество женщин назад. — Ты не знаешь, со сколькими переспал? — расширились мои глаза, а в них и зрачки. — Я сбился где-то после трёхсотой. Правда, без понятия. — Я всё-таки взяла его кисть и скинула с себя, отодвинувшись. Сынри сдвинул брови к переносице. — Боже, сколько же на тебе грязи! — Не надо — я регулярно проверяюсь, — уточнил он и, опомнившись, наверное, что я ему принадлежу пока, протянул руку обратно, чуть дальше, ухватив меня за ягодицу и подтянув к себе. — Куда ты собралась? Я так торопился домой, вспоминая прелестный завтрак, а ты начинаешь дичиться. — Так торопился, что наверняка забыл купить мне какую-нибудь одежду? — угадала я, догадавшись по отсутствию пакетов в его руках, что он не подумал о моих нуждах. — Черт! — сам снял он с меня руку и положил её на глаза, блеснув перед моим взглядом циферблатом на запястье, где двенадцать, три, шесть и девять выделялись маленькими бриллиантами. — Да, я совсем забыл взять что-нибудь… но я же не знаю твои размеры, — посмотрел он на меня. — Нужно будет проехаться вместе. — Не откажусь, потому что вряд ли ты так же вспомнишь о таких мелочах, как прокладки. — Сынри заметно покривил губы, и я поняла, что до этого он никогда не сожительствовал с девушкой настолько, чтобы обсуждать глаза в глаза месячные и женские дела. На удивление, меня смелости в таких беседах научил Джиён. Стоп, выходит, тот имел подобный опыт? Или он вообще ничего не стеснялся? Стеснялся же, как я поняла минуту назад, раз не светил, как большинство мужчин, своими причиндалами. Он смущал меня заявлениями о моих регулах, что мне хотелось его заткнуть любым способом, но сейчас оказалось кстати, что Дракон вынуждал меня говорить обо всем. — А что я с тобой делать буду, в самом деле, когда ты… выпадешь по календарю? — Сынри сам себе показался немного нелепым с таким вопросом, и он поспешил опередить меня, продолжая: — Впрочем, я уже засматривался на твои губы… — взяв меня за подбородок, тронул он названные большим пальцем. — Ещё ни разу не вкусившие греховной плоти… я очень хочу почувствовать их на своём члене. — Может, лучше в бордель прокатишься? — вредно и ядовито просияла я. Бравада. Нельзя допускать, чтобы он нашёл вдруг где-то что-то более интересное и новое, но минет — это выше моих сил. — Может и прокачусь, но пососать ты мне должна. — Я скорее поцелую в задницу того павиана, о котором напомнили Тэяну губы секретарши! Но вслух такое заявить нельзя. Сынри взял мою ладонь и опустил её на свои боксеры. — Ты же сегодня его так хорошо поласкала своими пальчиками… почему бы не познакомиться ещё ближе? — Я силилась не отдернуться, когда зазвонил домофон. Мужчина цокнул языком. — Ну вот, ужин. Придётся прерваться. За едой я вновь подняла тему детства, юности, прошлого, былого опыта Сынри, заставила его рассказать мне о своих самых продолжительных любовных связях. Обычно девушки не любят слушать такие истории от своих любовников, но мне-то на него было всё равно. Он поделился частью воспоминаний, искренне признавшись, что никогда не чувствовал хотя бы сильной влюбленности. Увлечения были, да. В последний раз его сжигала страсть лет в девятнадцать, но потом он всё-таки трахнул эту девушку и желание плавно сошло на нет. — С тех пор ты, наверное, первая, кого мне так захотелось, что я помнил о своём желании несколько недель, — произнес мужчина, наливая нам по второму бокалу вина, которое купил к ужину. Я больше не отказывалась пить по одной простой причине: нетрезвой переносить секс с Сынри будет легче и проще. Лучше захмелеть. — Я понравилась тебе с первого взгляда? — разыгралось моё любопытство. — Нет, скорее, внешне я тебя не сразу заметил, — облизал губы Сынри, припоминая. — А вот «её нельзя», сказанное Тэяном, сделало своё дело. Оно обратило на тебя моё внимание. — Запретный плод сладок… почему всех так тянет к нему? — Мне стало мерещиться, что я вновь говорю с Джиёном, что он где-то тут, и наши религиозные баталии вот-вот воскреснут. — Такова природа людей, наверное. Тебе самой разве не хочется чего-нибудь, чего у тебя нет, или чего ты не можешь достичь? — Я одновременно подумала о Мино и свободе, а во вторую очередь о таком могуществе, которое заставило бы Джиёна встать на колени. Да, вот какой я хочу мести! Никакой физической расправы, никакой смерти (разве что потом, на десерт). Я хочу найти то, что заставит Джиёна сломаться. Возможно ли это? Сможет ли Дракон добровольно упасть в ноги, просить пощады или милости? Я хочу этого добиться! Как? Готова отдать всё человеку, который ответит мне, как это сделать с королем Сингапура? Сынри пристально смотрел на меня, заметив, что я ушла в свои рассуждения после его вопроса. — Почему Джиён отдал тебя мне? — Я очнулась. — Я был уверен, что он оставил тебя для себя. Играя, как кошка с мышкой, он хотел съесть тебя сам… почему же отдал? — Поддерживать легенду, выдуманную Тэяном? У меня нет выбора, я должна сейчас мыслить так, словно сама в это верю, словно так и считаю, что Дракон любит меня. Смешно… да, он предлагал мне остаться с ним, отказавшись от Вики, но что он чувствовал на самом деле? Что было бы дальше, согласись я тогда? — Я не согласилась поступиться ради него своими принципами, — произнесенное было приближено к правде. Что-то подобное проскочило в действительности. — Какими именно? Не отдалась ему по собственному желанию? — Не признала убийство — благом. — Сквозь мои собственные крики в портовом борделе, казавшиеся мне хлопаньем ртом немой рыбы, проступили издалека уже вопли умершего на стройке. О нём ли я сейчас думала, о ребенке Вики или Мино? Никакое из убийств я не признаю благом, как бы его не оправдывал Джиён, а вот смерть Дракона в моих глазах даже оправдывать не надо. Он тот дьявол, избавившись от которого белый свет очистится от огромной скверны. Но сначала он должен помучиться… Кто-нибудь когда-нибудь задавался вопросом, испытает ли страдание дьявол, если его пустить по всем кругам ада? Обожжётся ли от огня, поджарится ли на сковороде? А что, если для дьявола наказание — это рай? Что, если ему невыносимы смех, радость, покой? Ему должны быть невыносимы божьи пределы, но, попытавшись представить их, я поймала себя на мысли, что существование ада и рая выглядит сказочным, как дешевые декорации провинциального театра. Котлы, черти, ангелы с крылышками играют на золотых арфах. Кто может верить в существование этого в действительности? Когда-то я верила. — Чьё именно убийство? — Любое. Вообще, как преступление. — И из-за какого-то словесного спора он бросил тебя другому мужчине? — Если Сынри долго и много будет об этом думать, то он придёт к тому же выводу, что и я: ненатурально это всё звучит, очевиден обман. — Ты чита