т сами. Или я могу это сделать… что ты выберешь? — Не… не надо! Пожалуйста, Тэян, отпусти меня! — хныча и дрожа, смотрела я ему в глаза, такие близкие, совсем рядом. Его крепкая мускулистая рука держала моё горло, и я видела вздымающийся бицепс. — Сделай выбор. Девушки или я? — Я сама. Сама! — не отдавая отчет в том, собираюсь исполнять указанное или нет, я просто хотела избавиться от его присутствия, одеться, чтобы его локоть, когда он особенно настойчиво ждал ответа, не касался моей обнаженной груди. — Нет, сама ты отказалась, — напомнил Тэян, потянув шорты вниз, и они с меня упали. — Не надо, прошу… — его рука взялась за резинку трусиков и потянула её. Я задергалась ещё сильнее, пихаясь ногами, подгибая колени, но бандит прижался ко мне впритык, так что уже ничего нельзя было сделать. — Вообще-то я не нянька и не личная горничная, — прошептал он. — Я не занимаюсь такими вещами, потому что сам предпочитаю пользовать готовое. Но ты у меня не вызываешь чувство брезгливости, потому что девственница. Я тобой могу заняться и сам, хочешь? — ткань трусов затрещала и они порвались. — А-а! — завизжала я, понимая, что сейчас предстану без всего перед мужчиной. — Остановись, пожалуйста! Остановись! Девушки, я выбираю девушек! — Я слишком долго ждал ответа, — несмотря на то, что я свела свои ноги так близко друг к другу и сжала их так крепко, что они заныли, он всё-таки умудрился просунуть между ними палец, отчего я покрылась мурашками и у меня закружилась от дурноты голова. Пожалуйста, прекратите это! Уберите от меня руки… я не хочу! — Почему ты выбрала девиц? Разве для женщин не приятнее, когда их трогают мужчины? — он поводил у меня внизу пальцем. — Разве тебе не приятно? Почему ты боишься клиентов? Тебе в теории неприятен секс? — Тэян, не надо, — заладила я, потому что не знала, что ещё можно сказать и попросить. Меня беззастенчиво лапал в запретном месте тип, которого я толком не знала, который не собирался меня изнасиловать — это было точно, — но легче не становилось. Это было гадко, вдруг оказаться в таком положении. Внезапно он отпустил меня и я сползла по стенке вниз. Спрыгнув из душевой кабины, Тэян расслабленно повел плечами, глядя на моё красное зареванное лицо. — Ты поняла, как глупо сопротивляться? — встал он надо мной. Трясясь, я покосилась на него безумным взглядом. — Я спрашиваю: ты поняла?! — я вынуждена была кивнуть. — Я даже не пытался быть с тобой жестким. Это баловство, Даша, а ты уже сопли развела. Как ты собираешься выжить здесь, а? Хочешь вылететь в бордель для подержанного товара? — Я… я сомневаюсь, что хочу выжить, — провыла я и снова заплакала, повесив голову. Наклонившись, Тэян приподнял её за волосы, посмотрев мне в лицо: — Ну и поделом тебе. Кто хочет жить — тот живет, кто хочет жить хорошо — тот живет хорошо. А таким жалким ноющим сукам, как вы с Викой, наверное, судьба сдохнуть, — отпустив мои пряди, Тэян отошёл, открыл дверь и вышел, так и не развязав меня. Я услышала его отдаленные громкие приказы и через пару минут ко мне вошли две блудницы из противоположного крыла. Они не могли меня понять, и пытаться просить оставить меня смысла не было. Они выполняли указания Тэяна, принявшись командовать моим телом, колдовать над ним, как это положено в восточных странах. Как с каким-то предметом. Я товар. И меня уже продали на сегодняшнюю ночь. Сил не осталось, мысли спутались. Мне было плохо. Я никогда не думала, что может быть настолько мерзко и грязно, хотя мне даже не причинили боли. Я всего лишь попала в полное владение чужого мужчины, который во мне и человека-то не видел. Он считал меня какой-то низшей тварью, атрибутикой для удовольствия. Даже если я переживу сегодняшнее испытание, не сумев предотвратить страшное, то зачем? Для чего? Что меня ждет в завтрашнем дне? Сквозь сознание прошли слова Тэяна о том, что мне судьба сдохнуть, что я слабачка… Нет, это не так! Он не может оказаться прав. Я должна бороться, я ещё не потеряла ничего, почему же впадаю в уныние? Это грех. Отчаиваться рано. В конце концов, первой иду я, чем оттягиваю ужасы Вики. Всему есть своё объяснение и предназначение — да, так и есть, но не Тэяну указывать, какова моя судьба. Я покажу им, что пути Господни неисповедимы. Потерянная и развязанная, после всех процедур, во время которых даже и не брыкалась, я осталась одна. Поднявшись, я встала над раковиной, приводя в порядок лицо, успокаиваясь и беря себя в руки. Не хватало ещё зарядить Вику моей паникой. С собой-то я смогу совладать, а вот с её истерикой — вряд ли. Тэян не пришёл за мной сам. Не знаю, не захотел, был занят, или его вообще не было в борделе. Я не следила за тем, куда он делся. Мне не хотелось его видеть и слышать. Но когда в комнате образовался огромный охранник, поманивший меня за собой, я поняла, что лучше бы уж тут был наш «сутенер», которого я понимаю. Не как человека, всего лишь по языку. Вот так в нашей жизни и оказывается, что мы знаем произносимые людьми слова, но всё равно не можем разобрать, что происходит в их головах. Как можно было дожить до такой ненависти к людям? Как можно издеваться над беззащитными? Я осторожно прошла туда, куда меня вели, и оказалась именно там, где вовсе не хотела — в противоположном крыле, в одной из спален, что предназначалась для утех. За окнами стемнело, и горел приглушенный свет. На кровати мне оставили красивое нижнее бельё и пеньюар, а рядом стояла одна из девушек, ждущая, нужна ли мне помощь? И следящая, чтобы я всё это на самом деле надела. Боясь, что если воспротивлюсь, то кого-нибудь позовут на помощь, я принялась раздеваться при ней и облачаться в то, что мне предназначили. Белоснежное кружево, невесомые приятные на ощупь ткани. Тэян не солгал, тут всё для вип-клиентов. Видно, что вещи дорогие, изысканные. Когда я застегнула последний крючок, в которых сначала слегка запуталась, то оглянулась к присутствующей. Она осмотрела меня и, без слов и каких-либо жестов, вышла. Меня оставили одну. Ждать клиента. Клиент… какой уровень цинизма и бесчеловечности! Мужчина, которому нужно отдать в распоряжение своё тело — покупатель, он не жених, не друг, не знакомый. Просто кто-то с деньгами. Меня стало колотить, хотя было приятно жарко. Кондиционер держал температуру на нужных градусах. Я стала озираться в поисках острых и тяжелых предметов. Должно быть что-то, чтобы постоять за себя, ударить, отбиться. Нет, я выйду отсюда либо при своём, либо меня вынесут мертвой. Я подошла к подушкам, заглянула под них, под матрас, поскольку в тумбочках ничего не нашла. Задушить чем-нибудь? Я и с Тэяном не смогла справиться, кто знает, как будет выглядеть этот мужчина? Но хоть что-нибудь… разбить зеркало и зарезать клиента? Зарезаться самой? Я приблизилась к нему с нездоровой маниакальностью вороны, летящей на блестящее. Позади открылась дверь, и я быстро обернулась. При галстуке и пошитом прямо по нему костюме, в спальню вошёл тот самый Сынри. Я напряглась, сжав пальцы в кулаки. — Ну, привет, — улыбнулся он, достав одну руку из кармана и, прикрыв за собой, сделал пару шагов. Его глаза мельком прогулялись по мне. — Ты так ещё симпатичнее, — хотя всё было непрозрачным, но я всё равно старалась держать руки так, чтобы видно было как можно меньше. Я и в купальнике обычно летом стеснялась выходить на речку, если там был кто-то кроме моей семьи. — Тебе идёт белый. — Не подходи ко мне, — тихо, но твердо отступила я, видя, что он продолжает медленно шагать. — Почему? Ты боишься? — притормозил он. — Нет, я не хочу с тобой спать, — он с жалостью ухмыльнулся. Я стиснула зубы, чтобы не попытаться рвануть в сторону выхода и не выбежать прочь. — Я за себя не отвечаю, — предупредила я, чувствуя, как что-то такое подкатывает, что-то неуправляемое, когда готова на всё. — Дикая, да? — забыл о моей просьбе Сынри и продолжил подступать. — Не бойся, я не извращенец и не грубиян. Всё будет отлично, расслабься. — Ничего не будет отлично, если ты попытаешься ко мне хотя бы прикоснуться! — запрыгнула я на кровать и встала на ней, единственно потому, что с неё можно было спрыгнуть куда угодно, не будучи загнанной в тупик. — Я весьма надеюсь, что не только мимолетно коснусь, но и получу всё, за что заплатил, — Сынри уперся ногами в кровать, встав напротив меня. — Девочка, давай проведем время в удовольствие? — Меня Даша зовут! — бросила я ему, видя, как он пока лениво покачивается, не настроенный на схватку. Если ему лень будет за мной гоняться, то отлично! Я не сдамся добровольно и мы до утра поперекидываемся фразочками и разойдёмся. — Тебе обязательно познакомиться? — расплылся он, как черный наглый кот.
— Хорошо. Я Сынри.
— Я знаю, — сообщила я, изучая его, в общем-то, симпатичное и не отталкивающее, лицо.
— Ты способен изнасиловать девушку? Применить к ней силу?
— Если бы я хотел кого-нибудь изнасиловать, я бы, наверное, не пришёл в бордель, — чуть унял улыбку молодой человек. — Но я хочу нормального, обычного секса с красивой партнершей, вроде тебя.
— Но я не дамся, — он принялся развязывать галстук. Я не шевелилась.
— Почему? — Потому что я не хочу! — удивляясь, что можно не понимать подобное, взмахнула я руками. Или он прикидывается? — А почему ты не хочешь? — настиг меня ещё один риторический вопрос. — Разве я урод? Или что-то плохое тебе сделал? Объясни мне причину, по которой ты можешь не хотеть со мной переспать, — откинув галстук на пол, он стянул с плеч пиджак и положил его на край постели. — Итак? — Я не люблю тебя, — скромно выдала я истину, казавшуюся мне очевидной. — По-твоему, спят все только по любви? И без любви, ради удовольствия, этим никто не занимается? — Я знаю, что большая часть людей занимается этим лишь ради удовольствия, но должны по любви! — отступив до подушек, я взяла одну из них и прикрылась, как щитом, на всякий случай. И от стыда раздетости тоже. — Кто сказал, что должны только по любви? — Но это же… это же… — «и так ясно!» — хотелось изречь мне, но я вспомнила ещё кое о чем. — Вообще-то, вне брака и по любви грех любовью заниматься. Люди должны соединяться только в браке. — Ты серьёзно? — растопырил глаза Сынри, едва не отвесив челюсть. — Ты именно вот так и думаешь? — Да, — зная по опыту общения с ровесниками в университете и просто молодежью в России, что подобная установка считается безумной, дешевой и чудной, спокойно и стойко признала я. — Даша… ты в монастыре воспитывалась? — хмыкнул он. — Мой отец — священник, — в глазах Сынри заиграли какие-то фестивали насмешек и, в то же время, серьёзного интереса. Что он там надумывал себе? Почему чистое и возвышенное кажется окружающим смешным и глупым? Когда перевернулись ценности? В чем я была не права? Я видела маму и папу, совершенно счастливых людей, проживших этими законами всю жизнь, и видела толпы несчастных и вечно одиноких девушек и парней, которые считали примерно как Сынри, что спать надо с кем хочешь, ради удовольствия, а потом удивлявшихся, что не могут найти половинку, не могут построить отношения. — И… ты не начнешь читать молитвы во время секса, случайно? — Не начну — потому что не буду им заниматься с тобой! — он сделал попытку забраться на кровать, но я тут же соскочила с неё в противоположную сторону. — Брось, я тебе неприятно не сделаю… даже научу чему-нибудь хорошему, — подмигнул он, огибая постель, но я вновь на неё вскарабкалась. — Учить меня всему будет муж! У меня нареченный дома остался, — предупредил