аз в тот момент, когда Сынхёна укладывали на больничную койку, осторожно поправляя инфузионную систему. Медсестра задвинула штатив к изголовью, чтобы никто о него не споткнулся. Лежащий с сомкнутыми веками мужчина чуть заметно дышал, был бледен и беззвучен. Джиён поставил руки в бока, никому ничего не говоря, но демонстрируя, что ждёт, когда все уберутся подальше. Я взглянула на него — мне тоже выйти? Но и я не получила никаких распоряжений, а потому решила остаться. Персонал поправил одеяло на пациенте и, попросив звать его, если что-то понадобится, растаял за дверью. Дракон взял стул от окна и придвинул его к постели «больного», усевшись. Я поискала ещё один, и нашла у столика в противоположном конце. Поднеся его поближе, но не так близко, как Джиён, я тоже присела. — Тебя Сынри не потеряет? — шёпотом спросил Дракон, изучая восковое лицо друга. — Нет, — без подробностей заверила я так же тихо. — А тебя Кико? — Она улетела в Штаты. — Мы говорили негромко, будто за стенкой ходил враг, а мы от него прятались. — Я рада, что всё обошлось. — Если бы знать, что это в последний раз… — Такое уже бывало? — Однажды, пару лет назад. — Джиён поставил локти на колени и уперся подбородком в свои сомкнутые замком руки. — Тогда он мало в этом понимал, поэтому, естественно, не рассчитал, но сейчас… — Ты думаешь, он специально это сделал? — На душе сделалось очень нехорошо. Если Сынхён пытался покончить с собой, до какой же стадии отчаяния он дошёл? Я вспомнила себя, пытавшуюся то застрелиться, то ещё с собой что-нибудь сотворить. Что ж, теперь я узнала, каково находиться рядом с потенциальным суицидником — это мягко говоря неприятно. Но перед Сынхёном не стояла угроза пыток, насилия, боли, унижения, его жизнь текла однообразно уже три года, и всё-таки никак не могла стать для него выносимой. Он терпел пытки от пробуждения и до засыпания, если не употреблял никаких препаратов, которые вызывали поддельную эйфорию, галлюцинации, ощущение приподнятого настроения. Кусая губы, я придвинулась ещё немного со стулом. Как же мне жаль его… как же я хочу чем-то помочь ему, но чем? — Можно я подержу его за руку? — спросила я у Джиёна. — Он не моя собственность, к чему моё разрешение? Подумай сама, понравилось ли бы ему это? — Я вспомнила всяческие уловки Сынхёна, чтобы его никто не касался и не трогал, как он решается на контакты, только будучи пьяным или под кайфом. Вспомнила и не стала его трогать, спрятав ладони между своих коленок. — Как ты думаешь, он сейчас чувствует что-нибудь? — Понятия не имею. — Джиён остановил взор на том месте, где игла, спрятанная под пластырем, входила в вену на изгибе руки Сынхёна. — Под действием некоторых наркотиков чувствительность здорово притупляется, а от других обостряется, но они, я так понимаю, нейтрализованы врачами. — Взгляд вскарабкался по трубке, проводящей из капельницы лекарство. — Может, сходить за кофе? Принести чего-нибудь? — предложила я, подумав, что, возможно, Дракон хочет побыть наедине с товарищем, пусть даже находящимся в бессознании. — Ты же знаешь, я не люблю абы какой кофе, а в автоматах всегда разведенные помои. — Джиён быстро покосился на меня. — Ты для этого живёшь? Чтобы угождать всем, кому только возможно? — Странно было слышать язвительность шепотом, она в таком виде становится какой-то почти дружелюбной. — А что, может мне именно это удовольствие приносит? — Едва не показала ему язык я, удержала больничная обстановка. Джиён поморщил нос, будто ему в глаза било солнце. — Не сомневаюсь, если бы у тебя было семь миллиардов рук, и ты могла бы прислуживать всем и каждому — ты бы обрела счастье. — А вам никогда не казалось… — я едва не подпрыгнула, а Джиён вздрогнул так, что стул под ним двинулся, скрипнув по полу. Выругавшись «черт!», он вместе со мной обернулся к изголовью койки и увидел спокойно смотрящего перед собой, в стену, Сынхёна. Тот словно не заметил нашего переполоха, и продолжал: — … что пространства не существует? У меня такое ощущение, что если я подниму руку, то одинаково могу коснуться стены, окна, того, что за окном, неба… — Тебя не отпустило что ли ещё? — начал шарить по карманам Джиён, встав и заходив туда-сюда возле стула. Вытаскивая пачку сигарет, он выронил визитницу с банковскими картами, коих у него было множество. — Блядь, — ляпнул и наклонился, чтобы поднять её. — Просто голова кружится, не примите за расстройство ума, — сказал Сынхён настолько смиренно, будто знал, где очнется, когда ушёл в небытие под действием таблеток. Глаза были адекватными, и голос не дрожал. А вот мои губы дрожали, образовывая улыбку. — Как ты себя чувствуешь? — я подсела ещё ближе, теперь уже непосредственно к самой постели. — Обескураженно, — пробасил Сынхён. Я восприняла его обычный юмор как признак поправки и, желая что-то сказать, растерялась, наполовину засмеявшись, наполовину заплакав. — Я волновалась за тебя, мы с Джиёном, — кивнула я на того, недовольно затаившегося у окна и выковыривающего сигарету непослушными пальцами. — Как хорошо, что ты пришёл в себя, что ты в порядке. — Сынхён долго разглядывал мои влажные глаза и, наверное, глупое от счастья неизвестного происхождения лицо. Потом посмотрел на друга. — Я хочу её удочерить. Она меня умиляет. — Ага, флаг в руки, балбесина, — наконец-то сопоставил сигарету с зажигалкой Джиён и щелкнул колесиком. — Тут нельзя курить, — заметил Сынхён. — Пошёл ты в жопу! Мне из-за тебя хуже, похоже, чем тебе. Придурок. — Дракон непослушно закурил. — Оконце хоть приоткрой, пожарная сигнализация сработает, больничный бунтарь и революционер одной палаты. — Стиснув губами фильтр, на этот раз Джиён исполнил просьбу и высунулся с первым облаком дыма в окно. — Ну, голубки, я удивлен видеть вас вместе, хотя не так, как мог бы быть удивлен, если бы очнулся на моменте, допустим, вашего совокупления. — Пошёл ты в жопу второй раз! — бросил через плечо Джиён и продолжил курить. — Даша, чем обязан твоему посещению? — Я пожала плечами, развела руками, продолжала улыбаться. Вместо банкетного зала клиника, вместо резвящихся и пришедших развеяться людей медики, а мне почему-то уютнее и спокойнее стало внутри. — Просто случайно оказалась рядом… — Все случайности не случайны. — Джиён засунулся было опять в палату, но Сынхён слабо приподнял палец одной руки и опередил его, пробормотав неожиданно для его манеры быстро: — Сам ты туда пошёл! — Сорванная фраза потеряла смысл, и Дракон отвернулся. — Ты всё ещё с Сынри? — полез беззастенчиво в мою жизнь Сынхён. — Ну… вроде как да. — И как вам? — Что именно? — Ну, быть вместе. Вы что-нибудь друг к другу испытываете? — В другой раз я бы повторила за Джиёном и сказала «пошёл в жопу», но как-то совестно было грубо обращаться с немощным на больничной койке. — Не знаю. Я к нему ничего, а он желание, наверное. Что ещё может испытывать такой человек? — В самом деле, что ещё может испытывать такой человек? — задумчиво повторил Сынхён. — Не любовь же, правда, Джи? Мне думается, что такие как Сынри любить не способны. — Скорее уж такие, как он… — незаконченно протянул Джиён. — Устал я, — закрыл глаза Сынхён. Когда бы успел? Ничего не делал, и то изнемог. — Заглянете ко мне завтра? — Обязательно, — потушив сигарету об отлив с той стороны окна, вернулся к нему Дракон. — Тебе что-нибудь нужно? Хочешь чего-нибудь? — Кажется, должен был выйти выпуск «ArtReview»[8], принеси мне полистать. — Ладно. — Властелин Сингапура подал мне знак подниматься и выходить, и я подчинилась. На пороге он остановился. — Сынхён, не чуди больше, договорились? — Я непреднамеренно. Ты же знаешь, я человек беззлобный. — Хмыкнув, Джиён закивал и прикрыл дверь, оставляя дремлющего товарища. — Его безопасно оставлять одного? — Ещё не отойдя от шепота, пробормотала я. — Думаю, да. За ним в любом случае приглядят, а если упустят — им же хуже будет. — Мужчина плавно побрел вперед, я немного повертелась на месте, после чего пошла в ту же сторону, просто потому, что выход был именно там. Дракон остановился и обернулся ко мне: — Тебя подбросить? — Я застыла, прижав руки к груди. Сумочку с ключами и телефоном я оставила в гостинице, где проходила вечеринка. Чтобы попасть домой, нужно сначала заехать туда. Там ли ещё Сынри? Потерял ли меня? А если там всё ещё Мино? А что делать после того, как я возьму ключи? Не хочу ехать в квартиру Сынри, она не стала для меня гнездышком, в котором обретался покой, в котором можно свернуться калачиком и отдохнуть телом и душой. Я чувствовала себя в апартаментах любовника ещё теснее, чем когда-то в особняке Джиёна. — Так что? — видя, что я крепко задумалась, пощелкал пальцами Дракон, подняв руку. — Я не знаю, куда ехать… — Сынри выгнал тебя из дома? — изумлено поднял бровь Джиён. — Нет, он сам не хотел возвращаться сегодня туда, будет пить и шляться по куртизанкам. А я не хочу быть там, когда он вернётся, потому что не знаю, чего ждать, и не имею моральных сил для разборок и ссор. — Вы поругались? — Я кивнула. Джиён хмыкнул, поведя лицом в сторону, осматривая больничные стены. — Вот она — романтика отношений… ты не думай, что это происходит потому, что вы не любите друг друга. Даже те, кто считают себя влюбленными, постоянно скандалят, спорят, иногда и дерутся. Но, заметь, насколько спокойнее ругаться, когда тебе насрать на человека, правда? Поссорься ты сейчас с любимым, ты бы места себе не находила, а так вроде бы и пофигу. А из-за чего вы поругались? — Неважно. — Я подошла к нему. Его стиль общения со мной немного менялся. Раньше это было откровенное лекционное поведение, распыление знаний с высоты вниз, а теперь нет того постоянного ощущения, что я наивная дурочка, Джиён беседует как уставший и задолбавшийся с тем, кто его более-менее понимает. — Джиён, — решила обратиться я, и, что странно, в отличие от желания провернуть подобное предложение с Мино, я не испытываю смущения и язык не прилипает к нёбу. Я запросто произношу: — Можно я переночую у тебя сегодня? — У меня? — Пальцы в его карманах принялись перебирать содержимое, ища ключи от машины. Дракон отогнал прочь удивление и просиял. — Или со мной? — Ну, если мою прежнюю комнату уже кто-то занял, то можно и с тобой, ты же не собираешься со мной спать, так что, думаю, в твоей кровати мне будет безмятежно и хорошо спаться. Возьмём Гахо и Джоли, чтобы охраняли наше целомудрие. Так себе это представляешь? — Джиён беззвучно похохотал, выслушав меня. — Наше целомудрие, да уж… ты думаешь, что если один раз ворвалась на мои девственные простыночки, то теперь тебе туда выдан пожизненный абонемент? — Так ты не приютишь меня на одну ночь? — напомнила я о главном. Он прищурился. — Сквалыга, — сорвалось у меня на русском языке. Что ему, трудно что ли? — Что? — переспросил было он, но понял, что это было не на корейском. — Ясно, опять переходишь на свой, значит, пошли ругательства и оскорбления, — шумно выдохнув, Джиён вытянул ключи из кармана и кивнул мне на выход. — Черт с тобой, поехали. И только попробуй потом сказать, что это я не оставляю тебя в покое.