обственного предательства, предательства самой себя. Когда-то я подумала, что если из-за Джиёна буду рассуждать исходя из выгоды, то всё станет совсем плохо. И вот, оправдываясь законной местью, я сделала то, за что проклинала Дракона: человек стал для меня средством, а не целью. Я пыталась использовать Сынри. Да, он мне был неприятен, я ненавидела его за свою первую ночь, за Вику, но… но что по-настоящему плохого он мне сделал, хотя бы по сравнению с Джиёном? Сынри и близко не был таким злодеем, обманщиком и тираном. Он взял меня под свою опеку, содержал, даже извинился сегодня. Я посмотрела на него. — Мне просто стало неловко вспоминать об этом, — пролепетала я фальшиво, но мужчина не вслушался, утонув глазами в моём топике на лямках, открывающем верх груди и ключицы. — А мне вот вспомнить это очень приятно, а повторить было бы ещё лучше… — Но это, опять же, в счет не идёт, — отодвинулась я от него, сумев вернуть внимание к своему лицу. — Это я сама захотела. Я сделала это. Где же тот случай, когда ты смог бы уговорить меня сам? — Да каким образом я должен уговаривать?! — повысил тон Сынри. — Ты нашла во мне просителя милости? Ты должна быть благодарна, что моё желание обеспечивает тебе беззаботное существование. — Вновь будет корчить царя? По-моему, в Сингапуре перебор знатных господ, на которых всего одна служанка — я. Поднявшись, я собралась выйти из комнаты, но мужчина поймал меня за запястье, и от своей же скорости меня развернуло, дернув, обратно. Сынри перехватил другой рукой меня вокруг талии и насилу опустил на себя, так что пришлось развести ноги по сторонам от него. Теперь он смотрел на меня снизу вверх, мои волосы упали на его лицо, находившееся возле моей груди. — Тебе не кажется, Даша, что ты не в том положении, в котором показывают характер? Похоже, ты уже доигралась этим с Джиёном. Хочешь довыделываться и со мной? — Похоже, именно эти игры его так взбудоражили, что он спать спокойно не сможет, пока не доиграет. — Я опустила свои губы к его уху, задевая дыханием тихого шепота. Спасибо, Мино, от тебя я знала, как будоражит этот жест. — Ты тоже хочешь лишиться сна, или всё-таки будешь мужчиной, чтобы от тебя я не сбежала к другому? — Ты сомневаешься, что я больший мужчина, чем Джиён? — сглотнув слюну, завел ладонь Сынри под мой топик на спине. — Он, может, и властелин этого государства, но бабы стонут в моей постели, а не в его. — Ничего не могу сказать, я не спала с Джиёном, — хотя была в его постели. — И не будешь. Тебе не захочется возвращаться, поверь мне, — потянув топ вниз, Сынри обнажил из-под него сосок и, облизнув, втянул в рот. Его руки, погладив мою спину, прошлись по её изгибу над копчиком, так что по мне пошли мурашки. Опустив одну ладонь на мою ягодицу, он смял её, отпустил, шлепнул по ней, снова смял. Вторая его рука вынула пуговицу шорт из отверстия и скользнула под них, и под трусики. Пальцы коснулись чувствительной плоти, и я вскрикнула. С движениями пальцев в низ живота стала опускаться тяжесть. Сынри со стоном всосал сосок так, что моя грудь заныла. Его пальцы скользнули глубже и вошли в меня. Я издала второй вскрик. Большой палец остался на клиторе, массируя его, а другие защекотали нутро. — Мм… — закусив губу, закрыла я глаза, желая и избавиться от этих ощущений, и получить ту разрядку, которую дал мне Сынри своей рукой в прошлый раз. Он перешёл к другой груди, спустив топ мне на талию. От его языка шли покалывания, он двигал мои бедра на своих пальцах, и у меня начинала кружиться голова от покачивания на них. Я невольно положила руки на его голые плечи, и он прижал меня к своей обнаженной груди крепче. Вдруг всё прекратилось. Он выпустил из уст мою грудь, и я посмотрела на него. — Если ты хочешь продолжить… — он поднял руку и погладил меня по макушке, оставив ладонь на затылке, сминая волосы и балуясь ими. — Опустись на колени. Я дам тебе вкусную конфету. — Вспыхнув, я быстро пришла в себя. Ощущение одутловатости между ног никуда не ушло, я даже чувствовала влагу там, но, не собираясь идти на то, о чем намекнул Сынри, я сорвалась с его колен и, встав на пол, гневно на него воззрилась. — Мне жаль, что ты не ведаешь разницы между отношениями и рыночными сделками! Ты жалок, Сынри! Уговаривать и шантажировать — не одно и то же! Даже если бы я сходила по тебе с ума, от чего я сейчас очень далека, и то не стала бы сосать твой член, который не побывал разве что в твоей собственной заднице, и то, потому что не дотянется! — Выговорив ему всё это, я снова хотела уйти в другую комнату, принявшись натягивать лямки топа, но теперь встал Сынри и, подхватив меня под грудь, развернул к комоду, к которому тут же придавил собой и, ещё не застегнутые обратно, с легкостью опустил вниз шорты вместе с трусиками. — Если ты не прекратишь свои проделки, то в первую очередь он окажется в твоей заднице, — пригрозил мне мужчина, и я почувствовала его обнажившуюся плоть ягодицами. Наматывая на кулак мои длинные волосы, он всё-таки вставил его во влагалище и рывком вошел. Взвизгнув, я вцепилась в комод для устойчивости. — Тебе не нравятся мои уговоры? А каких ты хочешь, а? — каждый его вопрос сопровождался десятью ударами его бедер о мои. Он так бешено задолбился в меня, что я, даже открыв рот, не могла ничего произнести, только протяжно вереща «ААА!!». — Гулять с тобой под луной, водить в рестораны и признаваться в любви, говоря комплименты? — Я заскребла ногтями о дерево, после чего завела одну руку назад, пытаясь умерить пыл мужчины, создав преграду, но он взял мою руку и, заломив, прижал её к моей спине. — Что, не нравится? Или наоборот? Да ладно тебе, Даша, признай, что вставший на тебя член гораздо приятнее, чем какое-нибудь тупое объяснение в любви, а горячая ебля получше сонетов и целования рук, — отпустив меня, он вынул себя и я, не переведя дыхание, почувствовала, как он подхватил меня и поднес к кровати, на которую буквально швырнул. Я думала, что сейчас он войдёт в меня снова, но вместо этого, разведя мои ноги, он впился губами прямо в клитор, засосав его с такой силой, что я завизжала во всё горло. — Сынри! Сынри, нет, пожалуйста! — закричала я, пытаясь свести ноги, но он держал их своими руками, разведя в стороны. Я дотянулась руками до его головы, пытаясь оттолкнуть её, но было тщетно. Его язык затеребил припухший бугорок, и как я не вертела бедрами, они не могли уйти от этих болезненно-сладких ласк, пока у меня на глаза не набежали слёзы. Укусив меня там, Сынри опять сжал клитор губами, поцеловал его и, поднеся к нему пальцы, надавил, теребя со скоростью туда-сюда. — Ааа! А-а! Сынри!!! — заорала я и вновь, как в прошлый раз, выгибая спину и трясясь в судорогах. Даже ягодичные мышцы напрягались и расслаблялись, так скручивало организм от сумасшедшей волны, прокатившейся по телу. Не открывая глаз, я ощутила что-то между губ и, плавно приходя в себя поняла, что воспользовавшись моим полузабытьём, Сынри всё-таки вошёл в мой рот. Распахнув веки, я убедилась в этом и забрыкалась ещё сильнее. — Мммм! Умуму!!! Ууу! — заколотила я кулаками его в живот, пах, не в состоянии сказать и слова. — Да, да, да! — отвечал на это он в такт фрикциям, проходясь членом по моему языку, и только когда я догадалась начать сжимать свои зубы, он прекратил свою попытку, достав себя из моего рта. — Черт! Кусаться надумала?! — Посмотрев на него с ненавистью вселенских масштабов, я показно принялась тереть губы руками, отплевываясь, морщась и ругаясь: — Ублюдок! Негодяй! Извращенец! Фу, Господи, какой же ты урод! — я высунула язык, потерев его пальцами. — Никогда не смей больше так делать! Это гадко, отвратительно, мерзко! — Последив за мной какое-то время, Сынри вдруг засмеялся. Я не находила в происходящем ничего смешного, но возмущения мои поутихли. — Чего ты ржешь, моральное чудовище?! — После оргазма женщины награждали меня эпитетами, но такими — впервые, — завалился на подушку мужчина, поправив ещё не до конца удовлетворенный член. — Мы оба знаем, с какими женщинами ты раньше спал, так что ничего удивительного, — скрестила я руки на груди. — Я не знаю русского языка, но сильно сомневаюсь, что когда Вику колбасило примерно как тебя, она кричала, что я говнюк и тварь, вот честно. И пососать она не брезговала. — Мне нужно почистить зубы, — спустила я ноги с кровати. Сынри быстро оказался за моей спиной, обняв меня вокруг талии и поцеловав в плечо. — Тебе нужно их вырвать, для безопасности. — На пару с твоим членом, — огрызнулась я. — Без члена твои зубы меня вряд ли станут волновать. — У нас дома была старая собака, которая уже умерла, потом мы завели другую. Так вот, дядя говорил, когда мать жаловалась, что та сохранила мало зубов и вряд ли годится для охраны, что если та не покусает, то засосет насмерть. — Я обернулась к нему через плечо. — Я русская, Сынри. Если ты будешь заставлять меня делать то, чего я не хочу, я отрежу тебе ночью яйца, и пожарю тебе на завтрак. — Боже, я пригрел змею. Или страшную северную медведицу? — Ты отвратителен, — ещё раз сказала я, когда он повторил поцелуй в плечо. — Хорошо, можно теперь тебя дотрахать? Без угрозы для яиц? — Я почувствовала, как он тянет меня назад в кровать. — Иди ко мне, такому ужасному и отвратительному. — Развернув к себе, он поцеловал меня в губы, жарко, страстно, требовательно. — Такая соблазнительная и привлекательная.
На его коленях, накрытых одеялом, лежал ноутбук. Сынри что-то печатал в нём, уже семь или восемь раз перезваниваясь с кем-то и переговариваясь по поводу дел, то на китайском, то на английском. Несколько учебников последнего он привёз мне, пожаловавшейся на скуку, позавчера. Когда он спросил, каких развлечений я хочу, я не думая выбрала изучение иностранных языков. В конце концов, я училась на переводчицу, так почему бы не приобрести дополнительные знания? Моя голова, покоящаяся на его плече, несколько сковывала движения его левой руки, но он не жаловался. Целая неделя прошла с посещения Джиёном его офиса, и никаких известий о нем больше не было. Целая неделя прошла с того мгновения, когда я устыдилась, что хочу использовать Сынри, ведь это грязно и подло, точно так же, как всё в Сингапуре, но я-то не одна из них. Я не должна быть такой, как они. Но как же осуществить месть Дракону, не возвысившись как-либо? Сынри нужен был мне, так каким же образом добиться от него желаемого, при этом не став шлюхой и сукой, каких полным полно в его жизни и без меня? Проникнуться к нему искренней симпатией? Возможно ли? То есть… я перестала испытывать к нему презрение и отвращение. Но симпатия? Нет, это слишком. Я не знаю, что должно произойти, чтобы Сынри понравился мне, как мужчина. Пока что я просто пыталась разглядеть в нем человека и кое-что даже находила. Очередной звонок на его мобильный заставил мою голову подняться, чтобы не мешать держать трубку, пока правая рука продолжала что-то строчить. Как бы он ни раскидывался деньгами, тратя их на женщин, работал он тоже много, и я это наблюдала ежедневно. Не знаю, был ли у него кто-то помимо меня всё это время, но каждый вечер, занимаясь со мной сексом, он казался ненасытным, хотя после этого быстро засыпал, выжатый встречами с партнерами, подписыванием договоров, планированием, проверкой работы сотрудников, отчетами, международными конференциями. Один раз он вообще приехал за полночь, и я уже подумала о том, что он всё-таки ездил в бордель, но когда попыталась устроить незаметный допрос, Сынри заволок мен