мыкнул я. Даже смешно было говорить, мы с Сынхёном иногда, как два дебила — лишь бы развлечь себя чем-то. Но и умысел я тоже всегда имею. — Вот, пытаюсь его окончательно выиграть. — И в чем спор? — подтянул к себе меню Йесон, всё ещё смотря то на меня, то на Сынхёна. — Да при мне как-то ляпнули, что существует определенный контингент людей, столь замечательных, драгоценных, надежных и без изъянов, что, ну золотые просто. И что таковыми рождаются, а не становятся. Я и поспорил с Сынхёном, что конфетку можно сделать и из говна. — Из меди золото, он имеет в виду, — пояснил мой товарищ. — И как — успешно? — Йесон заинтересовался нашим пари, приосанившись. Черная рубашка заставляла меня охуевать — как он в ней не сварился до сих пор? Я сидел в футболке и шортах. — Я думал, что подобными преображениями занимались только алхимики в былые века. — Я расплылся, пожав плечами: — Я знаю их главную заповедь, этого хватило для достижения результата. Знаешь, о чем она гласит? Чтобы делать золото — нужно иметь золото! — Спор наш затягивался, — подключился к объяснению Сынхён, — потому что Джи никак не мог найти кусочек драгоценного металла, чтобы начать производить, а летом вдруг подвернулся артефакт. — Ценный? — Бесценный, — пошутил я, держа перед мысленным взором Дашу, — настоящий философский камень. — То есть, она настоящий камень — кремень, и при этом от неё ничего не добьёшься, кроме философии, — иронизировал вдогонку Сынхён. — Так и подумал, что это «она», — сказал Йесон. — Ну, и много уже с её помощью напроизводил? — Осталось чуть-чуть для победы, — переглянулся я коварно с оппонентом по пари. — На что спорили? — На любовь, — произнёс Сынхён. — Да неужели? — воззрился на меня Йесон. — Джиён, ты ли это? — Сам в шоке, приятель, во что я позволил себя втянуть? — Подошла официантка, и мы ненадолго замолчали, позволив прибывшему последним сделать заказ. Девица ушла с записью. — Если я выиграю, Сынхён обещал взять себя в руки и разлюбить. — Если я выиграю, и он не сможет сделать из всего намеченного дерьма золото, — ответил тот, — Джиён обещал влюбиться. — Ты настолько уверен в своих силах? — спросил меня Йесон. Он знал меня очень давно, лет четырнадцать… нет, больше. И за это время успел понять, насколько я далек от романтики. — Я никогда не берусь за дело, если я в нём неуверен, — вспомнив весенний день, в который возникли наши с Сынхёном ставки, я озвучил: — Это всё вначале было просто юмором, мы даже в голову не взяли. Посмеялись над этим и забыли. А потом, в июне, вылавливают мои драконы вдруг золотую рыбку… я, опять же, не обратил внимания вроде, а потом — ба! Да это же то, что мне нужно. Позвонил Сынхёну, говорю, так и так, помнишь, брал на слабо, что невозможно? Ну, посмотрим! Вот так и понеслось… А заодно приплелось столько поводов, знаешь ли. Я же без выгоды не могу. Забавы забавами, а дела сами делаться не будут. — Он проиграет, — указал на меня Сынхён. — Знаешь Ли Сынри? — Йесон кивнул. — Джиён верит, что тот влюбится и перестанет предпочитать ассортимент единичному приобретению. — Моя золотая рыбка пока сбоев не давала, — отметил я. — Да, мы обговорили, что она должна достичь трёх успехов. — Сынхён, мне даже обидно за тебя, что ты позволяешь себя проводить, как мальчика, — вздохнул Йесон. — Либо я перестал понимать что-то в сделках, либо если Ли Сынри не исправляется, то влюбляется Джиён — а он наверняка выберет объектом тот самый артефакт — и становится третьим её успехом. И ты проигрываешь. Я один чувствую подвох? — Сынхён посмотрел на меня, а я развел руками, в который раз подивившись и восхитившись смекалкой Йесона. Две-три фразы, и он уже разоблачил мои тайные подпункты договора. Даше бы такие мозги — как бы было интересно! Черт, вот наобсуждаем её тут, и опять я буду представлять под собой эту глупую русскую, вместо Кико, выключив свет, чтобы не видеть лица и тела японки. Сынхён отвел взгляд, так ничего и не сказав, хотя мог бы, что-нибудь вроде того же «отнюдь». У Йесона зазвонил телефон и он отошёл, чтобы поговорить. Был бы деловой звонок — не отошёл бы. По-любому жена. — Прости, друг, — обратился я к тому, с кем вновь оказался наедине. — Но Дракон не влюбляется. Он сам не может быть золотом. По всем легендам он его охраняет, бережет и скрывает ото всех, но не имеет с ним ничего общего. Готовься выкинуть из головы свои страдания, вырвать их из сердца, потрахаться по трезваку. — Ты и из меня золотко решил сделать? — Не приведи ни господь, ни дьявол, — хохотнул я. — Над друзьями я не экспериментирую. Разве что бывшими… — А Мино и Тэян тебе совсем уж не были друзьями? — уточнил Сынхён, посмотрев на гущу на дне чашки, и не стал делать последний глоток, побоявшись хлебнуть вместе с мутью. — Они сами вызвали на себя огонь. Я же не дуралей, чтобы не понять, что Даша без чьей-либо помощи не сохранила бы девственность в борделе Тэяна. Допросил шлюх, одна сдала Мино. Зачем он ломал систему? Пошёл против заведенных мною порядков — попал в список. А Тэян… ты же знаешь, я был недоволен им с тех пор, как из-за него лучший хакер и виртуальный взломщик мира перестал на нас работать. А почему? Потому что Тэян допустил ошибку. Из-за недоверия. Как можно не доверять людям, вот скажи? — скорчил я наивную гримасу. — Даже мне никто не доверяет, но разве я такой уж жулик? — Жулик — слишком мелко. Аферист и мошенник — да, — утвердил Сынхён солидно. Йесон вернулся к нам одновременно с поданным ему зеленым чаем. — Что за стариковский напиток? — Давление не оставляет выбора, — без каких-либо сожалений объяснил директор Ким. — А ставки ещё принимаются? Я тоже хочу посмотреть на то, как Джиён будет влюбляться. — Ты что, тоже не веришь в мои возможности? — ахнул я. — Эх ты, не ждал я такого от тебя, не жда-ал. — Я тоже от тебя такого не жду, поэтому и есть желание увидеть. — Хочешь, поехали завтра на помолвку Ли Сынри? Поймёшь, что в этом споре против меня лучше не участвовать. — Он уже организовывает помолвку? — удивился Йесон. — А ты думал, я тут просто так распинаюсь? Мой артефакт ещё даст жару. — Я знаю его отца, вряд ли он позволит жениться ему на девушке, если она собой ничего не представляет. — Тем больше это подстегнёт самого Сынри, — подумал я вслух. — Да и сама она за него не пойдёт. А это ещё больше увеличит его страсть и напор. Представьте, Ли Сынри делает предложение — и ему отказывают! Да у него пена изо рта пойдёт, пока он не сделает всё возможное, чтобы добиться желаемого. — А если она согласится? — посмотрел на меня Сынхён. — С чего бы? — Полюбит, — пожал он плечами. — Вопреки твоей уверенности в обратном. — Сынхён повернулся к Йесону, комментируя: — Если поедешь завтра с нами, посмотришь на это чудо. Блаженное создание, которое Джиён пытался морально травмировать, как мог, чтобы у неё прибавилось ума. — И как — прибавилось? — Я захихикал на вопрос Йесона. — Если правда, что мудрость приходит с опытом, то да. — Травмировать не трудно, вылечить потом будет сложнее, — заметил он. — Она лекарство, а не пациентка. Мне важнее мои люди. — Сынхён поднялся: — С вашего позволения, отойду в уборную, — поправил он слегка оттопырившуюся над ремнём рубашку и вальяжно побрёл внутрь здания. Йесон вернул взгляд ко мне. — Сынри не твой человек. — Будет моим, я хочу завербовать его. Я не могу быть в нём уверенным, пока он якшается то с китайцами, то с вьетнамцами, то с японцами. Он ведёт бизнес на моей территории, а мне нужна преданность. От такого человека её не добьёшься, пока не прижмёшь вступлением в клан. Ну и изменением его характера благодаря моей находке. — Трахнул бы ты её, и успокоился, — после странной паузы, какие умеет создавать Йесон, наполняя их тяготой своего черного взора, бросил он мне. В проницательности ему не откажешь. — Я не скрываю, что я её хочу. Но я не такой похотливый извращенец, как ты. У меня дела через постель не решаются. Я не такой, — с максимально серьёзной миной декларировал я. — Что тебя останавливает? — Разочарование, — пришлось признаться честно. — Я не хочу получить то, что так долго меня будоражит, возбуждает и держит в тонусе и понять, что всё это такая же обычная херня, как со всеми другими. Ну, да, первый раз будет офигенно, может, даже второй. Адреналин, полные штаны радости, азарт и победные фанфары внутри. А дальше что? Присматриваешься, притираешься, привыкаешь. Быт. Должна же быть мечта у человека? Вот, буду мечтать об идеальном сексе, который не иссякает. Зачем же разрушать иллюзию подобной возможности? — Две недели назад отмечал десятилетнюю годовщину своей свадьбы, — задумчиво произнес Йесон. — Победные фанфары по-прежнему трубили. Может, ты не умеешь дудеть? — Может, у меня нет фанфар? — хмыкнул я, раз уж на то пошло. — У нас с тобой разная комплектация при сборке. Ты умеешь любить, а я испытывать сексуальное влечение. — Эти вещи друг друга не исключают. Иногда можно спутать. — Я был безумно влюблен в Наташу в юности. Сколько мы с ней провстречались? Около года, кажется. Ничего не случилось, никто никому не изменил. Чувства кончились. К счастью, у неё тоже, и я приобрел хорошую подругу. Но в остальном всегда кончается только мой запал, и я наживаю себе врагов, обозленных любовниц, брошенных девиц. Сынхён вернулся и мы, перекусив немного за разговором уже о других темах, поехали в офис к Йесону, полюбовались чертежами и проектами его архитекторов и подрядчиков. Он показывал сметы и договора, объяснял, с какими поставщиками имеет дело, через какие банки проводит операции, каким образом сокращает налоговые отчисления, где экономит, чтобы это не отразилось на качестве застроек. Йесон гениальный финансист, и собравшаяся под его руководством команда обречена на успех. Его фирма кладёт и мне в карман, чтобы работалось спокойно. Но денежные вопросы вряд ли когда-либо испортят нашу дружбу. Мы уже слишком взрослые люди, чтобы как мальчишки обижаться на что-то или выпендриваться друг перед другом. В такие годы и с такими социальными статусами ценится другое: деловая порядочность, рациональность, постоянство. Постоянство — но не непрерывное присутствие, которого требовала бы любовь, о которой столько разговоров сегодня было. Мне нужно регулярное, даже частое одиночество. Я люблю слушать свои мысли — в них рождаются отличные идеи. Я люблю тишину, потому что в ней можно одинаково легко расслабиться или сосредоточиться, а настроение у меня подчас меняется три раза за один приём пищи, и без чьего-либо присутствия я могу делать, что захочу — отдыхать, работать, спать, думать, гулять, вести переговоры. Куда в этом всём вписалась бы баба? Да никуда. Приготовить я мог бы и сам, но с моими деньгами и этого не нужно, позвонил и заказал, или поехал и поел. Уборка на прислуге, беседы по душам с друзьями, секс — сколько угодно, хоть со шлюхами, хоть с рукой. Что вообще за культ любви у людей, как перед признаком высшего счастья и блаженства? Почему же мне и без неё клёво? У меня слишком много более увлекательных забот, чем гляделки в глаза друг другу с какой-нибудь обладательницей сисек. Их порой пожать тоже хорошо, но стоят ли они всего моего личного времени? Какой же я эгоист! Когда-то было много людей, под которых я подстраивался; Джиён сделай то, сделай это, езжай туда, приведи этого, выполни заказ, отвези товар. Ни минуты для себя, сплошные побегушки. Велят ждать — и ждёшь, ничего не делая, не принадлежа самому себе. Дни, недели, месяцы пролетели в услужении ком